Аккордеон и Скрипка - Алексей Сергеевич Рудницкий

переговоры родители. Воля влюбленных не ущемляется!

САДДАМ. Так поступают бедные. А я богатый! Твой отец заверил, что ты кроткая, послушная – и сделаешь все, что прикажет.

БЕНАЗИР. Но теперь-то знаешь, что ты мне неприятен?.. Любовь – это святое! Не только мужчины, но и женщины имеют право свободного выбора! Коран отвергает принуждение!

Девушка хлестким размахом ноги снова отшвыривает Бируни. Но тот дает волю кулакам. Несколько раз бьет ее по лицу. С жестокостью маньяка разрывает на ней одежду.

Связанная Беназир в этой схватке поначалу проигрывает. Но вот ей удается перегрызть веревку. Руки свободные. Подчиняясь инстинкту самосохранения, тянется к горлу Саддама, сжимает его. Насильник слабеет, сваливается на бок.

Увидев, что Бируни лежит без признаков жизни, девушка в испуге подхватывается.

БЕНАЗИР. Я задушила его?.. Неужели моей душой может завладеть такая злоба? Любовь к одному и ненависть к другому – это неизбежно? Нельзя быть великодушной одновременно и к желанному и к постылому?..

Бируни приходит в себя. Прислушивается к словам растерянной девушки. Затем, улучив момент, когда она повернула голову в сторону тропы, по которой ушел Джон, снизу хватает Беназир за пятки и заваливает на траву.

САДДАМ (с издевкой). Испугалась, что я мертвый? Но, видишь? – Я живой! Живой!

С еще большим остервенением, чем до этого, Бируни набрасывается на девушку. Из-за пояса выхватывает нож.

САДДАМ. Не отдашься – зарежу!

Приставляет нож к сердцу. Беназир плачет, ее душа раздавлена… Насильник раздвигает ноги, обнажает свой член. Но тут у девушки вновь вспыхивает злость. Прицельным ударом кулака она выбивает нож. С неизвестно откуда взявшейся отчаянной силой подминает Бируни под себя, садится на него верхом. Хватает веревку, которой ее связывали, скручивает ему за спиной руки. После связывает ноги.

БЕНАЗИР. Это твоя подлость пробудила во мне отчаяние! А отчаяние пробудило силу!

САДДАМ. Если бы не выбила нож…

БЕНАЗИР. С ножом герой – без ножа смешной?.. Трудно поверить, что этот мужчина обслуживает двух жен… Зачем я тебе – третья?

САДДАМ. Влечение, похоть – как хочешь назови! Я слабый, но страсть моя сильная! Развяжи, поддайся – и тогда убедишься!

БЕНАЗИР. Жаждешь делить ложе с тремя.

САДДАМ. Коран не запрещает!

БЕНАЗИР. Но я полюбила другого – того, у кого я одна единственная, и он у меня единственный.

САДДАМ. А я буду поить тебя гранатовым соком, кормить яйцами перепелки.

БЕНАЗИР. А остальных двух жен превратишь в рабынь?

САДДАМ. Заставлю прислуживать тебе.

БЕНАЗИР. Это разве не деспотия? Прикрываешься Кораном, а живешь обманом?

Девушка наклоняется, чтобы поднять выбитый из рук Бируни нож.

САДДАМ (растерянно). Неужели я тебе так ненавистен, что?..

БЕНАЗИР (снисходительно). Не трусь! Я не совершала, как ты, хадж в Мекку. Но в отличие от тебя живу по заповедям пророка Мухаммеда. Поэтому считаю, что место холодному оружию не в твоей руке, а вон там!

Девушка швыряет нож подальше в ущелье.

САДДАМ (осмелел). Развяжи веревки!

БЕНАЗИР (с презрением). А кого же носильщики понесут к трассе?..

Закрепив на спине рюкзак и взяв в руки скрипку, девушка поспешно убегает вверх по тропе. За островком деревьев натыкается на Джона.

