Джефферсон - Жан-Клод Мурлева

– Ой, правда? Вот спасибо! А вы куда собирались за покупками? Я ни в коем случае не хочу заставлять вас менять планы…

– По правде говоря, – промямлил Жильбер, – мы ничего определенного не имели в виду…

Она была высокая и тощая, длинные уши печально никли на плечи. Жильбер был ей по плечо, а Джефферсон – по пояс. Такое трио уж точно не могло пройти по городу незамеченным.

– Что касается меня, то я хотела бы найти хорошенькие магнитики на холодильник и еще овощерезку. Понимаете, я живу одна и часто готовлю себе сырые овощи…

– А, – сказал Жильбер, – ну, это, наверно, не трудно найти.

Ни тот ни другой не осмелился сказать откровенно: «Знаете что, дорогая Симона, при всей нашей симпатии к вам нас в данный момент меньше всего интересуют поиски овощерезки. Мы вообще-то ищем двух убийц».

Она таскала их по всем хозяйственным магазинам и магазинчикам, но подходящей овощерезки нигде не оказалось, и в конце концов они прекратили поиски. Часов в одиннадцать переключились на магнитики, и тут им повезло больше. Симона облюбовала один с видом Вильбурга с птичьего полета, а потом настояла на том, чтобы купить по магнитику в подарок им.

– Моим отважным телохранителям! – объяснила она.

Они начали уже присматривать какую-нибудь уютную террасу, чтобы перекусить на солнышке, как вдруг Джефферсон остановился как вкопанный посреди тротуара, а потом опрометью кинулся в ближайшую дверь – это оказался обувной магазин.

– Что это ты? – спросил Жильбер. – Так приспичило купить тапочки?

Джефферсон, как безрукий, одним подбородком отчаянно указывал на что-то на другой стороне улицы:

– А-ва-ва-вон… та-та-та… тево… детво… там…

– Чего-чего?

– Те двое! Вон там!

Жильберу хватило одного взгляда, чтобы понять, о ком речь. Джефферсон достаточно подробно их описывал. Долговязый, бритый наголо, соскребал защитный слой с лотерейного билета у кассы табачной лавки. Сквозь стекло его было отлично видно. Второй, в шерстяной шапочке и в черной футболке, обтягивающей атлетический торс, ждал его на улице, мусоля сигарету.

– Ты уверен?

Джефферсона била дрожь.

– Да. Это они.

Тут подоспела и Симона и, увидев, в каком состоянии один из ее телохранителей, ахнула:

– Боже, что это с ним?

– Ничего страшного, – успокоил ее Жильбер. – Неожиданно заметил двух старых приятелей, которых давно потерял из виду, и был поражен.

– Понимаю, – сказала она. – Какой чувствительный… Знаете, на мой взгляд, чувствительность очень украшает мужчину.

Джефферсона трясло чем дальше, тем больше. Казалось, он вот-вот упадет в обморок.

– Жильбер, смотри. Они уходят.

В самом деле, долговязый вышел из лавки, ничего не выиграв, судя по его недовольному виду, и оба двинулись прочь широким шагом.

– От нас не уйдут, ежик! – прошептал Жильбер. – Оставайся с Симоной, а я за ними!

Джефферсон не успел его остановить. Только увидел, как свин, выдохнув «класс!», устремился, лавируя между прохожими, вдогонку за удаляющимися убийцами.

– Будь осторожен! – крикнул он вслед другу и до боли остро почувствовал, что никак нельзя было его отпускать.

При таких обстоятельствах завтракать с Симоной – это был полный бред. Джефферсону казалось, что он раздвоился. Одна его половина силилась слушать зануду-крольчиху и поддерживать с ней светскую беседу, другая же половина была с несчастным Жильбером, которого уже наверняка схватили эти два типа, каждый вдвое выше его и втрое сильнее, два типа, способные хладнокровно заколоть ножницами мирного парикмахера.

Симона, немного опьяневшая от рюмки белого вина, не замедлила поведать бедняге хронику своих душевных травм – неизменно неудачных попыток обрести спутника жизни. А ведь последний, казалось, имел серьезные намерения. С этим молодым кроликом она долго переписывалась, и они вроде бы «нашли друг друга». Обменялись фотографиями… а когда назначили настоящее свидание, он просто взял и не пришел…

– Да, печально, подложил вам этот кролик свинью… – промямлил Джефферсон, который мыслями был очень далеко.

– А?

– Нет, я так, простите. Я хотел сказать – это было очень подло с его стороны.

– А в прошлом году я познакомилась с одним контрабасистом… – начала она.

– …чьи струны были, возможно, более созвучны вашим, – рискнул предположить Джефферсон, чувствуя, что сам себе противен.

– А вы, – вдруг поинтересовалась крольчиха, – вы тоже живете один? Ой, это слишком нескромный вопрос, да? О, какая же я глупая, ведь вы, может быть… я имею в виду, вы с Жильбером…

– Нет, – отрезал Джефферсон. – Мы просто друзья. – И понял, что больше ее выносить решительно не в силах.

– Может, пойдем обратно? – предложил он. – Честно говоря, я немного устал.

– Это печень! – вскричала она. – Вы сегодня утром принимали лекарство?

На обратном пути они встретили кота, фотографировавшего какую-то цветочную клумбу в сквере, потом стареньких барана с овцой – те с помощью Роксаны выбирали плед в сувенирной лавке. Джефферсону пришлось вступить в разговор, высказать свое мнение о расцветке пледа, соврать о причине отсутствия Жильбера. Мобильник у него в кармане безнадежно молчал.

Едва добравшись до своего номера, он позвонил Роксане – засекут, ну и пусть. Она ответила сразу и, судя по голосу, рада была его слышать.

– О, Джефферсон! Как дела? Там, в лавке, ты мне показался каким-то озабоченным. Что-то случилось?

– Да, Роксана, случилось…

По ее мнению, надо было не дергаться и ждать, пока Жильбер сам даст о себе знать. Во всяком случае, рано еще сходить с ума. Она успокоила его, как могла, и распрощалась, обещав позвонить вечером. Несмотря на ее оптимистические заверения, Джефферсон так и остался сидеть в полной прострации, не в силах ни читать, ни смотреть телевизор. На ночном столике Жильбера лежали «Правила дорожного движения» и «Один на реке», заложенный на четвертой странице. День тянулся, и конца ему не было.

За ужином довольные Баллардо делились впечатлениями и хвастались покупками. «А вы что нашли?» – спрашивали они друг друга и демонстрировали свои сокровища. Джефферсон угрюмо сел между супругами-белками и курицей Клариссой и думал: «А я ничего не нашел, наоборот, все потерял. Никуда я не гожусь». И когда Ролан подошел к нему и спросил про своего кузена, он чуть не разрыдался. Но все-таки совладал с собой и объяснил, что Жильбер встретил каких-то знакомых и решил провести вечер с ними, а перед товарищами по путешествию просил извиниться за него.

За десертом, однако, случилось кое-что хорошее – одна из тех мелочей, которые не дают отчаяться, когда все совсем плохо. Часто это бывает сущий пустяк, но на душе сразу становится легче. Господин и госпожа Хильд, супруги-барсуки, которые за все время путешествия ни разу не обратились к Джефферсону, сейчас робко подошли и попросили разрешения подсесть к нему на минутку. Они хотели бы с ним поговорить.