Бог жесток - Сергей Белавкин

— Дали семь или восемь лет. Но он мог выйти раньше срока.

— Прилично.

— Здесь дело уже не во мне, — поспешил объяснить бывший одноклассник. — Александра заметил сосед по лестничной клетке, пытался его задержать, и они сцепились. У этого деревенщины силы было хоть отбавляй, вот он и перебросил несчастного старикашку через перила. А тяжкие телесные — вещь нешуточная.

— Ты действительно не замечал за ним раньше склонности к воровству? — спросил я.

— В том-то и дело, что нет, — решительно ответил Олег Пастушков. — Мог вспылить, подраться… А когда его посадили и Елена осталась одна… раз уж я в какой-то мере был тому виной… пусть и косвенно… стал ей помогать… Какое-то извращенное благородство… Я и сам частенько потешаюсь над собой.

— У меня есть подозрение, что в квартирной краже была замешана женщина. — Я попытался реализовать свои смутные догадки.

Олег Пастушков вяло пожал обвислыми плечами:

— Понятия не имею.

— И больше ничего интересного в этом деле не было?

— Абсолютно.

Он выбрался из кресла и теперь ходил от стены к стене. Запыхавшись, расстегнул ворот рубашки. Золотым огнем на его женственной смуглой шейке вспыхнула аккуратная цепочка. Вопреки расхожему мнению, килограммом в ней не пахло.

— Возьмешь наличными или перевести на счет? — спросил он неожиданно.

— Не понимаю, — сказал я, хотя понимать было особо нечего. Ищейки для того и созданы, чтобы их покупали. Преуспевающие бизнесмены. И школьные дружки.

— А что тут непонятного? — искренне удивился этот занятный образчик того и другого. — Я в течение нескольких лет облегчал существование Елене и ее сыну. Если хочешь, чувствовал за них ответственность. И вдруг ты решаешь разобраться в случившемся. Считай, мы с тобой в одной упряжке.

— Да я не об этом, — ответил я непринужденно. — Заметь, у меня нет счета, но есть клиент, на которого я уже работаю. А работать на два фронта, конечно, материально выгоднее, однако я предпочитаю этого избегать. Противится та самая жалкая профессиональная честь. Другое дело, поделиться кое-какими соображениями…

Бутылки в очередной раз громко звякнули о края наших бокалов. И пока спиртное приятным теплом обволакивало мне горло, я размышлял обо всех плюсах и минусах своего следующего шага. Особенно больших плюсов я в нем не видел, но алкоголь развязывал язык, делал все вокруг простым и понятным. Наверное, то же самое чувство испытывал сейчас и школьный кореш г-н Пастушков. Он принял театральную позу в кресле, подперев ладошкой размякший синий подбородок и забросив ногу на ногу.

— На выбор, — предложил я, переняв его позу. — Версия номер один. С Леной Стрелковой происходит несчастный случай, и ее ребенок попадает в детдом. Далее следует похищение, причем похитители знают, чей Саша на самом деле сын, и поэтому хотят получить выкуп с тебя. Версия номер два. Александр Солонков, вернувшись из тюрьмы, убивает свою невесту за неверность, обставив все это как несчастный случай, затем похищает Сашу Стрелкова и расправляется с ним, всего лишь за то, что он не был его сыном, а теперь теми же методами готовится потолковать с тобой. Что следует из этого? Становится ясно, почему ты все это время содержал Лену Стрелкову и ее сына. Ты был ее любовником и отцом мальчика.

— Блеск! Тебе только детективы писать! — Олег Пастушков захлопал в ладоши. — Агата Кристи! Жорж Сименон! Раймонд Чандлер! Услышу ли я продолжение?

— Если хочешь, — спокойно отреагировал я на его полуприпадочное состояние. — Лена Стрелкова шантажировала тебя по той же самой причине, и ты заткнул рот как ей, так и своему сыну.

