Наш грешный мир - Ольга Володарская

Но Элеонора Новицкая, урожденная Шаховская, подменила камни. Боясь, что «Славу» украдут, она вынула бриллиант из оправы. И спрятала. А куда, до сих пор никто не знает. Бабка оставила после себя несколько посланий, которые должны были привести наследников к истинному сокровищу, но увы…

Никто не разгадал загадки.

А в погоне за «Славой» погиб Дусик, братишка. И в его убийстве обвиняли ее, Еву. Ей даже пришлось провести почти сутки в «обезьяннике». Поэтому та история была отправлена в заколоченном ящике на самый дальний уголок чердака памяти.

– Вы видели камень? – спросил Евгений, сверкнув от любопытства глазами так ярко, что померкла переливающаяся витрина сувенирной лавки.

– Нет. Знаменитое колье семьи Шаховских я в действе таскала, как другие девочки бусы из макарон, но «Славу» бабушка тогда уже подменила на обычный якутский бриллиант.

– В книге Сергея Отрадова современная часть истории камня описана вскользь. Почему?

«В погоне за «Славой» люди погибли, – рявкнула мысленно Ева. – Не только Дусик. Еще модистка бабки, Карелия. А главный охотник за сокровищем двинулся умом. И как писать про это? Милостивый глаз индуистского бога уничтожил и свел с ума людей… Но не камень тому виной. Бабка! Старая ведьма Элеонора Георгиевна. Сестра Отрадова по отцу и его роковая любовь… Разве он напишет про это?»

– Я думаю, что не было никакого «Славы», – сказала вслух Ева.

Такой вариант она тоже допускала. Затейница Элеонора могла выдумать историю еще в середине прошлого века, умело распространить слух, а дождавшись, когда легенда заживет собственной жизнью, уйти в тень. Чтобы через много лет, когда жизнь совсем потеряет смысл, устроить для своих ближайших родственников крысиные бега. А иначе ее основная наследница, Анька Железнова, дочь Отрадова и приемной дочери бабки, Елены, уже бы заполучила заветный камень[4]. Но даже она «осталась на бобах».

– В «Славу» я верю, – возразил Евгений. – Есть много свидетельств тому, что милостивый глаз Рамы попал в Россию. Но он бесследно сгинул еще до того, как родилась ваша бабушка Элеонора. Поэтому я хочу поговорить с вами о другом сокровище, которым владели не Шаховские – Анненковы.

– Это тоже алмаз? Вынутый из… Я даже стесняюсь предположить, откуда.

– Нет, – скупо ответил Евгений.

– Мы уже пришли. Вот мой дом, – она указала на четырехэтажный особняк, в котором жила больше тридцати лет. Сначала с бабушкой и братом, последние десять лет одна. – Зайдем, чтобы выпить?

– Если это будет удобно.

– Неудобно трусы через голову надевать, – припомнила детскую прибаутку Ева. – И, кстати, не пора ли перейти на «ты»?

– Я не против.

– Тогда пошли, малыш, – игриво промурлыкала Ева и взяла молодого князя под руку.

Она не собиралась соблазнять его… По крайней мере, сегодня. Потом, быть может. Но тоже не факт. Она всегда спала лишь с теми мужчинами, которых хотела. Одних – как самцов, других – из-за денег. Последних чаще. Ева начинала как профессиональная содержанка. Сейчас таких называют эскортницами. Но современные профурсетки ей и в подметки не годятся. И не только потому, что были по большей части искусственными и пустыми. Они видели в мужиках, которых раскручивали, только банкоматы. Отдаваясь им, симулировали оргазмы, льстили, лезли из кожи вон, чтобы поразить. Ева хотела своих покровителей по-настоящему. Презирала, называла про себя козлами или козликами, но желала. Власть (а большие бабки дают ее) возбуждала ее так же, как кубики на животе и подкачанные попки. Поэтому она смогла сколотить состояние. А все эти современные эскортницы лишь катаются на дорогих яхтах, отдыхают на элитных курортах, носят «Гуччи» и «Прада». Им никто не дарит акции, облигации, не открывает валютные счета. Ева Шаховская еще десять лет назад упаковалась так, что может ничего не делать и жить достойно…

