Дневник переводчика Посольского приказа Кристофа Боуша (1654-1664). Перевод, комментарии, немецкий оригинал - Олег Владимирович Русаковский

в этом деле, господа поляки потребовали от наших серьезного и окончательного уверения в том, что Его Царскому Величеству, когда он будет избран для наследования счастливо правящему ныне королю Польскому Яну Казимиру в правлении Польским королевством и Великим княжеством Литовским, надлежит скрепить данными Его Царским Величеством дипломами правовые обычаи, привилегии и свободы Польской республики. Наши господа, совершенно не задумываясь о великом значении польских прав и стародавних свобод, тотчас и без каких-либо возражений и изъятий заверили это и обещали прислать и отдать собственные письменные уверения назавтра, в день следующей утвержденной встречи.

10 октября господа комиссары с обеих сторон, а также господа посредники явились на прежнее место переговоров. Наши, согласно данному обещанию, тотчас преподнесли господам полякам вышеупомянутую верительную грамоту. Господа поляки, приняв ее, весьма славили верность господ московитов своему слову и их добрые намерения. Удостоверившись далее в добрых условиях, они порешили вести переговоры и договорились в тот же день о некоторых пунктах c большим удовлетворением и дружелюбием. Прочее же из-за наступления ночи отложили до 14 октября.

14 октября господа комиссары с обеих сторон явились на место переговоров, которое теперь из-за холода установили на дворе Ходкевичей в полумиле от Вильны, в теплой светлице. Переговоры еще по нескольким пунктам завершили в добром взаимопонимании[207]. Остальное отложили до 16 октября.

16 октября, после того как обе стороны встретились, а также явились господа посредники, великие разногласия произвело противоречие этих народов, касающееся веры вновь избранного короля, а также лица, которому надлежит его короновать. Наши ожидали, что Его Царское Величество останется в своей греческой вере и должен быть коронован епископом того же исповедания. Господа поляки, однако, объявили, что королем Польши не может быть кто-либо, кроме приверженца римско-католической веры, и короновать его надлежит по их стародавнему праву католическому епископу, а именно предстоятелю государства, то есть архиепископу Гнезненскому[208]. В конце концов, поскольку совершенно не нашли средств к устроению этого пункта, его отложили на усмотрение и дальнейшее решение обоих государей. Оба последних пункта, касающиеся пленных и возвращения завоеванных областей, обе стороны оставили до 20 октября, когда они определили встретиться вновь.

20 октября господа комиссары с обеих сторон, а также господа посредники явились на прежнее место переговоров, на двор Ходкевичей. В отношении первого пункта, касающегося пленных, после взаимных противоречий в конце концов заключили отпустить и освободить всех пленных без изъятия, не считая тех, кто добровольно пожелал служить той или иной стороне. Относительно другого предложения[209] никто не желал начинать. Одни спрашивали, что следует отдать, другие – что необходимо сохранить. Господа посредники, как они всегда поступали во время этих переговоров, сидели совершенно тихо, ожидая лишь, каким будет исход. Господа поляки, вообразившие слишком многое благодаря предшествующей грамоте, которую наши передали им 10 сего месяца, полагали справедливым утвердить свои свободы и права и вместе с тем возвратить все завоеванные местности. Ведь их права, очевидно, предусматривали, что вновь избранному королю надлежит связать себя клятвой расширять, а не уменьшать государственные границы. Посему они не могли вообразить, что господа московиты решились вопреки собственной грамоте сохранить за собой при этих выборах что-либо из завоеванных крепостей в Литве, Малой и Белой России. Наши, однако, толковавшие это дело по-иному, желали подчинить завоеванные местности и присоединить их к своему московитскому государству, указывая, что этот выбор тесно свяжет и объединит оба государства и будет все равно, останутся ли эти местности включенными в то или иное из них. Это противное мнение опрокинуло все достигнутое и уговоренное прежде. Стороны пришли в несогласие и разъехались совершенно ожесточенные. Господа посредники же, которым, вероятно, пришлось не по нраву это разногласие, выказали свое совершенное неудовольствие, укоряя обе стороны за то, что они без нужды отказались от их предыдущего доброго намерения вести переговоры и заключить вечный мир, не затрагивая непременно выборов. Посредники утверждали, что это бесполезное дело вызовет лишь дальнейшее великое кровопролитие и ужасную войну. Ведь невозможно, чтобы великая польская вольность и свобода могли согласиться и примириться с московитской кабалой и рабством. Они все же желали оставить это бесполезное дело, которое затеяли злые люди, мешавшие миру, и вновь возобновить прежнее доброе намерение. Это побуждение, однако, совершенно не понравилось нашим, так что обе стороны расстались в несогласии, с великими взаимными возражениями.

