Саша Чекалин - Василий Иванович Смирнов

вдали, в кустах, мелькают спины завыркинцев и убегают в другую сторону их курцевские союзники.

Но на следующий день утром, когда большинство горцев еще крепко спали, завыркинцы тайком, крадучись, побывали в крепости. Они облазили все углы в землянке, сломали шест, опрокинули в ров треногу, но флага крепости, так же как и оружия горцев, найти не смогли. Спугнутые собаками, завыркинцы так же трусливо, незаметно скрылись, как и пришли.

Существенного вреда крепости они не причинили, только увели с собой крейсер горцев. Витюшка нашел «Грозный» потом в кустах у мельницы, продырявленный и наполовину затопленный.

Пустой оказалась и клетка с ястребенком. Но ястребенок тоже быстро нашелся. Живой и невредимый, сидел он у речки на ольхе и дружелюбно встретил Сашу, заверещав по-своему, не делая попытки улететь.

Когда собрались горцы и осмотрели причиненные врагом разрушения, лицо Саши прояснилось.

— Ничего, ребята! — бодро говорил он, глядя на приунывших было горцев. — В открытом бою нас никто не мог победить. Только трусы так поступают, как завыркинцы.

И снова взвилось победное знамя горцев — красный лоскут кумача. Снова звенела у костра песня отважных защитников крепости:

Мы — кузнецы, и дух наш молод,

Куем грядущего ключи.

Вздымайся выше, наш тяжкий молот,

В стальную грудь сильней стучи…

Крепость продолжала жить. А у завыркиицев почему-то пропала охота штурмовать горцев. К тому же в это время случилась с Филькой Сычем и его друзьями неприятная история: попались они у себя за Выркой в чужом саду и с тех пор присмирели. Горцы же по-прежнему зорко охраняли колхозный сад. Наблюдательный пункт продолжал существовать, хотя уже наступала осень и вместе с ней школьные занятия.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Быстро пролетело лето. Кустарник на берегах Вырки поредел, словно кто его прочесал, и трава на косогоре стала жухлой, похожей на мочало. Крепость теперь все чаще пустовала. Школьные занятия, заботы по дому, колхозные дела поглощали все свободное время горцев. Вместе с другими ребятами Саша рыл на колхозных полях картошку, сгребал со стланищ лен. Встречаясь на улице и в школе, ребята хвастались друг перед другом заработанными трудоднями.

— Филька Сыч перещеголял меня… — жаловался дома Саша. — Ночью, что ли, он работает?

— У него отец — бригадир, — намекнул Витюшка.

Но Павел Николаевич решительно отверг ничем не доказанное предположение.

— Не таков Егор Сычев человек, чтоб припиской заниматься. Он скорее с себя последнюю рубашку отдаст, чем чужой рубль возьмет… — Успокаивая Сашу, говорил: — Иногда и последним полезно быть, чтоб нос не задирал, не кичился: мол, я во всем передовой…

Вошла обеспокоенная Надежда Самойловна.

— Что будем делать с Мартиком? — спрашивала она. — Теперь надо решать.

Мартик стал крупным, породистым быком, приметной белой масти, с черными пятнами на спине и боках и с черными, словно в чулках, ногами.

— Зарежем, да и в кадку, — предлагал Павел Николаевич. — По крайней мере солонины до петрова дня хватит.

Саша и Витюшка возмущались.

— Для того мы растили Мартика, чтоб резать?

— Шутит он, — успокаивала ребят Надежда Самойловна. — Поговорю с председателем колхоза. Может быть, колхозной ферме на племя отдадим.

Саша сразу повеселел.

— Вот хорошо бы, — радовался Витюшка.

Надежда Самойловна договорилась с председателем колхоза, и ребята сами, как только выпал первый снежок, отвели Мартика на колхозную ферму.

— Смотри, не скучай, — напутствовал Саша Мартика. — Теперь ты колхозник.

Мартик только жмурился в ответ. Но когда ребята уходили, было двинулся за ними и замычал, как будто спрашивал: «Надолго ли я здесь остаюсь?»

Без Мартика в доме стало скучно, словно не хватало чего-то. Только отец был доволен.

— Сбыли с рук, и ладно, — говорил он. — Кормов мало в этом году запасли. Изгороди во дворе и то не начинишься. Все своими рожищами разнесет.

— Сено-то и воду мы сами носили. И загончик тоже сами огораживали, — возражал Саша.

Действительно, сыновья в меру своих сил помогали по хозяйству. Жаловаться на них не приходилось.

Мать то и дело уезжала по колхозным делам в районный центр, в Тулу и даже в Москву. Отец ходил в лес пилить дрова. Ребятам часто одним приходилось домовничать.

Вернувшись из школы, наскоро перекусив и накормив собак, Саша и Витюшка распределяли между собой обязанности.

— Поросенку я снесу, — говорил Саша. — А ты кур и гусей накорми. Корове я тоже дам.

Со двора доносились визг поросенка и протяжное мычание коровы. В сенях толпились куры. Подавал свой голос и ястребенок, сидевший в клетке. Все учуяли, что пришли хозяева, и требовали к себе внимания.

Кряхтя и пачкаясь сажей, Саша ухватом выдвигал из печки чугунок с поросячьим кормом. Наложив сколько нужно в шайку, он направлялся к поросенку, разговаривая по пути с курами, с кошкой, с коровой.

На воле с пересвистом завывал сердитый ветер. Гулял он по соломенной крыше, врывался со снегом в любую щель. А на дворе было тепло, уютно. Накормив всех обитателей двора, братья ставили самовар и садились чаевничать, обсуждая, какие им еще предстоят неотложные дела.

— Корову подоить… картошки набрать… воды принести… дров… — перечисляли они, за обе щеки уписывая из плошки густо политую льняным маслом кашу.

Приходил отец. Он долго и тщательно обивал в сенях веником снег с валенок, а сыновья в это время наперебой сообщали ему, что они делали.

— Сена я принесу и дров наколю, — говорил отец. — А вы садитесь за уроки.

Он видел — сыновья без него и так изрядно потрудились.

Зимой мать уехала в Москву.

— Через неделю вернусь, не раньше, сказала она ребятам, провожавшим ее на станцию.

Долго тянулась эта неделя. Ребята часто подходили к календарю на стене, загибали листки, гадали, в какой день вернется мать.

— В субботу, — утверждал Витюшка.

— Вряд ли… — сомневался Саша. — В субботу она только выедет из Москвы.

Разглядывая календарь, они мысленно представляли себе, где сейчас мать, что она делает в Москве. Без матери было скучно, особенно теперь, в долгие зимние вечера.

Наконец подошла давно ожидаемая суббота. Вернувшись из школы, Саша и Витюшка принялись за уборку. Начали с самого ответственного дела — мытья пола.

— Много воды-то не лей, — предупреждал Саша Витюшку. — Три больше тряпкой…

Витюшка на коленях старательно трет пол. Но сего дня он то и дело задумывается и начинает шлепать мокрой тряпкой по одному и тому же месту.

— Как думаешь, что мать привезет нам из Москвы?

— Что-нибудь привезет, — отвечает Саша. Он знает: мать никогда не возвращается домой без подарков.

Мытье пола на этот раз затянулось. Все время отрывали от дела. Сначала пришел Серега.