Сценарист - Александр Молчанов

– Где ты? Я тебя не вижу.

– Поверни голову.

Он посмотрел налево. Лес.

– В другую сторону.

Он посмотрел направо. Рыжая девочка шла рядом с повозкой. Джинсовый комбинезон с заплатками на коленях и черная водолазка. И запах бензина.

Хоть что-то в этом мире остается неизменным.

Лупоглазый улыбнулся. Он ведь теперь точно знал, что Рыжая девочка – это его галлюцинация, вызванная опухолью в его мозгу.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала Рыжая девочка.

– Ну конечно, – проворчал он, отвернулся и закрыл глаза. Он чувствовал, что боль просыпается. Она накатывала со всех сторон. Болела голова. Болела грудь. Болели руки и ноги. Он понял, что боль будет усиливаться и скоро станет невыносимой. Возможно, он потеряет сознание от боли.

– А вот и боль, – удовлетворенно сказала Рыжая девочка.

Повозка остановилась.

Лупоглазый открыл глаза и посмотрел на возницу, который степенно сошел со своего места и углубился в лес.

Что это за человек? Куда он его везет? В больницу? В ближайшую деревню?

И что ему делать? Позволить этому человеку везти его дальше? Или встать с повозки и уйти? Спрятаться в лесу? В любом случае он сейчас слишком слаб, чтобы идти. А что ему посоветовала бы Рыжая девочка?

– Эй, ты здесь?

Нет ответа.

Ну и черт с тобой.

Лупоглазый приподнялся на локте и огляделся. Лес, кругом лес. И низкое небо над головой. На небе больше не было просветов между тучами. Он как будто оказался в сундуке. Со всех сторон лес, а сверху – низкое небо.

Лупоглазый опустил ногу с повозки и услышал рядом негромкое ворчание. Рыжая девочка?

Нет, это была не Рыжая девочка. Это был огромный зверь. Размером с лошадь. Но это была не лошадь. Собака. Лупоглазый не мог представить, что бывают такие собаки. Ее глаза сверкали, холка напряглась. Острые уши стояли торчком. Она медленно шла к повозке со стороны леса. Лупоглазый поднял ногу на повозку, и собака остановилась. Лупоглазый лег. Собака села.

Она охраняла его. Следила за тем, чтобы он не убежал.

– Что ты об этом думаешь? – спросил Лупоглазый.

– Я думаю, что ты попал.

– Что это значит?

Рыжая девочка подошла к собаке и, наклонившись, посмотрела на ее пасть.

– Открой рот, – сказал она.

Собака открыла рот. Рыжая девочка потрогала пальцем зубы.

– Смотри, какие здоровенные.

Собака щелкнула зубами. Рыжая девочка дернула собаку за ухо, и та тряхнула головой, как будто отгоняя муху.

– Это немецкая овчарка. Такие собаки охраняли заключенных в концлагерях. Их кормили человечиной.

– Поэтому она такая большая?

– Ее вырастил твой страх. Ты ведь боишься собак?

Да. Лупоглазый боялся собак. С детства.

– Эта собака – это тоже галлюцинация? Как и ты?

Рыжая девочка покачала головой:

– Не думаю.

– А что, если все это неправда и я лежу сейчас на земле и смотрю свой последний сон.

– Так и было, – подтвердила Рыжая девочка, – ты лежал на земле и смотрел свой последний сон. Но потом тебя подобрал этот человек и положил на свою телегу.

– Кто он?

Рыжая девочка покачала головой:

– Я не знаю.

– Куда он меня везет?

– Я не знаю. Но похоже, ты все еще жив. А это значит, что моя миссия тоже пока не закончена.

Ее миссия. Ее миссия – причинить ему как можно больше мучений. Сделать так, чтобы он умер максимально мучительной смертью.

– Смотришь в корень, Лупоглазый.

Она засмеялась. Сейчас будет петь свои частушки.

Она запела:

Лупоглазый снова закрыл глаза. Рыжая девочка продолжала петь:

Лупоглазый засмеялся.

– Чего ты ржешь? – спросила Рыжая девочка.

– Смешно, – сказал Лупоглазый.

– Что тебе там смешно?

– Частушка смешная. Спой еще.

Рыжая девочка спела:

Лупоглазый зааплодировал.

– Где ты их набралась?

– В смысле, где набралась?

– Откуда ты их узнала?

– Ребята научили.

– Какие ребята?

– Известно какие. Во дворе.

– Ты их помнишь?

– Конечно, помню. Лешка и Ольга Ильины. Они когда в деревне были, много всего полезного узнали. И частушки матерные, и анекдоты.

– Анекдоты? Расскажешь?

– Да ну тебя! – махнула рукой Рыжая девочка, – я тебе не «Русское радио». Девятьсот тринадцать, девять-девять, шесть три.

– Да, я помню, – кивнул Лупоглазый, – ты моя совесть.

– Нет у тебя никакой совести. У тебя есть только опухоль в голове и дробь в груди. И я хочу увидеть, что из этого тебя раньше прикончит. Я бы поставила на дробь. Но опухоль – тоже хорошо. Хочу, чтобы у тебя твои большие глаза полезли на лоб от боли.

– Добрая ты.

– Да, я добрая. А ты забыл, что ты со мной сделал? Со мной и с моими родителями?

Бензином запахло сильнее. Лупоглазому стало скучно.

– Катись к черту – сказал он.

– Старая песня, – ответила Рыжая девочка.

В кустах зашуршало. Деревья раздвинулись, и вернулся возница. Он подошел к Лупоглазому, взял его на руки, поднял и понес в лес.

Потревоженная рана на груди взорвалась болью, и Лупоглазый завыл, откинув голову назад.

Нина открыла глаза и сразу увидела бритую голову Бориса, который копошился у нее в ногах. Она лежала на спине, а он пытался снять с нее ее зеленые спортивные шорты. Она согнула ноги в коленях и подтянула их к себе. Он посмотрел на нее и улыбнулся.

– Очухалась? Слава богу.

И продолжал тянуть на себя ее шорты.

– Давай, помоги мне, что ли, – сказал он, – тяжело тебя ворочать.