📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаЗа тебя никто не решит! - Галина Беломестнова

За тебя никто не решит! - Галина Беломестнова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 31
Перейти на страницу:

– Начмед потребовала, чтобы я вас выписала. Изольда Наумовна считает, что такое генетические заболевание плода, как тетраплоидия, наука ещё не научилась лечить и, если приедут проверяющие из Москвы, возьмут вашу историю болезни и узнают, что мы лечим пациентов с подобным диагнозом, нас засмеют.

Тася встала и молча вышла из кабинета. В палате никого не было. Она набрала номер телефона своей лучшей подруги детства:

– Наташа, они не хотят лечить моего малыша, – всхлипывая, сказала в трубку.

– Тасенька, как же так? Ты же вчера говорила, что всё хорошо…

– Они боятся, что над ними будут смеяться, что они лечат генетического урода – а–а! Наташка! Я уже не могу больше бороться с этими ветряными мельницами! Здесь одна длинноносая крыса – доцент Ахмедова, прицепилась ко мне. Она никто, должности никакой не занимает, ко мне никакого отношения не имеет, решила умом блеснуть на моём уникальном случае.

– Тася, отправь её подальше! Что она тебе может сделать?

– Не могу – у–у. Она к начмеду, этой старой стерве бегала, наушничала, о том, что лечить меня бессмысленно, только деньги тратить, а та велела выписать меня.

– Не плачь, они не имеют права!

– Имеют! Напишут, что нет специалистов, способных излечить тетраплоидию, а их во всём мире нет, и будут правы.

– Но ты же говорила, что диагноз другой?

– Да, другой! Я сердцем чувствую, что мы попали в этих счастливых два процента. Но они же меня не хотят слышать! – Тася снова горько разрыдалась.

– А Саша с Елизаветой Петровной почему молчат, ничего не предпринимают?

– Они ничего не знают. Я им не рассказываю. Не хочу конфликта. Я знаю, какой шум они поднимут, а у меня на всё это нет сил.

– Тогда сама соберись, успокойся и заставь врачей себя услышать. Кроме тебя, этого никто не сделает. Хочешь, я к тебе приеду? Вкусненького напеку и приеду.

– Уже поздно, сиди дома. Как хорошо, что ты у меня есть. Я же родным и десятой доли сказать всего не могу. Ты бы видела, какими страдающими глазами они на меня смотрят, мне после этого белый свет не мил, так их жалко.

– А ты мне звони. Если всё на душе копить, так с ума сойти можно.

– Хорошо, родная. Прости, тут, кажется, снова пришли за мной.

– Держись. Мы с тобой!

Тася вытерла слёзы и грубо спросила стоявшую у кровати Нину Юрьевну:

– Что, вещи собирать?

– Вас Ольга Николаевна зовёт. Ей нужна выписка с заключением генетика.

Тася порылась в папке с бумагами, взяла нужный документ и пошла к заведующей. В кабинете решительно прошла к столу, села, положив выписку на стол.

– Ольга Николаевна, вы можете меня выслушать?

– Да, конечно.

– Я всё слышала, о чём говорила Ахмедова в смотровом кабинете. Она знает только то, что написано в «Гугле», не больше. При хорионбиопсии в двух процентах встречается мозаицизм, ограниченный плацентой, когда кариотип плода не страдает. Она почему-то ничего об этом не сказала.

– Не думаю, что она даже слышала об этом. Поймите, Тася, ни я, ни кто-то другой в этой больнице ни разу не сталкивались с таким диагнозом.

– Я приняла решение не делать аборт, потому, что по УЗИ ребёнок нормальный.

– Вам уже говорили, что при этом исследовании не всегда видно патологию плода.

– Только не при удвоении хромосом, это не тот случай.

– Честно скажу, вряд ли кто-то знает в этом здании больше, чем вы, о тетраплоидии, но то, что у вашего ребёнка нет генетической патологии, никто не может подтвердить. Это можно узнать, только сделав кордоцетез.

– Я кордоцентез делать не буду.

– Почему?

– В двадцать две недели мне сделают анализ. Потом ждать три недели. Я буду находиться в стрессе целый месяц и нанесу вред своему здоровому ребёнку, тем более сам прокол небезопасен. Даже если диагноз подтвердится, приму, как есть, и доношу его. Я не смогу быть убийцей. Не я жизнь давала, не мне её отнимать.

– Вы не пятнадцатилетняя девочка. Сделали выбор осознано, как взрослая, неглупая женщина.

– Ольга Николаевна, давайте взвешивать по принципу меньшего зла. Если это тетраплоидия, вы, конечно, ничем не сможете ему помочь. А если во всём виновата плацента, и ребёнок здоров? Без оказанной вовремя помощи он родится больным. В первом случае всю ответственность я беру на себя, а во втором, когда кариотип плода окажется нормальным, но вы не выполните свой долг, откажете мне в медицинской помощи, будете виноваты вы. И тогда мне и моему мужу станет всё равно, будут над вами смеяться проверяющие из Москвы или нет.

– Вы мне угрожаете?

– Нет. Поверьте, решение оставить ребёнка далось нам нелегко. Мы приняли его вместе с мужем. Последний раз, когда делали УЗИ, малыш услышал музыкальный звонок телефона и стал танцевать. Ольга Николаевна! У меня в животе не кусок мяса, а маленький человечек, с ручками, с ножками, он чешет свой курносый нос короткими пальчиками, у него бьется сердечко. Вы хотите, чтобы оно остановилось?

Зав. отделением смотрела на сидевшую перед ней женщину с бледным лицом, с опухшими от слёз глазами, полными решимости бороться за жизнь своего ребёнка, и к сердцу прихлынула волна уважения и сострадания. Она видела всякое за долгую работу в гинекологии. Сколько мамаш рыдало в этом кабинете, билось в истерики, расписывая свою горькую жизнь, умоляя сделать аборт на большом сроке беременности. Ни одна из них не вспомнила, что говорит о живом ребёнке. Они хотели избавиться от своих детей, как от свалившейся на них злой напасти. А эта, зная, что есть только два процента из ста, что её малыш родится здоровым, бьется с медицинской машиной, которая всегда считала и считает, что дети с генетической патологией не должны появляться на свет.

– Я не имею право на вас давить и уважаю ваше решение. Как доктор, я обязана выполнить всё, что от меня зависит. Проверяющих мне бояться поздно, главное чтобы моя совесть была чиста. Идите, Тася в палату, отдыхайте, завтра продолжите процедуры. Мы выпишем вас тогда, когда лечение покажет хорошие результаты.

– А начмед?

– Это уже моя проблема.

Два взгляда на жизнь

На следующий день Тася шла в палату после процедуры в барокамере, когда дорогу ей преградила Ахмедова.

– Михайлова? А почему вы до сих пор в стационаре?

Тася молча, смотрела в светло-серые, злобные глаза, лицо доцента, густо покрытое тональным кремом, кривилось от возмущения:

– Я это просто так не оставлю! – не получив ответа, Изольда Наумовна поправила под мышкой папку с документами, обошла зловредную пациентку и, твёрдо ступая высокими каблуками, удалилась.

Нина Юрьевна пришла к ней в палату перед обедом.

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 31
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?