Решающий момент Ржевской битвы - Александр Ильюшечкин

Первую утреннюю атаку на Вышнее части 52-й пехотной дивизии противника быстро отбили всеми видами огня. Начавшаяся с подходом бойцов 413-й стрелковой дивизии вторая волна также разбилась о немецкую оборону.

В этом утреннем бою атаковавшие понесли серьезные потери и были рассеяны на мелкие группы, централизованное управление прорывом, и до этого бывшее в большей степени исключительно формальным, оказалось окончательно утраченным. Днем немцы, используя огневое превосходство, перешли в контратаку, в ходе которой они окончательно определили сектор очень плотной концентрации наших войск, и через несколько минут вражеские артиллерийские и минометные батареи накрыли плотным огнем порядки советской пехоты. Остатки окруженных дивизий с упорством обреченных оборонялись на неподготовленных позициях, бойцы 154, 173 и 340-й стрелковых дивизий попятились назад только вслед за пехотой 413-й дивизии, отведенной генералом Терешковым назад в самый разгар боя.

Район, занимаемый окруженными, из-за успешных и не очень атак немцев с нескольких направлений катастрофически сузился — днем 14 февраля противником был захвачен гребень высоты 186,1 и значительная часть лесного массива; остатки четырех стрелковых дивизий и танковой бригады теперь занимали пространство немногим более полутора километров в поперечнике. Лес ограничивал зону прямой видимости несколькими сотнями метров, и от стрелкового огня противника в нем еще можно было хотя бы как-то укрыться, а вот от мин немецких батальонных минометов калибром 81 мм он не спасал, более того — даже огонь 50-мм ротных вражеских минометов теперь накрывал большую часть территории «котла». Укрыться от осколков, шуршащих по деревьям и гудящих словно трогающийся с места старый мотоцикл, можно было, только зарывшись в мерзлую землю. Всем было ясно: резко сдвинувшиеся с места в южном направлении и ринувшиеся на прорыв советские части либо прорвутся к своим в течение ближайших суток, либо же обречены на тотальное уничтожение.

В условиях «игры на уничтожение» командование «северной группы» 50-й армии предприняло еще один крайне неверный шаг: значительные силы оказались повернуты обратно на север и брошены в бессмысленное наступление на высоту 186,1. Такое решение констатирует наплевательски безразличное отношение старших командиров к своим подчиненным, измотанным непрерывными боями и изможденным голодом. Разумеется, атака не имела никакого успеха, а только принесла новые людские потери и ухудшила и без того катастрофическое положение с патронами, минами и снарядами, которые и так заканчивались. У «окруженцев» теперь оставался один-единственный шанс на спасение — продержаться под шквальным огнем до наступления темноты, после чего идти на прорыв под ее прикрытием, оставив все тяжелое вооружение и материальную часть, сковывавшие свободу маневра при стремительном броске. К счастью, сил для того, чтобы продержаться до вечера, хватило; впереди был страшный бой, который в любом случае становился для советских солдат последним боем в окружении под Барсуками. А чем закончится беспорядочный прорыв: пленом, гибелью на поле боя и вечным забвением или все же прорывом к своим и спасением, определяла теперь лишь судьба.

С наступлением темноты вечером 14 февраля остатки четырех окруженных дивизий и танковой бригады пошли на прорыв немецкой обороны в лесном массиве между д. Вышнее и Ситское. Основная часть артиллерии была выведена из строя, оставшиеся исправные полковые и дивизионные орудия, к которым еще имелось небольшое количество боеприпасов, были распределены по нескольким батареям, расположившимся за спинами прорывающихся, и создавали огневой заслон, защищавший от атаки с тыла. Станковые пулеметы, противотанковые ружья, батальонные минометы и другое тяжелое вооружение, неприменимое для боя в динамичном продвижении, большей частью выведено из строя и оставлено на позициях. Телеги, полевые кухни и другое тяжелое тыловое «добро» в прорыв с собой никто, естественно, также не брал.

В голове атакующей группы были поставлены бойцы, вооруженные большим количеством ручных гранат и пистолетами-пулеметами ППШ и ППД, отлично подходившими для ночного боя на близкой дистанции. Командовал этой «таранной командой» лично командир 473-го стрелкового полка 154-й стрелковой дивизии полковник М.П. Краснопивцев (погиб при прорыве). За автоматчиками уступом, прикрывая их фланги, двигалась усиленная сводная рота стрелков (приблизительно 150–200 человек), за ней, также уступом, продвигалась вперед основная масса войск. Чтобы добавить хотя бы небольшой элемент внезапности к атаке и «растянуть» заслоны противника, не позволив немцам сконцентрировать серьезные силы на главном направлении удара, танки 32-й бригады прорывались долиной реки Лидия восточнее основных сил. Первую линию немецкой обороны (внутренний фронт кольца окружения) остатки наших частей, сумевшие создать серьезный численный перевес над противником в секторе прорыва, преодолели, понеся потери, но сохраняя относительный порядок построения. В процессе продвижения красноармейцев ко второй немецкой линии обороны (внешний обвод окружения восточнее д. Вышнее) нарастал хаос в боевых порядках обеих сторон, оборона противника оказывалась разбитой на отдельные плотные очаги сопротивления, которые наши пехотинцы вынуждены были «обтекать» под кинжальным фланговым огнем немецких пулеметов. Тем не менее к утру 15 февраля основные силы «окруженцев» прорвались сквозь заслоны, изможденные голодом и напряжением многодневных боев, солдаты окруженных подразделений разрозненными группами под огнем и в абсолютном беспорядке стали выходить из изуродованного войной леса навстречу своим товарищам из 336-й и 290-й стрелковых дивизий 50-й армии. «Северная» группировка армии перестала существовать, соединившись с «южной».

Но нескольким тысячам солдат Красной Армии так никогда и не суждено было выйти из окружения. Некоторые группы бойцов не смогли преодолеть вражескую оборону. Днем, уже после соединения основных сил прорывавшихся с остальными частями армии, немцы перешли к зачистке территории бывшего «котла» — немецкие пехотинцы добивали последние очаги сопротивления не сумевших выйти из окружения бойцов; часть из них сдалась в плен, остальные оказывали отчаянное сопротивление до последнего патрона в магазине, до последнего мгновения своей жизни.

Судьба тяжелораненых в окружении печальна — большинство из них без медикаментов и срочного хирургического вмешательства обрекается на мучительную гибель. Так произошло и в рассматриваемом нами случае: почти все бойцы, находившиеся в импровизированных дивизионных госпиталях, при прорыве были попросту брошены, вскоре их добили немцы, некоторые умерли от переохлаждения. Это был очень жестокий, но единственно возможный выход: попытки провести под носом у немцев затормаживающие общее движение телеги с ранеными или выносить раненых на руках не увенчались бы успехом и обернулись бы еще большей кровью — тяжелораненые были обречены. Только один экипаж Т-34 32-й танковой бригады под командованием лейтенанта Н. Колесникова, сделав в неразберихе беспорядочного боя три рейса обратно в «котел», смог отыскать и вывести в боевом отделении танка и на броне несколько десятков тяжелораненых. Но, скорее всего, это были бойцы, получившие ранения только что, при прорыве и не очень далеко от внешнего обвода кольца окружения; госпитальные раненые, оставшиеся слишком далеко, были обречены.