У всех свои муравьи - Даниэль Глаттауэр

Читатель Манфред встает на сторону австрийских мужчин, оправдываясь, что они «сами по себе не такие уж и некрасивые, просто плохо одеваются». (Боюсь, здесь и то и другое.) Манфред предполагает: «У австрийцев нет вкуса» (ох, если бы только речь шла о вкусе!).

Были и другие отклики: «Достаточно того, чтобы мужчина нравился своей жене». Правильно, этого вполне достаточно. А вот еще: «Речь о внутреннем». Так и хочется переспросить: о холестерине, давлении, легких, печени? Ну ладно, признаем, что в прямом сравнении австрийцы снаружи красивы.

Анна успешно служит в полицейском управлении, отслеживающем качество продуктов питания. В самой безобидной ситуации она находит какое-нибудь невинное нарушение и незамедлительно принимает меры. Она (и только она) способна, сделав всего одну закупку в каком-нибудь венском магазине, побывать сразу в трех приключениях и о них рассказать. Так, в супермаркете она обнаружила несколько куч упакованного «фарша», который лежал на открытом воздухе неподалеку от холодильной витрины. «Почему бы вам его не охладить?» – поинтересовалась она у служащего, который в тот момент занимался йогуртом. «После обеда, – ответил продавец, – я тут один».

В хлебном отделе Анна спросила три булочки. И попала в самую точку. Так как у продавщицы в этот самый момент именно три булочки выпали на пол из корзинки для хлеба. Продавщица, недолго думая, завернула их Анне. «Хорошенькое дело! – возмутилась покупательница. – Вы всегда так?» – «Нет не всегда!» – как ни в чем не бывало ответила продавщица.

В кондитерском отделе продавщица щелочным раствором мыла витринное стекло. За мокрым стеклом размывались очертания бисквитных пирожных, которых Анна только что попросила пять штук. «Момент, чуточку терпения!» – попросила работница торговли, описав пенной тряпкой еще пару кругов. Затем ловким движением отбросила тряпку, со вздохом потянулась к первому пирожному и схватила его двумя пальцами. «Может, вам следовало прежде вымыть руки?» – предположила Анна. «Да вы не волнуйтесь!» – парировала продавщица. А вот этого Анна как раз и не могла.

Проблемы редко приходят поодиночке. Именно поэтому еще накануне внезапного наступления первых холодов Австрию охватила эпидемия ОРЗ. Самой популярной целью болезни стали носы.

Вопрос с чиханием в той или иной степени объединяет три группы людей: тех, кто заражает ближних, тех, кто собственно чихает и тех, кто комментирует. Сегодня нас интересуют люди из третьей группы (причем неважно, пойдет ли речь о мужчинах или женщинах, ибо нигде принцип равноправия не торжествует в такой степени, как при насморке).

Как правило, в Австрии чихнувшему прилюдно громко говорят «апчхи». С нашей точки зрения, такая реакция не вполне отвечает содержанию действия, скорее даже совсем не отвечает. Это то же самое, как если бы, услышав звук телефона, мы, вместо того чтобы взять трубку, в ответ говорили бы «динь-динь». Чуть более культурным нам представляется широко употребительное «На здоровье!» (Zum Wohl!), которое фактически растворило в своем приветливом добродушии более строгое немецкое «Будьте здоровы!» (Wohlsein!). Но что, собственно, означают эти выражения? Не приписываем ли мы чихающему определенное сибаритство? Выходит, мы считаем, что чихание доставляет ему удовольствие? Это уже похоже на насмешку!

В таком случае почему бы нам не намекнуть чихающему, чтобы тот отвернулся или прикрыл рот рукой, не говоря уже о том, чтобы воспользовался такой вещью, как платок? Или попросить, чтобы он чихал не так громко? Или проявить к нему чуточку сочувствия и сказать: «С чем вас и поздравляю!» Или же – если ближе к жизни – «Будь здоров!».

Австрийская почтовая компания Post AG получила новый облик. Речь не о зданиях, которые пока выглядят очень даже неплохо, а о двадцати двух тысячах почтовых работников. Не будем горевать о потраченных деньгах. Эти сто десять миллионов шиллингов можно было бы пустить на звукоизоляцию стеклянных перегородок между служащими в окошках и клиентами в зале, восстановить когда-то заделанные отверстия в перегородках, через которые мы общались со служащими внутри. Для нас мода имеет не последнее значение. Новая почтовая летняя коллекция отвечает на вопрос: почему австрийцы выглядят так, как выглядят, – да потому, что они не упускают ни единой возможности доказать отсутствие вкуса. Заодно она дает ответ и на вопрос: почему девяносто два процента граждан страны мужского пола считают, что «выглядят хорошо», – да потому, что им в сущности безразлично, что носить.

В Италии дизайнера, придумавшего такую почтовую униформу (желтые тенниски, кепки-бейсболки, бермуды, носки и перчатки), из-за преступного посягательства на общественный вкус заставили бы десять лет штопать салфетки.

В Австрии же плод его фантазии оценили по-другому: элегантно, тонко, практично.

Нынче нужно жить в Берлине. Там все происходит. Эта динамика. Это волнение и непостоянство. Этот дух. Это напряжение. Этот контраст между Востоком и Западом. Этот прорыв. Этот слом всего и вся. Эти строительные площадки. Эта околдовывающая пыль.

Каких-то десять лет назад стоило оказаться в Бангкоке. Кому не безразлично, что о нем думают окружающие, тот был там. Десять лет назад надо было бывать в Нью-Йорке. Сначала достаточно было наезжать туда раз в год, потом раз в месяц, сегодня желательно наведываться каждую неделю, завтра, наверное, каждый день. Еще лучше там просто родиться.

По крайней мере, раз в два года следует посещать Рим (и Париж). Рим (и Париж) – это Рим (и Париж). И по крайней мере каждую другую пару лет надо бывать в Лондоне. Лондон – был и останется Лондоном (только с каждым годом все дороже). Время от времени навещать Прагу – для написания биографии. Время от времени посещать Венецию – за очередной порцией романтики. Вену? Ну да, если ничего другого в голову не приходит. Грац? В виде исключения, так сказать, для души. Санкт-Пёльтен? Сейчас он кажется таким узким.

Клейнраабс. Он расположен в регионе Вальдфиртель (Нижняя Австрия) выше Гфёля и ниже Цветтля, на другой стороне от Хорна. Клейнраабс. Там быть не нужно. Туда лучше вообще не заглядывать. Там никого нет. НИКОГО! Представляете, как здорово!

Есть такие слова, о которые язык сломаешь. Сколько их ни произноси, каждый раз они выходят не так, как хотелось бы. Вот у кого завидное упорство, так это у детей. До тех пор пока Томас достаточно не подрос, он не был в состоянии уяснить, почему явление, которое в своем первозданном виде считалось «крепостью», теперь называется «руинами», а не «уриной».

Нынче лингвистический ландшафт Австрии поражен недугом. Предательская парочка слов-близнецов, коварно и глубоко проникшая в наш язык из латыни, бесчинствует на радио и телевидении. Речь идет о терминах «интегрировать» и «интриговать».

Схожее звучание ведет к путанице, но путаница довольно взрывоопасна по той причине, что слова эти едва ли не противоположны по смыслу. Что касается первого, то у него множество страстных приверженцев, правда, лишь на словах. Второму – со всей страстью следуют по жизни, хотя мало кто в этом признается.