Решающий момент Ржевской битвы - Александр Ильюшечкин

Обратим внимание на вооружение наших кавалерийских дивизий, завязших в невыгодных для них позиционных боях на ближних подступах к Вязьме. Как мы уже упоминали выше, подтянуть тяжелую корпусную и дивизионную артиллерию к Вязьме беловцам было не суждено.

Однако еще в ходе марша к стенам города кавалеристы стали встречать не только «окруженцев» осени 41-го, но и их брошенное тяжелое вооружение, часть которого оказалась исправной или требовала минимального ремонта. К сожалению, боеприпасы, пролежавшие под открытым небом четыре месяца, были в не самом лучшем состоянии: отсырев под осенними дождями и попав после под морозы, многие боеприпасы (особенно это касалось артиллерийских гильз, пороха для гаубиц с раздельным заряжанием, негерметичных вышибных зарядов минометных мин, 76,2-мм снарядов для полковых орудий) серьезно испорчены. Но все же это было оружие, которое кавалеристы и десантники быстро направили в сторону врага. Также в ходе боев с немецкими частями многие пехотинцы вооружались трофейным немецким стрелковым оружием с боеприпасами, с которым проблем зачастую было меньше, чем с отечественным. Появилась в единичных экземплярах и трофейная артиллерия, автомашины, мотоциклы и даже тягачи, правда, снаряды и горючее ко всем этим трофеям появлялись от случая к случаю. К концу февраля беловцам уже было чем «огрызнуться» немецким танкам: удалось довести до боеготового состояния несколько танков, оставленных нашими войсками в 1941 году, и в оперативном подчинении генерал-майора Белова оказалась целая танковая рота, дислоцировавшаяся в районе д. Подмошье, примерно в центре удерживаемого советским войсками района. Однако с топливом для танков дела обстояли очень и очень плохо: для выполнения боевых задач танки нуждались в тоннах горючего, доставить которое, не имея наземной связи с фронтовыми базами снабжения, оказалось невозможно.

В начале февраля для бойцов опергруппы Белова настал тяжелый период. Полностью закончился запас сухпайков, рассчитанный всего на несколько суток, начался дефицит боеприпасов, медикаментов и кормов для лошадей. Авиаторы тем временем еще не имели подготовленных площадок для посадки, четких координат районов сброса грузов и часто не могли правильно сориентироваться, отчего значительная часть сбрасываемых в парашютных контейнерах грузов не попадала в руки кавалеристам; иногда немцы делали ложные световые сигналы и при подходе наших самолетов неожиданно открывали по ним зенитный огонь из всех стволов. Наши части были вынуждены перейти на самообеспечение и искать продовольствие и фураж в деревнях и на неубранных колхозных полях, лошадей кормили малопригодной для этого соломой с крыш домов и неубранных стогов, но продуктов все равно не хватало, люди начали голодать. В частях появлялось все больше раненых и больных, остро встал вопрос с госпиталями и эвакуацией тяжелораненых.

Одновременно активизировала свои действия немецкая авиация. 5 февраля немецкие наблюдатели засекли место посадки советского связного самолета У-2 в д. Бели, где на тот момент располагался штаб корпуса, уже вскоре после этого (в 13.25) семерка Ju-87 с ревом неслась в пикировании, осыпая деревню многокилограммовыми фугасными авиабомбами. По злой иронии судьбы, осколок одной из этих бомб оборвал жизнь полковника Сидоренко, командира 66-го истребительного авиаполка Западного фронта, осуществлявшего воздушное прикрытие корпуса. К сожалению, несколько истребителей полка, к тому же базировавшихся в районе Мосальска, не могли непрерывно контролировать воздушное пространство. Наземные войска под Вязьмой — в значительной степени по причине господства в небе вражеской авиации — все чаще вели наступательные действия в темное время суток.

3 февраля в районе д. Стогово западнее дороги Вязьма — Юхнов части 1-го гвардейского кавкорпуса и 33-й армии вошли в соприкосновение. Началось совместное наступление этих объединений на Вязьму, автомобильная дорога на Юхнов и железнодорожная ветка Вязьма — Угра оказались перехвачены подразделениями Ефремова. Под мощным натиском подразделения 5-й танковой дивизии противника на многих участках отступили ближе к городу. К 6 февраля советская кавалерия заняла д. Стогово и в ночь на 7 февраля пыталась продавить немецкую оборону в районе западнее Батищево; ефремовцы этой же ночью теснили позиции противника в нескольких километрах северо-восточнее д. Лосьмино. Бомбардировщики Западного фронта засыпали окраины города фугасными авиабомбами, оказывая немалую поддержку наземным частям.

Безуспешные попытки прорыва к Вязьме продолжались около недели, пока 10–11 февраля немцы, подтянув резервы, не провели несколько успешных контратак, окружив подошедшую ближе всех к городу 75-ю кавалерийскую дивизию, и, воспользовавшись преимуществом в мобильности моторизованных подразделений 5-й танковой дивизии над советской пехотой и кавалеристами, не нанесли удар вдоль большака Вязьма — Юхнов, нарушив взаимодействие между гвардейским кавкорпусом и 33-й армией. Части 75-й кавдивизии под командованием полковника Москалика вскоре прорвались из окружения в юго-западном направлении, дивизию спасти удалось, но это был шаг назад от намеченной цели.

Западнее регулярных частей Красной Армии, сражавшихся у Вязьмы и Семлево, в это время начался невиданный доселе в истории войн подъем партизанского движения. В районе Дорогобужа мелкие партизанские группы из состава «окруженцев» и мирного населения, ранее проявлявшие низкую активность, со скоростью взрыва стали объединяться в довольно крупные подразделения, стремящиеся установить постоянную связь со штабом Белова. Не последнюю роль в активизации действий партизанских отрядов сыграла выброска 8-й воздушно-десантной бригады, «удачно заблудившиеся» десантники из состава которой были живым доказательством того, что теперь в своей борьбе с врагом подпольные отряды далеко не одиноки. Зачастую успешные совместные действия крылатой пехоты и партизан против немецких сил охранения еще больше усиливали моральный подъем в рядах последних и поддержку со стороны местного населения.

Перейдя к активным наступательным действиям, партизаны начали громить вражеские гарнизоны, один за другим освобождая населенные пункты. Так, 15 февраля после ряда налетов и диверсий отрядами «Ураган» (командир — А.Т. Калугин) и «Дедушка» (командовали М.Ф. Базаров и В. Гудимов) от немцев был полностью очищен город Дорогобуж. Южнее отряд имени Лазо под командованием р. В. Козубского и А.Ф. Юденкова при поддержке местных жителей в течение февраля выбил противника из 58 сельсоветов в районе между городами Ельня и Спас-Деменск. В это же время в районе между Вязьмой и Юхновом на обширной территории у села Знаменка образовался и стал активно действовать партизанский отряд «Смерть фашизму!» под руководством бывшего первого секретаря Знаменского райкома партии П.К. Шматкова. После того как этот крупный отряд установил связь с фронтом, с Большой земли для руководства партизанским соединением был заброшен майор-пограничник В.В. Жабо, ранее высоко зарекомендовавший себя в подобной роли. Впоследствии эти силы партизан во всех донесениях стали именоваться как «отряд Жабо» (далее в тексте мы также будем использовать именно это название отряда). С середины февраля, когда между Угрой и Знаменкой состоялась выброска двух бригад 4-го воздушно-десантного корпуса, это партизанское подразделение прикрывало тылы и обеспечивало снабжение перешедших в наступление десантников.