📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгВоенныеЭто было в Праге - Георгий Брянцев

Это было в Праге - Георгий Брянцев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 181 182 183 184 185 186 187 188 189 ... 219
Перейти на страницу:

Со двора донеслись сигналы клаксона и шум автомобильного мотора. Борн поднялся со своего места, тяжелыми шагами пересек кабинет и скрылся за дверями.

2

Когда час спустя Обермейер вошел в гостиную, за столом сидели Борн, Прэн и Эльвира. Мужчины пили коньяк, а Эльвира — кофе с ликером. Прэн докладывал пражские новости, называл чьи-то имена. Когда вошел Обермейер, Прэн прервал рассказ, поздоровался с Обермейером и заговорил о том, как они с Эльвирой добирались сюда.

— Перевалив через границу, мы попали в такой туман, что на полшага вокруг ничего не видно. Ехали со скоростью десяти километров в час, не больше.

— И чем ближе к вам, — добавила Эльвира, — тем туман все больше густел.

Обермейер сел около сестры, налил рюмку коньяку и выпил. При первой встрече, в Праге, им не удалось поговорить, и сейчас он хотел наверстать это. Ему не терпелось выяснить, при каких обстоятельствах и зачем Эльвира стала женой американца.

— Ты есть хочешь? — спросил он сестру.

— А мы уже подкрепились, — ответила Эльвира. — Ведь уже час как мы приехали.

— Ну, теперь вы можете наговориться досыта, — сказал Борн, — времени у вас много, а мы с господином Прэном пройдем ко мне.

Борн и Прэн вышли.

Обермейер принес нераспечатанную бутылку коньяку и вазу с фисташками.

— Расскажи мне обстоятельно, — обратился он к сестре, — как ты решилась возвратиться в Прагу.

Эльвира закурила, мечтательно закрыла глаза и после небольшой паузы сказала:

— Длинная история.

Следя за колечками дыма, тающего в воздухе, она подробно стала описывать свои приключения с того самого дня, как покинула Чехословакию.

Обермейер слушал ее и пил коньяк рюмку за рюмкой. На его зубах похрустывали фисташки. Лицо его постепенно принимало мертвенно бледный оттенок, веки покраснели, глаза ушли куда-то в глубь черепа и казались мертвыми стекляшками.

— Ну а в Лиссабоне я подрядилась к Прэну.

— Подрядилась? — злобно спросил Обермейер. — Ты хочешь сказал: вышла за него замуж?

Эльвира пустила в лицо брата струйку дыма и рассмеялась.

— Кажется, ты прикидываешься наивным.

Обермейер нахмурился.

— На какой черт ему нужна вторая жена, — продолжала Эльвира, — да еще такого полета, как я? У него есть своя Пенелопа в Сан-Франциско и двое отпрысков. Я ему нужна не в качестве жены.

— Ага! — сообразил Обермейер. — Значит, мы оба на подрядах? Как ты попалась?

— По твоей милости, — ответила Эльвира. — Помнишь, в Праге ты поручил мне заняться его сейфом? Вот я и занялась.

Обермейер выругался.

— Почему ты тогда же не сказала мне об этом?

— А что толку?

Обермейер опрокинул в горло очередную рюмку и с силой разбил ее об пол.

— Сволочи! — глухо, заплетающимся языком пробормотал он. — Подкармливают нас, немцев… и думают, что делают нам одолжение. Считают нас поверженными в прах, а обойтись без нас не могут. Ха! То вместе с русскими, то против русских… Циркачи! Ну, подожди, посмотрим, кто в крайнем счете останется в дураках. Время покажет. Мы высосем из их карманов доллары, а потом набьем им морды.

— Шш-шш… Тише! Ты говоришь очень громко, — остерегла Эльвира.

— А плевать я хотел! — еще сильнее возвысил голос Обермейер. — Что они мне могут сделать? У меня сейчас все нити в руках. Я знаю почти всю агентурную сеть в Чехословакии. Молодец фон Термиц… удрал. Не захотел быть на побегушках у этого идиота Борна. Какой бы там ни был Гудериан, а все-таки он немец. И знает, что делает. Я думал, что Борн бог, а теперь вижу, что… что… — он никак не мог подобрать подходящего слова. — Я вижу, что он баран с золотым курдюком, и только. И я ему еще покажу свои зубы, он почувствует, как они остры.

Обермейер не мог знать, что этими словами подписывает себе смертный приговор. Сидя спиной к дверям, закрытым темной портьерой, он не видел, как с той стороны к дверям подошел Борн, привлеченный звоном разбитой рюмки. Но от зорких глаз Эльвиры не ускользнуло едва заметное колебание портьеры. Она поняла, что за нею прячется Борн или Прэн.

— Тебе в голову лезет всякая дребедень, — попробовала она остановить брата. — Ты пьян, как стелька.

— Я не пьян, — отрезал Обермейер. — Но мне тошно смотреть на костлявую морду этого американского босса. Мне противно, что ты стала игрушкой в руках такого ничтожества, как Прэн.

Обермейер опьянел тяжело и тупо. Веки опухли и смыкались против его воли. В глаза будто песку насыпали, они слезились.

— Иди, засни… Я провожу тебя, — сказала Эльвира.

— Жизнь слишком коротка, чтобы ею не дорожить, — бормотал Обермейер. — У тебя неверная мерка жизни… А в общем, — он злобно взмахнул руками и, поддерживаемый Эльвирой, поплелся в свою комнату.

Проводив брата, Эльвира вернулась в гостиную, подошла к портьере, отодвинула ее и увидела на полу пепел от сигары. Значит, это Борн только что стоял здесь. Прэн не курил сигар. Эльвира прищурила глаза и призадумалась: Борн, конечно, слышал все истерические вопли Морица. Как быть? Чего доброго, Борн подумает, что и она разделяет настроения брата. Она попыталась припомнить, на какой фазе разговора Борн подошел к портьере? Конечно, после того, когда Мориц разбил рюмку. С этого момента она ничего не говорила, а только слушала брата.

Как она относится к Морицу? Нет, ни привязанности, ни любви, ни простого родственного доверия она не испытывает к брату. Эгоизм иссушил ее душу. Она давно заглушила в себе все, что было в ней человечного. Всякие зачатки чувств она вырвала с корнем.

Кому они нужны, эти предрассудки сердца? Каждый должен заботиться о своей собственной шкуре — вот закон! Так думала Эльвира, подойдя к закрытой двери кабинета Борна.

Она уверенно постучала.

Борн в пижаме сидел у стола и раскладывал пасьянс. Подле него лежало несколько колод карт. Он никуда не выезжал без этих карт. Пасьянс составлял неотъемлемую часть его существования.

Борн не ждал появления Эльвиры. Когда она вошла, он быстро смешал карты.

Эльвира спокойно села против него.

— У меня к вам не совсем обычный разговор, — начала она. — Речь пойдет о моем брате…

Ночь была на исходе. Обермейер неожиданно проснулся, с трудом поднял голову и нашел в кармане спички. Было мерзко. Во рту поганый вкус, в висках постреливало.

3

Он попытался собраться с мыслями. Как это случилось, что он выпил через край? По какому поводу? Но вспомнил о другом: вчера, закончив беседу с Труской, он забыл выключить звукозаписывающий аппарат. А ведь утром он должен передать пленку Борну!

Обермейер неверными шагами прошел в туалетную комнату и окатил голову холодной водой. Это приободрило его. Он крадучись прошел в кабинет Борна, а оттуда в лабораторию.

1 ... 181 182 183 184 185 186 187 188 189 ... 219
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?