Огонь в камине оживал, вырываясь из-под поленьев, облизывая их своими ярко-оранжевыми языками, и на лице бизнесмена заволновались, загуляли кровавые всполохи.

— Смело, смело, ты парень не промах. — Стакан с новым допингом плясал в его руке. — Противостояние сыщика и убийцы. За спиной героя — беспристрастное правосудие, за спиной негодяя — грязные деньги и кровавые мальчики. И апартаменты для развязки подходят в самый раз. Вот только у сыщика, кроме шикарной книжной версии, нет ни малейшего доказательства. Зато убийца может предъявить неопровержимое алиби на любой день.

— Разумеется, ведь он выступал только заказчиком.

Олег Пастушков не посчитал нужным развивать эту тему.

— Скажи по секрету, — напуская на себя таинственный вид, произнес я, — прокурор — твой человек?

— Мы с ним всего-навсего в приятельских отношениях.

— А мэр?

— Я финансировал его предвыборную кампанию.

— Тогда мне здесь больше делать нечего.

— Твое право. — И г-н Пастушков, испытывая сильную невесомость, приблизился ко мне, пожал мою руку и добавил доверительно: — Ты, конечно, догадался, Светлана — алкоголичка и будет ужасной глупостью о чем-то ее расспрашивать. А если потребуются еще какие-то сведения и финансовая поддержка, прошу… — В моей ладони оказалась пластиковая визитка. — Это адрес моего офиса, приму в любое время.

До выхода он меня не провожал. Или считал это ниже своего достоинства, или ноги уже не держали. Кто разберет этих богатеев!

Как и в каждом приличном забугорном доме, так и здесь в неписаные функции горничной входит слежка за одним членом семьи в пользу другого, а то и за обоими в угоду себе или кому-то постороннему. Ясноокая милашка отскочила от дверей и принялась водить тряпкой по безупречно чистой стене. Мыслишка, короткая, как культя инвалида, взбултыхнула мое серое вещество. Ухватив красотку за запястье, я произнес не разжимая губ:

— Развлекаешься с Госпожой на пару? Или ублажаешь Господина?

Она отдернула руку, пригвоздив меня к месту взглядом, исполненным невыразимого презрения.

Через полчаса, обнаружив на улице исправный телефон-автомат, я набрал номер семейного общежития и попросил Марию Семину из четырнадцатой комнаты. Вахтерша, не дослушав меня, с проклятиями швырнула трубку. Я позвонил еще раз, но теперь никто не отвечал. Ничего не оставалось, как отправиться туда самому. Поездка могла оказаться бесполезной, но это не оправдывало бездействия.

— Ты опять вдрызг пьян! Мне стыдно перед людьми!

— Дорогая, выражайся точнее. Я подшофе.

— Прекрати паясничать! Я этого не вынесу!

— Ты должна войти в мое положение. У меня творческий кризис. Оттого и запой.

— А что было неделю назад?

— Противоположное. Презентация моей новой книги. Она вот-вот поступит на прилавки.

— Как и все остальные… Покажи мне хоть одну! А то, что ты цитируешь мне в пьяном виде, похоже на бред шизофреника!

— Темнота! Дерёвня! Я не виноват, что тебя невозможно приобщить к прекрасному!

Свидетелем столь жаркого диалога я стал, переступив порог семейного общежития. Дебелая колченогая женщина в новой кожаной куртке, настолько дорогой, насколько и безвкусно смотрящейся на ней, сразу же приковала мое внимание. От возмущения круглое, подобно полной луне, лицо ее пошло густыми багровыми пятнами. Помада цвета морковного сока и коричневые тени на веках довершали картину торжества безвкусицы. Крупные кудри свежей завивки, образующие своеобразный шлем на голове женщины, делали ее похожей на барана. Спутником был изящно сложенный мужчина от тридцати до пятидесяти с руками карточного шулера и лицом брачного афериста. Оправдываться перед женщиной доставляло ему истинное наслаждение. С уст мужчины не сходила улыбка ловкого соблазнителя.