Саша Чекалин - Василий Иванович Смирнов

Наступило замешательство. Каждому лестно было стать казначеем.

— Какие же, граждане, будут кандидатуры? — спросил Саша, голосом и жестами подражая матери, когда она проводит собрания. — Давайте обсудим…

Обсуждали недолго.

Дома об этом событии Витюшка все же проболтался.

— Шурку казначеем выбрали, — сообщил он за ужином, — все ребята голосовали за него, говорят, не жадюга он, не завистливый человек.

— Каким это казначеем? — недоумевающе спросил отец.

Мать улыбнулась. Она уже знала про тайну куриных яиц.

— Насчет яичницы… — неумело слукавил Витюшка, видя, как сразу потемнели глаза и сурово сдвинулись брови у брата.

У входа в землянку среди кустарника теперь то и дело курился сероватый дымок костра. На перекладине над огнем висел котелок с ухой или жарились подстреленные из лука грачи, а вокруг сидели и лежали на траве загорелые полуголые горцы.

Вид у горцев был мужественный, грозный. У одних по всему телу проходила полосатая татуировка из черной липкой глины, у других в волосах, перехваченных тесемкой, воинственно торчали гусиные и куриные перья. Берестяные колчаны со стрелами и тугие луки-самострелы лежали рядом в полной боевой готовности. Вместе с горцами находился и их неразлучный спутник Тенор. Он умильно поглядывал на ребят и нетерпеливо облизывался, дожидаясь, пока дадут ему свежей рыбки или крылышко грача. Порой заглядывал к горцам и Громила. Он неторопливо, степенно обходил вокруг костра, обнюхивая каждого из ребят, словно удостоверяясь, все ли они имеют право здесь находиться, а потом так же не спеша возвращался в конуру.

Появлялась и Галя, стремительно, камнем приземляясь среди горцев.

— Га-га!.. Га-а?.. — отрывисто спрашивала она, широко раскрывая свой черный клюв и вращая белесыми глазами. Это означало: «Вы здесь?.. Вот и хорошо. Я тоже здесь…» Она устраивалась поблизости на дереве, с живейшим интересом наблюдая за горцами, у которых события развертывались порой так молниеносно, что трудно было уследить за ними. То они сидели спокойно у костра и мирно беседовали, то вдруг возникала какая-то непонятная кутерьма.

Неожиданно вскочив с места, Саша начинает тревожно обозревать окрестность.

Мысленно он видит вдали, за приземистой бревенчатой мельницей, неисчислимые воинские полчища. Они идут с развернутыми знаменами и барабанным боем, блестя на солнце лесом штыков. Так шли белогвардейцы на наших в недавно просмотренном кинофильме. Над коричневой железнодорожной будкой, прилепившейся у бугра, зачернели самолеты. Это фашистская эскадрилья. Летит она бомбить Абиссинию… И вдруг подмога… От березовой рощи по полю мчится лихая конница, и впереди, в черной бурке и мохнатой папахе, на белом коне, Чапаев. Нет, теперь не одолеть врагу красных горцев.

— Сюда!.. — громовым голосом командует Саша. — Ко мне…

— Ты чего?.. — интересуются ребята, уже догадываясь: очевидно, Саша задумал что-то.

План рождается почти мгновенно. Но своих надо еще настропалить. Пускай тоже поволнуются. Иначе какие же они вояки.

— Беда… — бурчит Саша сквозь зубы и потом громогласно заявляет: — Плохи наши дела!

— Это почему же?.. — не выдерживает Серега.

— Наступают на нас белогвардейцы… — объясняет Саша, нахмурившись. — Замышляют они высадить на берегу десант и овладеть крепостью…

Ребята настораживаются, мысленно стараясь представить себе этих «белогвардейцев». И хотя с виду ничто не предвещает военной угрозы мирным зеленым берегам Вырки, все подвигаются ближе к Саше.

— Ты… барон Врангель… — Саша решительно смотрит на светлоглазого, медлительного на выдумку, но неустрашимого Степка. — Иди и формируй свою армию… Совершишь ты набег на Советский Союз, а мы тебя в воду будем сбрасывать.