21 октября наши, которые прежде заверили письмом своего государя, Его Царское Величество, в надежном исходе выборов, собрались для совета. Они, со своей стороны, предвидели дурной исход, ведь у этого народа не шутят с властью государя, и единодушно решили поэтому обсудить это дело с господами посредниками. Чтобы, однако, те дали им здравый совет и наставление в том, что предпринять далее, каждому пожаловали по два сорока соболей стоимостью в сто дукатов каждый[210].

22 октября господа посредники были у наших и постановили послать одного из своих к господам полякам, добиваясь, чтобы те не высказывались за расставание без исполнения дела и подумали о том, какая опасность может возникнуть от того, что этот съезд, на который столь многие из окрестных государей взирали, ожидая его исхода, окончится бесплодным роспуском. Господа поляки, под чью дудку теперь плясали, решились поэтому явиться назавтра на обычное место переговоров и либо прийти к заключению, либо попрощаться, уехав своим путем по доброй воле, как они и прибыли сюда.

23 октября господа комиссары с обеих сторон, а также господа императорские послы в качестве посредников явились друг перед другом на прежнем месте переговоров. Господа поляки оплакивали время, свои усилия и труд, который они приложили напрасно. Ведь все средства, которые они употребили сверх своих возможностей, ничего не стоили. Посему отныне они препоручают это дело Богу, который, наказывая их теперь за грехи, воздаст сторицей и не попустит их совершенного унижения. Ведь они не упустили ничего из того, что только возможно было сделать. Все они, в особенности Польское королевство, которое совершенно не было завоевано и покорено московитами, готовы были добровольно сделаться царскими подданными, чтобы сохранить свое государство нераздельным и удержать своих братьев – литовцев. Теперь же, когда это не удостоили вниманием, вознамерившись умыкнуть у них и прочее, они оплакивали не более чем столь напрасно проведенное время и свои добрые намерения, которые обратились лишь к поруганию их народа. Наши господа также жаловались на упрямство поляков, которые не желали удовольствоваться ничем и все еще заносились по-прежнему. После многих возражений и жалоб никто все же не желал прощаться первым, пока, наконец, не вмешались господа посредники, вновь побуждая обе стороны к делу и ставя им на вид спорные пункты. Поскольку, однако, никто не хотел делать ничего более, руководствуясь предписаниями обеих сторон, принуждены были оставить это до дальнейшего волеизъявления обоих государей. Было решено расстаться друг с другом в этот раз в доброй дружбе, продлив перемирие с определенными условиями, которые договорились подготовить до завтра в письменном виде, обменявшись ими друг с другом и снабдив заверением господ посредников и подписями господ комиссаров с обеих сторон. Эти условия гласили, что по милости Божьей и благодаря усердию и искусству господ великих послов Его Римского Императорского Величества в качестве посредников, а также господ комиссаров с обеих сторон мирный договор между Москвой и Польшей был заключен за изъятием немногих пунктов, включая касающийся выборов, согласно которому Его Величество, царь Московский, должен наследовать правление от ныне правящего короля Польского, Яна Казимира. Эти пункты, о которых не договорились, отложили, поскольку им надлежит основываться на согласии обоих государей, о котором следует объявить в дальнейшем. С этим господа комиссары с обеих сторон распрощались, заключив, что Его Королевское Величество и Польская республика одобрят перемирие в январе или феврале будущего 1657 года, когда сословия Польской короны и Великого княжества Литовского устроят сейм или выборное собрание. Его Величеству же, царю Московскому, надлежит отправить на этот сейм, когда его оповестит об этом через своего гонца Его Величество, король Польский, своих великих и полномочных послов с полными и достаточными полномочиями об этих и уже обговоренных пунктах. Эти великие послы обязуются подписать там избирательные соглашения[211] с сословиями польского государства от имени и по поручению Его Царского Величества как вновь избранного короля, скрепив их дипломами Его Царского Величества и своей клятвой. C этими условиями обе стороны объявляют и заключают всеобщее перемирие, каковое в соответствии с этим соглашением