Загадка тауматургии - Виктор Борзов

подобные игры. Не было никаких двух слов. Он смотрит на мое поведение. Правильный ответ — сыграть дурачка».

— Извините, — неловко улыбнулась она. — Но я не понимаю, о каких словах идет речь. В прошлый раз вы не говорили никаких особых слов.

Гисли сжала губы в тонкую линию. Морщины на лбу углубились. Ногти впились в темную ткань платья.

Она ошиблась? У ловушки тройное дно?

Наследница Фреи не произнесла ни слова. Весь разговор вел Максвелл, Гисли хмурилась и морщилась в ответ на любые слова феи. Алхимишка притащил ее для этого? Чтобы смутить Амелию? Чтобы заставить усомниться?

Насколько хорошо Фрея обучила внучку? Умела ли Гисли подавлять чувства и играть нужную роль? Вопросы беспокоили фею. От ответов зависело раскрыли ее или нет.

— Хорошо, — на лице Максвелла промелькнула улыбка. Амелия не успокоилась. Алхимишка отлично врал и вводил в заблуждение. — Это все еще вы, мистер Нургов.

— А мог не быть?

— Все возможно, — отмахнулся Максвелл. — Тогда следующий вопрос. Насколько продвинулась в своих изысканиях наша «знакомая»?

— Не совсем понимаю, — показательно поежилась она. — В смысле «изысканиях»?

Максвелл переглянулся с Гисли.

Алхимишка спросил:

— Узнала ли эта знакомая заветные соотношения? Подруги Джеймса весьма болтливы, а она весьма хорошо раскрывает собеседников. Нам важно знать, мистер Нургов.

Амелия задумалась. Как ответить? Преувеличить угрозу или преуменьшить? Если ее раскрыли и весь разговор — фарс — лучше приуменьшить. Практики без сомнения раскроют себя ради изгнания Почтенной с правильными соотношениями.

Преуменьшение также играло против нее. Сказав, что фея не узнала соотношения, она закроет возможность для будущих угроз.

Остался вариант с туманными намеками.

— Не знаю, — ответила Амелия. — «Знакомая» болтала о чем-то с одной из слуг Джеймса. Даже переманила ее на нашу сторону.

Максвелл приподнял брови. Пальцы по очереди постучали по ручке трости.

Фея не повела ни мускулом. Она чутко следила за окружающей маной. Не пропускали ни единого колебания.

При использовании формулы выбрасывали в воздух часть маны. Амелия готовилась вскочить со стула и всадить ручку алхимишке в горло. Одна беда — он сидел слишком близко. Она не высвободит правую руку. Локоть удариться в бок Максвелла. Слабо для оглушения. Лишь ошеломит на секунду.

Амелия посмотрела на даму с красной книгой. Девушка не перевернула страницу с прихода практиков. Дрожащий взгляд прыгал меж одних и тех же строк снова и снова.

— Неприятно, — прошептал алхимишка. Гисли коротко кивнула. — Может, она проронила что-то во время разговора? Какую-нибудь мелочь?

Фея ощущала себя как на допросе. В одном из представлений ее пытала инквизиция. Местный дурачок назвал Амелию ведьмой, и остальные жители поддержали его. Почтенной вырывали ногти, отрезали кусочки плоти и заставляли съесть. Допрос больше напоминал пытку. Защитники божьих писаний упивались ее страданиями, а после сожгли на магическом костре.

Максвелл не давил. Алхимишка осторожно прощупывал почву перед каждым шагом. Не только она ощущала напряжение от разговора. Гисли подрагивала, одно веко истерично опускалось и поднималось. Девчонка скрывала настоящие чувства, и они нашли иной выход. Как в коконе.

— Я хочу спросить, — произнесла Амелия. — Что будет дальше?

— Простите? — переспросил Максвелл. — Не совсем понял вас.

— Что будет дальше? «Знакомая» не здесь. И ваши «друзья» теперь то же. Что дальше?

Амелия тщательно подбирала слова. Фея хотела узнать: раскрыли ее или нет. Алхимишка будет уводить разговор подальше от этого вопроса. Играть в словесную войну. Внимательно следить за каждым словом.

Она мысленно усмехнулась. Все бесполезно. Глупо садиться играть в шахматы против того, кто играл задолго до твоего рождения. Максвелл был высокого мнения о своем уме. Фея использует это. Затянет в игру и вытянет из него ответ на вопрос.

Осталось чуть-чуть надавить. Сильнее толкнуть и изменить направление разговора.

— Вы же помните, в каком я положении? — продолжила она. — Помните, что мне нужно сделать, чтобы исполнить обещание? Что мы будем делать дальше?

Она знала их детьми. Максвелла, Гисли, Джеймса, Алекса, Фрею. Знала их родителей и родителей их родителей. Все без исключения относились к ней с враждебностью. Подозревали и проверяли каждую крупицу знания, которое фея давала.

Разумный подход. Практики не дожили бы до своих лет, относись они к ней с легкомыслием. Сэмюэль — яркий тому пример.

Амелия задала обычный вопрос: «Что они будут делать дальше?». Ничего необычного. Сам вопрос не играл никакой роли. Задай любой другой, ничего бы не изменилось. Все опиралось на личность вопрошающего и его отношения к ней.

— Ответьте на мой вопрос, — в голосе алхимишки не проскочило ни чувства. Спокойный тон, как и всегда.

Максвелл уделял большое внимание смыслу слов и их постановке. Тому, на что подсознательно обращает внимание любой человек. Но она была феей.

«Пора кончать этот фарс», — подумала Амелия.

Фея оттолкнулась ногами от пола. Вскочила со стула. Скользнула к девушке с красной книгой. Правая рука залезла в карман. Выхватила окровавленную ручку. Левая обвилась вокруг шеи дамы. Вырвала девушку с места. Притянула и выставила перед собой.

Девушка пискнула.

Ногти феи впились в лицо и наклонили голову вбок. Шея открылась. Амелия приставила багровый кончик к выпирающей артерии.