— Дудки тебе!.. А этого не видел?.. — краснощекий и рослый Степок, нахмурив свои белесые брови, решительно показывает Саше кулак. — Без жребия я Врангелем не буду… Так и знай…

— Тогда ты Колчак. Бери командование… — обращается Саша к другому знаменитому военачальнику, черноволосому и черноглазому Сереге.

Тот тоже обиженно отходит в сторону.

— Ладно… — соглашается Саша. — Жребий будем тянуть.

Он снова задумывается.

— Силы примерно равны, — объясняет Саша, — неприятель занимает противоположный берег. В случае чего мы можем мобилизовать и девчонок…

— Ну, уж это не дело связываться с косматыми, — решительно отвергает Егорушка.

— Только, чур, не стрелять из самострелов, — предлагает Левушка, недавно пострадавший во время состязания.

Саша с сожалением смотрит на самострелы с тугими тетивами, на колчаны со стрелами. Каждая стрела с хвостовым оперением и жестяной острой головкой, залитой внутри свинцом, как пуля, сшибает любого зазевавшегося грача и даже утку.

— Можно и без стрел, — соглашается он.

— Собак привязать надо, — предостерегает Серега, с опаской поглядывая на острые клыки Тенора.

— Ладно, привяжем. Давайте бросать жребий.

Саша действует решительно, не теряя ни минуты. Разыскав старый картуз, он выкладывает припасенные заранее бирки — жребии.

— Начинаем! — Саша встряхивает картуз со жребиями. — Белый!.. Красный!.. Снова белый!.. Красный!..

Белые неохотно отходят в сторону, бросая завистливые взгляды на красных.

Как назло, Степку достается белый жребий.

— Не сфальшивил?.. — подозрительно спрашивает он у ребят, удивляясь, что и в прошлый раз он тоже был вожаком белогвардейцев.

Саша порывисто вздергивает плечами и невольно сжимает кулаки. За такой обидный намек он готов тут же при всем народе один на один сразиться с бароном Врангелем и положить его на лопатки.

— Ладно… — уже соглашается барон Врангель, тяжело вздохнув и подтягивая при этом свои короткие штаны.

Обе стороны деятельно приступают к военной подготовке.

Приводятся в боевое состояние ружья-трещотки, мечи, жестяные щиты. Подготавливаются «гранаты» — кульки из бумаги, начиненные пылью.

Наскоро утверждается закон военного времени, обязательный для обеих сторон: кулаками и ногами не драться.

— Пленным, если обезоружат и сорвут повязку с рукава, больше не сопротивляться, — строго напоминает Саша, вынося из землянки связку разноцветных тряпок.

— Ну, ясное дело, — откликаются ребята.

Но краем уха Саша слышит:

— Попробуй возьми тебя в плен — зубами загрызешь…

Оба враждующих отряда расходятся на свои позиции.

Белым полагается дополнительное время для развертывания своих сил, в то время как красные сидят в землянке, терпеливо ожидая сигнала.

Голосисто рычит боевая труба, возвещая всему миру, что в Песковатском начались военные действия…

Командир красного гарнизона, расставив свои силы в наиболее уязвимых для обороны местах, с крыши землянки зорко наблюдает за окрестностями. Черные волосы у него взъерошены, на левой руке краснеет кумачовая повязка.

— И слухом не слыхать! — докладывает, появившись перед командиром, разведчик Левка. Он явно удручен отсутствием противника. Пот катит с него градом.

Желтая майка Левки снова мелькает в зеленых кустах.

Время идет, а неприятель не проявляет признаков жизни.

Командира гарнизона прошибает пот. Положение серьезное. Неприятель что-то предпринимает. И как нарочно, на стороне белых собрались тренированные, бывалые бойцы. Каждую секунду они могут внезапно напасть на гарнизон.

«Берут на измор», — лихорадочно шепчет про себя Саша, начиная нервничать. Он беспокойно ходит по крыше землянки.

«Атаковать