Русско-турецкая война 1686–1700 годов - Андрей Геннадьевич Гуськов

Морозовым. Другой список данного сочинения отмечен Уо[2229] в составе Соловецкого собрания РНБ[2230].

Список связанных с войной «почтовых» материалов, попадавших в широкий доступ, можно продолжить. Это заставляет предположить, что их распространением занимался руководивший почтой думный дьяк А. А. Виниус. Разумеется, он не мог делать это без ведома царя. Достоверно известно, что именно московский почтмейстер снабжал новостями о войне иноземных контрагентов. Поздравляя Петра в 1696 г. со взятием Азова, Виниус прямо отметил, что «без указу» государя направит сообщение о победе через Витсена к статхаудеру Нидерландов Вильгельму III Оранскому, а также в Вену и Кенигсберг[2231]. Помещенный в куранты среди материалов немецкой прессы перевод статьи о сдаче Лютика прямо в тексте обозначен как «Выпись из граматки канцлера Вения августа в 21 день»[2232]. Вряд ли можно сомневаться в том, что под «канцлером Вением» подразумевается именно Виниус.

Следует отметить, что до Москвы доносились также вести о реакции на азовские триумфы при цесарском дворе, которые должны были доставить удовлетворение и Виниусу, и русскому правительству. По словам прибывшего в Москву в конце 1696 г. белградского митрополита Стефана, когда в Вене получили «ведомость о взятии Азова», то и в столице, «и во всяких цесарских городех был великой триумф и стрельба пущенная (пушечная. — Авт. )». Победе якобы радовался и сам император Леопольд I, благодарный Петру I, «что тем с его царского величества стороны учинилась ему цесарю помочь великая»[2233].

Торговавший в Москве флорентийский купец Франческо Гваскони с 1696 г. посылал новости в Венецию. Исследовавшая эти материалы Н. Б. Карданова отмечала, что, хотя Гваскони имел дело с несколькими близкими к царю людьми — Ф. Лефортом, П. Гордоном и А. Виниусом, во время Азовского похода в столице из них оставался только московский почтмейстер[2234]. Так что и здесь источником новостей был Виниус. Кроме того, среди хранившихся у думного дьяка рукописей отмечена «Книга писменная, цесарского языка, с Москвы в Галандию и в Англию о всяких ведомостях»[2235]. Очевидно, что это копийная книга с сообщениями, которые почтмейстер направлял за рубеж. Вероятнее всего, Виниус завел эту книгу, чтобы его не обвинили в рассылке новостей, к которым он отношения не имел.

Обращает на себя внимание тот факт, что, хотя первой крупной победой российской армии было взятие в 1695 г. Казы-Кермена, который мало чем уступал Азову, панегирические тексты о военных успехах начали распространяться из Москвы по Европе именно в 1696 г. Если быть более точным, победа 1695 г. все же имела определенный резонанс — на нее откликнулись украинские авторы. По горячим следам были написаны несколько поэм, восхвалявших героев боевых действий: «Прогностик счастливый» (в честь миргородского полковника Данилы Апостола) и «Слава героических дел… Бориса Петровича Шереметьева…». Произведения дополнялись богатым иллюстративным рядом гравюр, созданным крупными специалистами того времени. «Прогностик…» был украшен композицией Ивана Щирского, а поэма Петра Терлецкого «Слава героических дел…» получила несколько барочных офортов с использованием многочисленных образов античной мифологии, созданных Леонтием Тарасевичем в Чернигове[2236]. Одна из этих гравюр — «Обретение крепостей» — размещена на обложке данной книги.

Остановимся подробнее на произведении Терлецкого, напечатанном в виде брошюры. Текст написан в барочном стиле. Автор подражал популярным в то время в Европе элогиумам. Эта элитарная форма панегирической литературы была построена на «плетении» дополняющих друг друга «идей». Кроме того, элогиумы наполнялись цепочками аллегорий. К примеру, выступление Шереметева в поход описывалось словами «в день святого Константина он начал работу на Марсовой жатве». Из-за столь сложной структуры элогиум оставался литературной формой, крайне сложной как для написания, так и для понимания. Тем не менее читатель узнавал, что Шереметев — новый Александр Македонский, воинственный Марс, бесстрашный герой, прославленный во множестве битв. Он подобен великому Константину, а также Цезарю, Ахиллесу, Гектору, Геркулесу и другим славным героям античности. Читателю сообщалось, что полководец покрыл вечной печалью Фракию. Рискнем предположить, что под Фракией подразумевалась Турция или Крым. Панегирист утверждал, что потоптанные нечистым Батыем киевские горы радуются победе Шереметева над батыевыми наследниками и, вместе с музами и Орфеем, возносят радость победы к небесным сферам. Хвалебную песню возносит крылатый пегас, а сирены среди тритонов воспевают каноны на сладкозвучных сурнах. Все эти действа были отражены на гравюре. Еще одна гравюра изображает ковку меча для Шереметева (см. цв. вклейку, рис. 1, 17)[2237]. Как видим, Шереметева прославляли в рамках традиции западной панегирической литературы. Однако в итоге прославление взятия Казы-Кермена все же осталось внутренней, в первую очередь украинской историей.

Вскоре после падения Азова в Варшаву из Москвы приехал некий француз, который привез «письмо» на немецком языке с описанием побед и доблести Петра. Воевода русский Марек Матчинский предположил, что французу дали в Москве за это большой подарок. Об этих событиях находящийся в Варшаве российский резидент А. В. Никитин сообщал в Москву в письме от 7 (17) августа 1696 г.[2238] По поводу победы Никитин устроил молебен и салют из всего имевшегося в доме оружия, а также выкатил пять бочек вина, которое велел подносить всем желающим[2239].

Вскоре в Европе появились первые панегирические отклики на победу с похвалами Петру. Среди наиболее ранних иноземных панегириков назовем вышедшее на итальянском языке в Фаэнце сочинение К. А. Синибальди (Sinibaldi Carlo Andrea)[2240]. Синибальди являлся кавалером одного из старейших в Европе рыцарских орденов, ордена Сантьяго, который на протяжении столетий вел войну с мусульманами. Однако одновременно он был и главой академии Фаэнци (Filoponi Academy in Faenza)[2241]. Стихи были написаны вскоре после того, как в Фаэнце узнали о победе русской армии. Тетрадку с виршами он отправил по почте русскому послу в Вене К. Н. Нефимонову, который, получив ее 25 сентября (5 октября) 1696 г., через два дня переслал ее в Посольский приказ. Петр I познакомился с этим текстом 13 (23) ноября 1696 г.[2242]

Широко использовались традиционные способы прославления азовской победы. Так, по сообщению И. А. Желябужского, 31 июля 1696 г. письмо с новостью о взятии Азова, адресованное патриарху, зачитал перед ним в соборе думный дьяк Е. И. Украинцев. Кроме духовенства при этом присутствовали «бояре, и все палатные люди, и всяких чинов люди»[2243]. Очевидно, что письмо пришло вместе с очередной почтой из Азова к Виниусу, и тот передал его начальству. Дворцовые разрядные записи уточняют, что во время чтения описания победных боевых действий присутствовали «бояре, и околничие, и думные, и московских чинов, и приказные, и земские и всяких чинов люди множество». Во