Наследство - Ева Ми

Он положил плотно завязанный пакет у порога, прикопал его снегом, чтобы не добрались звери, и толкнул дверь. Треск дров в печи, неяркий, но приятно обволакивающий свет от огарков на столе, примостившаяся у печи Александра сделали, пустовавший долгое время домишко, настоящим раем. Но от всего этого тепла и уюта на душе у Никиты становилось только тяжелее.

Он молча подошел к Александре, сел на пол и положил голову к ней на колени. Она стала гладить его своей теплой рукой, приговаривая:

– Полноте, омолги, все пройдет.

Никита чувствовал, как все его лицо заливают горячие слезы, но не мог их остановить.

– Сегодня, – начал было он, но женщина прервала его.

– Молчи, – мягко, но настойчиво сказала она. – Все знаю, не рассказывай.

– Знаете и не презираете меня? – поднял мокрое лицо Никита. – Вы не ненавидите меня? Не считаете меня монстром? Вам не противно сидеть со мной рядом?

– Нет, – пожала она плечами, – ты сам себя ненавидишь и считаешь монстром, зачем мне еще сверху добавлять? Ты сам себя казнишь, омолги. А эта самая суровая казнь, но самая справедливая.

Глава 18. Новенький

Они сидели долго, до самого рассвета. Молчали, слушали, как воет ветер за окном и трещат дрова в печи. Присутствие Александры, ее теплые руки действовали на Никиту как успокоительное. Постепенно слезы высохли, мысли пришли в порядок, сердце восстановило обычный ритм. Но Никита по-прежнему сидел у ног женщины, боялся пошевелиться, спугнуть ее. Ему казалось, что если она уйдет, то весь недавний кошмар возобновится.

Когда стало светать, он все же поднялся на ноги и спросил, не хочет ли она прилечь, ведь всю ночь она не сомкнула глаз.

– Нет, спать мне некогда, – ответила Александра, кутаясь потеплее в шаль, – скоро нужно открывать магазин. Я пойду, а ты поспи.

Когда она уже стояла в дверях, Никита спросил ее:

– Откуда вы узнали, что произошло?

Женщина долго и внимательно посмотрела на парня, наконец, сказала:

– Ты же не первый, омолги. И уж поверь, тебе повезло, что попалась собака. Другие живут с историями пострашнее.

Не попрощавшись, она вышла, оставив Никиту наедине с догадками о том, с чем пришлось столкнуться другим носителям.

События прошедшего дня и бессонная ночь высосали из парня все силы. Он доплелся до кровати, рухнул на нее как подкошенный и тут же провалился в сон.

Ему снилось заснеженное поле без единого куста или дерева. Никита со всех ног бежал по нему, будто кто-то гнался за ним. Чтобы не споткнуться, приходилось смотреть под ноги, и вдруг Никита понял, что бежит не по снегу, а по шкуре с длинным белым мехом, простирающейся до самого горизонта. Потом по пути ему стали попадаться алые пятнышки, они становились все больше, превращались в лужи. Подняв глаза, Никита увидел, что бежит вдоль берега озера или пруда. Вода в нем ярко-красная. Посреди водоема что-то возвышалось, но на бегу невозможно было разглядеть. Тогда парень остановится и напряг свое зрение, вгляделся. В ту же секунду он каждой клеточкой своей кожи почувствовал, что на него кто-то смотрит. Он резко обернулся и увидел два огромных глаза во все небо. Он узнал их, это были Сонькины глаза. Ему стало невообразимо страшно, захотелось спрятаться от этого взгляда. Никита хотел бежать, но ноги не двигались, он завяз в чем-то густом, будто в гудроне. Парень стоял по колено в крови, посреди водоема и не мог никуда спрятаться от Сонькиных глаз. Осознав, что находится в ловушке и сбежать из нее невозможно, Никита попытался закричать, но из разинутого рта не вылетало ни звука. Он стал метаться в попытках вытащить увязшие ноги, не выходило. Обессиленный, он стал падать, как в замедленной съемке. Подняв глаза к небу, он увидел, что оно похоже на дощатый пол. А еще оно дрожало, как от ударов. Дрожь сопровождалась странным ритмичным громом. Кто-то, огромный и невидимый, определенно стучался с той стороны в небо. Вдруг в небе распахнулась дверь, из нее протянулась рука, схватила Никиту и вытащила его.

Он проснулся и обнаружил, что его держит за грудки и трясет какой-то бородатый мужик, от которого невыносимо несет самогоном. В комнате были еще двое, никого из гостей Никита не видел раньше. Он еще не совсем проснулся и не понимал ни слова из того, что орал ему бородатый, все звуки доносились до него словно через вату.

Один из троих непрошенных гостей, приземистый лысый мужичок в камуфляжном бушлате, попытался утихомирить бородатого и оттащить его он Никиты. Тот, наконец, разжал кулаки, и Никита, как куль с картошкой, упал на кровать.

Ему понадобилась еще минута, чтобы окончательно сбросить с себя морок сна.

– Мужики, вы кто такие? – хрипло спросил он, – чего вам тут надо?

Бородатый снова было ринулся к парню, но лысый повис у него на руке и не дал сдвинуться с места. Третий же безучастно стоял в дверях, поигрывая перочинным ножом.

– Это ты кто такой, мразь?! – взревел бородатый, все еще вырываясь из хватки лысого. – ты за каким хреном сюда приперся?! Да еще и творишь такое!

До Никиты дошло, в чем его обвиняют. Они пришли чинить над ним самосуд за то, что он сделал с собакой. Парень не знал, как вести себя в такой ситуации. Никита ни разу в своей жизни не дрался, он вообще не любил конфликты, старался всеми силами их избегать. Оправдываться и молить о прощении бесполезно, да он и не стал бы, прекрасно осознавая тяжесть своего поступка. Дерзить им тоже страшно, прихлопнут прямо тут. Успокаивать разъяренного мужика – все равно, что махать красной тряпкой перед быком, только еще больше разозлишь. Оставалось одно – признаться, рассказать все как есть. Александра говорила, что он не первый, кто натворил бед после того, как в нем поселился паразит. Может, кто-то из этих мужиков тоже пережил такое, или даже хуже.

– Мне дико стыдно за то, что я вчера сделал, но я собой вчера не управлял, – начала Никита.

– Бухой что ли был? – спросил третий, стоявший у двери гость. Его голос был таким низкий и сиплым, что парень даже не сразу разобрал услышанное.

– Нет, – потупился Никита, – но потерял над собой контроль. Вообще не помню, как все случилось, Последнее, что видел, собаку во дворе, а потом уже хозяин с дочкой пришли, и девочка закричала. Я тогда пришел в себя.

Бородатый немного остыл, но все еще пытался изредка дергаться в медвежьей хватке лысого. Он снова повысил голос:

– Да если бы ты знал, как ты дитё напугал! Меня дома не было, а потом, когда пришел, жена все и рассказала, как Сонька зарёванная и икающая к нам прибежала, как двух слов связать не могла, как