ДЖОН (обнимает девушку). Ты вся дрожишь. Кто тебя напугал? Зверь?

БЕНАЗИР (сквозь слезы). Саддам.

ДЖОН. Где он? Как? Что?

БЕНАЗИР. Некогда сводить счеты. Надо спешно убегать!

ДЖОН. Сзади погоня?

БЕНАЗИР. Пока нет.

ДЖОН. Саддам тебя избил?

Девушка, волнуясь, рассказала обо всем.

ДЖОН. Развязалась и скрутила его?

БЕНАЗИР. Посмотри! За кустами лежит!

ДЖОН. Связанного оставила?

БЕНАЗИР. А как от него избавиться?

ДЖОН. Но связанного человека в горах звери растерзают…

Буонарроти, оставив Беназир с вещами, спешит к пленнику. Но за несколько метров от него застывает от неожиданности. К связанному, извиваясь, подползает горная ядовитая змея. Тот не видит ее. Еще мгновение – и жало воткнется в затылок. Какую-то долю секунды Джон колеблется, на лице вспыхивает злорадство. Но все же он пересиливает горящую в душе жажду мести. Хватает змею чуть ниже головы, сжимает, как обучали инструкторы, и, мертвую, отбрасывает в сторону.

САДДАМ (осознав событие). Враг спас меня? Схитрил, чтоб расположить к себе?

ДЖОН. Чистая совесть смеется с ложного наговора. Разве соперничая, мы не можем оставаться людьми?

САДДАМ. Я бы тебя не пощадил!

ДЖОН. Почему?

САДДАМ. Ты украл мою жену!

ДЖОН. Наша с Беназир любовь – это молния: поразила и унесла в небеса. Нас не сможет разлучить даже смерть. Прости, если тебя это огорчило.

Буонарроти развязывает веревки вначале на ногах, затем на руках Бируни.

САДДАМ. Жизнь спас, от веревок освобождаешь – но все равно ненавижу!

ДЖОН. За что?

САДДАМ. Коран так велит!

ДЖОН. Я читал эту книгу. Она – мудрая, учит добру и любви. Твоя злость не из Корана почерпнута.

САДДАМ. Значит, из души! Гадкая она? Да, гадкая, жадная, ничтожная… Клокочет гневом так, что испепелить тебя готова! Ее не унять! Разве я могу отдать на потеху какому-то белому донжуану свою супругу?

ДЖОН. Беназир не твоя, а моя жена. Мы с ней приняли решение стать супругами раньше, чем родители, одурманив наркотиками, затянули дочь в мечеть – и имам благословил вас. Благословение незаконно! На тот момент Беназир уже была моей женой! По своей воле стала ею! А в мечети о ее согласии стать твоей супругой имам не спросил? Почему не спросил? Что, она раба своих родителей? Или твоя раба? Не свободный человек – а раба?

САДДАМ. Но она, как и я, шиитка. А ты вырвал ее из мусульманской среды – и у себя в Америке заставишь принять христианство!

ДЖОН. Ошибаешься! Мы с Беназир давно решили: ее настольной книгой останется Коран, а моей – Библия. Вера не помеха в любви!

САДДАМ. Но своих детей ты уж точно сделаешь христианами!

ДЖОН. Мы с Беназир до совершеннолетия ознакомим своих детей со всеми религиями планеты. А в 18–20 лет пусть делают выбор или остаются атеистами. Надеюсь также, что не за горами то время, когда религии Земли, взаимно обогащая друг друга, сольются в одну – в религию Любви, Братства и Справедливости!

САДДАМ. Ислам ни с какой религией не сольется! Мы, правоверные, этого не допустим! И женщин своих никому не отдадим! Будь я сильнее – разорвал бы тебя на части! Согласен – у меня гадкая душа! Но другой не имею!

Буонарроти, окинув соперника очень печальным взглядом, удаляется. Во след ему Бируни выкрикивает что-то невнятное, злое.

САДДАМ.