Колдун и кристалл - Стивен Кинг

(каньон замкнутый, с отвесными стенами, каньон замкнутый, сотвесными)

он вот-вот отомстит обидчикам. Да, по возвращении емупридется отчитываться перед Уолтером, может, перед самим Фарсоном, да онпонятия не имел, какое наказание ждало его за потерю нефти… но все это будетпозже. А в тот момент он хотел только одного – убить этих наглецов.

Впереди каньон чуть поворачивал к северу, и дно его уходиловниз. Наверное, они там, но деваться-то им все равно некуда. Небось, прижалиськ дальней стене каньона или прячутся между камней. Что ж, Латиго ударит по нимиз всех стволов, и рикошеты пуль заставят их выйти на открытое место. Они ещевыйдут с поднятыми руками, надеясь на милосердие победителей. Тщетная надежда.После того, что они сделали, после того…

Когда Латиго огибал излом, уже с револьвером в руке, еголошадь закричала, не заржала – закричала, как женщина, и поднялась на дыбы.Латиго успел ухватиться за рог передней луки и удержался в седле, но лошадь начем-то поскользнулась и повалилась на бок. Латиго выдернул ноги из стремян,спрыгнул на землю, увернувшись от падающего животного, тут он почувствовал, чтовой, который он гнал от себя, стал в десять раз сильнее, усилился до такойстепени, что глаза завибрировали в глазницах, а из головы вышибло туединственную, самую важную мысль

(каньон замкнутый, стены отвесные, каньон замкнутый,стены…).

С такими, как Джордж Латиго, червоточина справлялась безтруда.

Мимо приземлившегося на четвереньки Латиго проскакиваливсадники, на которых напирали сзади другие всадники, парами протискивающиесячерез зазор в нарубленных ветках (потом, по мере того как зазор расширялся, ужеи тройками).

Перед Латиго мелькали черные хвосты и серые ноги лошадей,сапоги, башмаки, джинсы всадников. Он попытался встать, и тут же лошадиноекопыто угодило ему в затылок. Шляпа смягчила удар, и Латиго не потерялсознания, но тяжело рухнул на колени, наклонившись вперед, словно собралсяпомолиться. Перед его глазами заплясали звезды, а по шее потекла кровь изрваной раны на затылке, нанесенной копытом.

Теперь он слышал, как ржут другие лошади. И кричат люди.Вновь поднялся, кашляя в поднятой лошадьми пыли (едкой пыли, которая резалагорло, как дым), и увидел Хендрикса, который пытался податься на юг или восток,вырваться из-под напирающих всадников. Ему это не удавалось. Самую дальнюютреть каньона занимало какое-то болото, заполненное зеленоватой, клубящейсяпаром водой. Под верхним слоем воды, похоже, затаилась трясина, в которой, судяпо всему, и увязли ноги лошади Хендрикса. Она громко заржала, пытаясь поднятьсяна дыбы. Но передние копыта словно приклеились к зеленоватой воде. Хендрикспинал и пинал лошадь, но та не могла сдвинуться с места, хоть и пыталась. Аголодный дребезжащий вой забивал уши Латиго и заполнял весь каньон.

– Назад! Поворачивайте назад!

Он хотел выкрикнуть эти слова, но едва прохрипел их. Ивсадники по-прежнему проносились мимо него, поднимая пыль, невероятно густуюпыль. Латиго набрал полную грудь воздуха, чтобы крикнуть громче… они должныповернуть назад, в каньоне Молнии затаилось что-то ужасное… и выдохнул, непроизнеся ни слова.

Ржущие лошади. Едкий дым.

И этот ужасное, сводящее с ума дребезжание. Лошадь Хендриксазатягивало в болото, с выпученными глазами, оскаленными зубами, падающими с губхлопьями пены. Вот Хендрикс упал в вонючую воду, над которой поднимался парок,да только не в воду. Болото выпростало зеленые щупальца. Одно прошлось по щеке,обнажая белые кости, второе вырвало глаза, остальные обхватили тело и потащилив глубину. Но прежде чем Хендрикс скрылся под зеленоватой поверхностью, Латигоувидел, как из раззявленного рта густым потоком хлынула кровь.

И другие это увидели, попытались податься прочь от зеленойзападни. Но на тех, кому это удалось, надавила следующая людская волна,некоторые из всадников продолжали подбадривать себя воинственными криками.Новые люди и лошади посыпались в зеленоватое марево, которое с жадностьюзаглатывало их. Латиго увидел солдата, которому отдавал свой револьвер.Бедолага, который, подчиняясь приказу Латиго, застрелил одного из своих товарищей,чтобы привести остальных в чувство, вопя, спрыгнул с лошади и на четверенькахпополз прочь от зеленой мерзости, которая уже ухватила его лошадь. Попыталсяподняться на ноги, но оказался на пути двух всадников. Успел закрыть рукамилицо и тут же угодил под копыта.

Крики раненых и умирающих заполнили каньон, но до Латиго онидолетали из далекого далека. Слышал он лишь дребезжащий вой, в котором, однако,начал различать слова. Голос приглашал его прыгнуть в болото. Покончить со всемэтим ужасом. Почему нет? Ведь все кончится, не так ли? Будет поставлена точка.

Но вместо того чтобы подчиниться, он попятился от западни, ина этот раз попытка удалась: напор всадников ослабевал. Те, кто последнимипрорвался сквозь устье каньона, придержали лошадей. Но их силуэты терялись вгустом дыму.

Эти коварные мерзавцы подожгли нарубленные ветки. Богинебес, боги земли, я думаю, мы в ловушке.

Он не мог отдавать команды – всякий раз когда Латиго набиралполную грудь воздуха, он вылетал из нее сухим кашлем, – но сумел схватить заруку проезжающего всадника, парнишку лет семнадцати, и скинуть его с лошади.Паренек полетел головой вниз и размозжил голову о камень. Латиго же запрыгнул вседло еще до того, как последняя дрожь ушла из ног паренька.

Он развернул лошадь и направил ее к устью каньона, но черездвадцать ярдов его остановила густая завеса дыма. Ветер дул ему в лицо, исквозь дым Латиго с трудом разглядел оранжевое пламя горящих веток.

И ему пришлось поворачивать к зеленому болоту. Новыевсадники возникали из дыма. Один врезался в лошадь Латиго, и того второй раз запять минут сбросило на землю. Он приземлился на колени, с трудом поднялся наноги и, шатаясь, поплелся прочь от огня, надсадно кашляя, с красными,слезящимися глазами.

За изломом каньона дышать было чуть легче. У самойчервоточины Латиго увидел месиво лошадей, многие переломали ноги, и ползающих,вопящих людей. На зеленой поверхности плавали шляпы, сапоги, шейные платки. Дажегорн.

Иди сюда, зазывало зеленое чудище, и Латиго уже не находил всебе сил сопротивляться этому мягкому, обволакивающему голосу. Заходи, тут тысможешь отдохнуть, расслабиться, забыть о всех проблемах.

Латиго поднял револьвер, намереваясь пристрелить этот голос.Он не верил, что голос можно убить, но помнил лицо своего отца и хотел войти вболото, нажимая на спусковой крючок. Умереть в бою.

Да только не нажал. Револьвер выпал из его разогнувшихсяпальцев, и он направился к червоточине, как и те, кто окружал его. Дребезжащийвой прибавлял в силе, кроме него, Латиго уже ничего не слышал и не чувствовал.