Ловец снов - Стивен Кинг

Джоунси.

Убедившись со всей возможной точностью, что хорек мертв,испепелен, Генри зашагал по тропе, посмотреть, жив ли еще Джоунси. Он не питалособых надежд, но отчего-то верил, что отчаиваться еще рано.

33

Одна только боль и привязывала Джоунси к этому миру, исначала ему показалось, что измученный, истощенный, осунувшийся человек сразводами сажи на щеках, стоящий перед ним на коленях, — сон, последний всплескего воображения. Потому что человек удивительно походил на Генри.

— Джоунси? Эй, Джоунси, ты как? — повторял Генри, щелкаяпальцами перед глазами Джоунси. — Земля Джоунси. Отзовись!

— Генри, это ты? В самом деле ты?

— Я, можешь не сомневаться, — кивнул Генри, бросил взгляд насобаку, застрявшую в отверстии, снова обернулся к Джоунси и с бесконечнойнежностью откинул с его лба мокрые от пота волосы.

— Старик, где же ты… — начал Джоунси, но тут мир покачнулся.Джоунси закрыл глаза, сосредоточился, снова открыл, — …был все это время?Неужели торчал в магазине? Хлеб не забыл купить?

— Нет, но потерял сосиски.

— Что за растяпа! — Джоунси прерывисто вздохнул. — Вследующий раз поеду сам.

— Поцелуй меня в задницу, приятель, — фыркнул Генри, иДжоунси с улыбкой провалился в темноту.

Вселенная, она сука.

Норман Маклип

Еще одно лето в трубу, подумал Генри, но без особой грусти:лето выдалось прекрасным, да и осень наверняка будет неплохой. Правда, никакойохоты в этот год, и придется терпеть нечастые визиты новых друзей из военноговедомства (друзьям из военного ведомства превыше всего требовалось убедиться,что за это время на его коже не появился красный пушок), но все равно осеньожидается неплохой. Прохладный воздух, солнечные дни, длинные ночи.

Иногда, в долгие послеполуночные часы, все еще заявляетсястарая подружка Генри, но в таких случаях он просто садится в кабинете скнижкой в руках и ждет, пока она уйдет. В конце концов она все равно удаляется.В конце концов солнце все равно восходит. Недоспал в эту ночь, доберешь вследующую, но сон обязательно придет, как долгожданная возлюбленная. Это то,что Генри сумел усвоить с прошлого ноября.

Он пил пиво на крыльце коттеджа Джоунси и Карлы, того, чтона берегу Пеппер-понд. Южный берег Куэббинского водохранилища, всего милях вчетырех отсюда. И Ист-стрит, разумеется, тоже.

На руке, держащей банку «Курса», три пальца. Два пришлосьотнять. Непонятно, когда он успел их отморозить: то ли во время лыжного пробегапо Дип-Кат-роуд, то ли когда тащил Джоунси к уцелевшему «хамви» на наскоросвязанных ветках. Похоже, той осенью судьба предназначила ему волочь людей поснегу, правда, с переменными результатами.

Рядом с узкой полоской берега Карла Джоунс присматривает зажаровней. Малыш Ноэл ковыляет вокруг походного столика, волоча за собойразмотавшийся подгузник и жизнерадостно помахивая обуглившейся сосиской.Остальные отпрыски Джоунсов, возрастом от одиннадцати до трех, плещутся в водеи радостно орут. Генри полагал, что в библейской заповеди «плодиться иразмножаться» должен быть некий смысл, но сейчас ему казалось, что Джоунси иКарла несколько вольно его толкуют. Во всяком случае, раздувают до абсурдныхразмеров.

Позади клацнула раздвижная дверь. На крыльцо вышел Джоунси сведром с банками ледяного пива. Хромая, правда, но не так уж и сильно; на этотраз доктор послал на хрен то оснащение, что сидело у него в бедре, и заменилего на сталь и тефлон. И заверил Джоунси, что до этого все равно дошло бы, «нобудь вы поосторожнее, вождь, могли бы продержаться еще лет пять и на старом».Операцию сделали в феврале, вскоре после их с Джоунси шестинедельного «отдыха»в обществе приятелей из военной разведки и психиатров.

Военные предложили сделать операцию по замене сустава засчет Дяди Сэма — что-то вроде сахара, которым посыпают пилюлю, — но Джоунси сблагодарностью отказался, объяснив, что не желает обездоливать своего ортопедаи лишать страховую компанию удовольствия заплатить по счетам.

К этому времени у них обоих осталась одна мечта: поскореевыбраться из Вайоминга. Конечно, квартирка была очень миленькая (на вкус тех,кто привык жить под землей), кухня — как в четырехзвездочном ресторане (Джоунсинабрал десять фунтов, Генри — почти двадцать), а фильмы — так вообще первыйкласс. Только вот атмосфера чуточку отдавала доктором Стрейнджлавом. Для Генриэти шесть недель прошли куда хуже, чем для Джоунси. Джоунси страдал в основномот болей в бедре: воспоминания о теле, которое пришлось делить с мистеромГреем, удивительно быстро поблекли, перейдя в разряд снов.

Воспоминания Генри, наоборот, становились все ярче. И самымиужасными были связанные с коровником. Военные, ведущие допросы, были вежливы,преисполнены сочувствия, вовсе не Курц в стаде овец, но Генри не мог забыть оБилле, Марше и Даррене Чайлзе, мистере Толстом-Косячке-Из-Ньютона. Они частоприходили к нему в снах.

Вместе с Оуэном Андерхиллом.

— Подкрепление, — объявил Джоунси, ставя ведро с пивом исадясь рядом с Генри в продавленную плетеную качалку.

— Еще одна — и я пас, — сказал Генри. — Через часвозвращаюсь в Портленд. Не хватало мне теста на алкоголь!

— Останься на ночь, — предложил Джоунси, наблюдая за Ноэлем.Малыш плюхнулся пухлой попкой на траву под столом и увлеченно пытался запихнутьв пупок остатки сосиски.

— И слушать, как твои оглоеды воюют и шарят по всему дому? —поежился Генри. — Кстати, понравился мой комплект ужастиков Марио Бейвы?

— Знаешь, я больше не по этим гайкам, — задумчиво произнесДжоунси. — Как-то на нет сошло. Сегодня у нас фестиваль Кевина Костнера.Начинаем с «Телохранителя».

— Мне показалось, что ты больше не поклонник ужастиков.

— Ну и хитрозадый же ты! — рассердился было Джоунси, но тутже пожал плечами и ухмыльнулся. — Ладно, это я так.

— За отсутствующих друзей, — проговорил Генри, поднимаябанку.

— За отсутствующих друзей, — повторил Джоунси, последовавего примеру.

Они чокнулись и выпили.

— Как Роберта? — спросил Джоунси.

Генри улыбнулся:

— Прекрасно. На похоронах я боялся…

Джоунси кивнул. На похоронах Даддитса они поддерживали еепод руки, что было весьма кстати, потому что Роберта едва стояла.

— …но сейчас она пришла в себя. Поговаривает о том, чтобыоткрыть магазинчик кустарных сувениров. Конечно, она скучает по нему. Послесмерти Элфи Даддитс был ее жизнью.