Но ничего не делать, это так скучно. И она стала певицей. Конечно же, тратить на раскрутку собственные средства Ева не собиралась. Но нашелся тот, кто профинансировал проект – бывший продюсер Дусика-Дениса. Так зачем отказываться от славы, пусть и сиюминутной? Да, она не блещет особым талантом и голос у нее слабенький, но зато какая харизма! У многих мировых звезд тоже только харизма и имеется. Повезло и Еве. Она даже в Америке выпустила пару синглов, быстро ставших хитами. Но, когда ее российский продюсер разорился, она не стала искать нового. Оказалось, она не так уж и тщеславна. Проценты с вкладов позволяли Еве жить безбедно и быть уверенной в послезавтрашнем дне. Вкладывать деньги в бездарную певичку – нерентабельно. Даже если эта певичка – она сама. Слишком много пришлось бы пахать, чтобы не потерять свои кровные.

– Я слышал от бабушки, что у русских не принято ходить в гости с голыми руками, – выдал Евгений.

– С пустыми, может быть?

– Да, скорее всего. То есть я должен что-то купить к чаю. Где поблизости магазин или кондитерская?

– Чай мы пить не будем, так что расслабься.

– Кофе?

– Водку.

– О… – Его глаза округлились. – После шампанского?

– Главное, градус не понижать. Об этом тебе бабушка не рассказывала?

– Я не понимаю, – беспомощно пролепетал князь.

– После водки, шампанское – плохо. Когда наоборот, нормально.

– Да? Почему?

Ева не стала отвечать. Втолкнула Евгения в подъезд.

– Добрый вечер, – услышала она сиплый голос.

Это из-за стойки консьержа выглянула генеральша Астахова. Она была старожилкой этого дома, единственной уцелевшей из старых, советского времени, жильцов. Вообще-то за порядок в подъезде отвечал ее непутевый внук, но за него обычно сидела Астахова. И охраняла границы так, что и мышь не проскочит. Вот только болела часто. Что поделать – годы брали свое.

– Здравствуйте, драгоценная Амалия Федоровна, – Ева поприветствовала старуху с искренней симпатией. Она уважала эту неугомонную бабку. – Слышала, вы хворали. Как ваше ничего?

– Не дождетесь, – крякнула бабка и скрылась за стойкой.

– А внук ваш где? Забухал, что ли?

– Иди в задницу, проститутка чёртова.

Ева улыбнулась. Ей нравилось подобное «добрососедство». Генеральша Астахова вот уже двадцать лет Еву клеймила, поносила, проклинала порою. Но когда Амалия Федоровна умрет, закончится эпоха…

– У вас красивый дом, – услышала она голос Евгения. Они как раз вошли в лифт. – А привратница злая. И старая. Не соответствует.

– У тебя.

– Что?

– Мы же на «ты» перешли. Значит, не у вас дом красивый, а у тебя.

– Прости, я пока не привык.

На площадке стояли диваны и пальмы. Имелась пара картин. В принципе, на лестничной клетке можно было поселить пару человек. И Ева боялась, что как только генеральша Астахова отдаст богу душу, в подъезд начнут просачиваться всякие сомнительные личности. Нет, ночевать они на диванах не останутся, но жильцов донимать – да. Ева не сказала Евгению о том, что в ее подъезде поселился очень… ну, очень… популярный певец. Молодой, красивый, талантливый, заласканный прессой и поклонницами… Но и усталый, перманентно больной: то от простуды страдающий, то от аллергии и от несварения. Как будто потерявшийся во времени и пространстве. Ева видела, как он поднимается к себе. Улыбается через силу соседям. А, закрыв дверь, падает на кровать, даже не почистив зубы. Да, да, это тоже видела! Певец пригласил ее к себе, но ничего у них так и не случилось. Забрался в койку и тут же отключился. Ева накрыла его одеялом и ушла к себе.