Саша Чекалин - Василий Иванович Смирнов

шагу в сторону — обрыв! Расшибешься и костей не соберешь! — раздавалось кругом. Потом послышалась команда: — Крути!..

Перебежчика повернули раз десять, пока у него окончательно не потерялось ощущение, где он находится. Теперь ему казалось, что малейший шаг в сторону грозит смертельной опасностью.

— Вы не очень, ребята… — взмолился Козел, еле удерживаясь на дрожащих ногах.

— На что он нам такой, недопеченный… — проворчал Степок.

— Отставить! — командует Саша, тоже убедившись, что Козел струсил. И, сорвав с глаз перебежчика повязку, говорит: — Не примем… Иди на Завырку.

Ребята видели, как стремительно, не оглядываясь, Козел побежал домой.

— Озлобили мы его… К завыркинцам примкнет, — сокрушался Илюша. Но все понимали и соглашались с Сашей. Правильно он поступил. В крепости должны быть только надежные, проверенные люди, раз находятся горцы в состоянии войны с врагом. А военные действия продолжались…

Противник все чаще показывался вблизи крепости. С каждым днем он становился все назойливее, нахальнее, прорываясь на законную территорию горцев. Против неприятеля тогда пускались в ход все средства обороны — все, что попадалось под руку.

В честь победы зажигался костер. Сероватый дымок, курившийся над землянкой, означал, что горцы на страже и не пропустят врага в крепость.

Встречаясь на сборе пионерского отряда, завыркинцы и горцы не показывали и виду, что они враждуют. Они с одинаковым волнением и жгучей ненавистью к фашистам слушали рассказ вожатой об испанских событиях, о том, как героически борется Мадрид. Филька как ни в чем не бывало здоровался с Сашей, добродушно скалил крупные желтоватые зубы.

Саша относился к «врагам» более нетерпимо. Лицемерить, притворяться он не умел.

— Нечестно, Филипп, поступаешь, — говорил Саша, сдвигая свои густые черные брови. — В сад к деду Пупырю вы забирались, а свалили на нас.

— А вы не забирались? — в свою очередь спрашивал Филька, намекая на известные ему проделки горцев.

Саша еще больше хмурился, сознавая справедливость замечания.

— Раньше были дела, а теперь нет, — уклончиво отвечал он.

После сбора Саша был дома. Он сидел на крыльце и занимался сложным и хитроумным делом — конструированием парохода, когда незаметно из-за угла вышел в пестрой бумазейной рубашке, замызганных штанах чумазый Лиходей и остановился возле Саши. Коротко остриженные волосы его отливали бронзой, широкий нос с горбинкой шевелился, словно он принюхивался к Саше.

— Что делаешь? — спросил он, хотя ясно видел, чем занимается Саша.

— Вот видишь?.. — Саша показал свой корабль метровой длины, собранный из бочарных планок. Выглядел корабль внушительно, как настоящий.

— А плавать он будет? — поинтересовался Лиходей.

— Поплывет, — уверенно процедил сквозь зубы Саша и для большей убедительности потрогал вынутую из корабля жестяную банку с длинной изогнутой медной трубкой. Это был двигатель. По замыслу Саши, если нагревать воду в банке до кипения, пар, выбиваясь сквозь изогнутую трубку под водой, будет толчками двигать корабль.

— Работай, работай… — как-то загадочно посоветовал Лиходей таким тоном, словно от него зависело, разрешить или запретить Саше работать. Угрюмый и застенчивый на вид, он всегда оставался в стороне, в то же время втихомолку учиняя какую-нибудь каверзу.

— Тебе чего? — спросил Саша не совсем дружелюбно, видя, что Лиходей застрял у крыльца и не собирается уходить, подозрительно посматривая по сторонам.

Лиходей что-то пробормотал о Надежде Самойловне, о справке, которую нужно отнести отцу.

— Шпион… — заподозрил Саша. — Подослали его завыркинцы со злодейской целью.

Лиходей продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу, хотя Саша ему объяснил, что председатель сельсовета не скоро вернется домой.

— Громить нашу землянку собрались? — догадался Саша, в упор глядя на Лиходея.

Тот сразу смешался, застигнутый врасплох, и проговорился:

— Это Филька… А я что, я не пойду… Я просто так зашел… — и исчез.

Саша понял: Лиходей должен был отвести его внимание от крепости, попридержать подле себя, в то время как от речки подойдут завыркинцы. Саша опрометью помчался в крепость.

Сразу же на шесте взвился лоскут кумача, означавший на этот раз — крепость находится в опасности. Поднятый в неурочное время флаг требовал присутствия на месте всего гарнизона.

— Идут! — вдруг тревожно, короткими резкими звонками засигналил Витюшка. Он звонил до тех пор, пока Саша обратным сигналом не приказал ему замолчать.

Теперь уже не только Витюшка, но и Саша видел: завыркинцы перешли Вырку через мост. Небольшой группой — человек шесть — шагали они по берегу, направляясь в сторону крепости.

В это время взбудораженные красным флагом горцы сбегались к крепости, вытаскивали из землянки оружие, боеприпасы.

— Хоронись по кустам, ребята! — распоряжался Саша. — Пускай думают, что врасплох застали.

Сам он не скрывался. Пускай видят враги, что командир находится на своем посту.

Завыркинцы подошли к песчаной отмели Вырки и стали вызывать горцев.

— Выходи, Мазай! — кричали они, швыряя в крепость камнями.

А Козел, очевидно, помня недавнюю обиду, первым напрямик полез к крепости.

— Не трогать, — отдал распоряжение Саша своим дозорным, которые хотели сбить Козла с откоса и ринуться вниз на завыркинцев.

— Возьмем живьем, — пояснил он Левке, указывая на подслеповатого Козла.

Но Козел, только теперь заметив сидевших в кустах горцев, вдруг покатился обратно вниз, с треском ломая кустарник и крича:

— Ребята!.. Они все здесь…

Как Саша и предполагал, это была только уловка врага, ожидавшего, что горцы ринутся вниз и станут преследовать завыркинцев, отойдя от землянки.

В этот самый момент Витюшка снова отчаянно засигналил, увидев другую кучку завыркинцев во главе с Филькой Сычом уже со стороны плотины, а за ней и третью группу. Вместе с завыркинцами шли и курцевские мальчишки, примкнувшие к ним.

Положение для горцев складывалось тяжелое. Неприятель подавлял своей численностью и нахальством, был уверен в победе и не маскировался.

Завыркинцы устремились на крепость с разных сторон. В них летели начиненные пылью «гранаты», комья глины… Слышались угрозы с той и с другой стороны. Теперь все горцы толпились на крепостной площадке, готовясь сразиться врукопашную. И в самый критический момент, когда нельзя было медлить больше ни одной минуты, Саша решился пустить в ход артиллерию. Вытащив на крепостной вал треногу — орудие собственной конструкции, горцы поспешно забили в ствол щебень, камни, вложили в запальную часть пороховой заряд. На виду у оторопевшего врага Саша факелом поджег запал.

Оглушительно прогремел выстрел, и неприятель опрометью покатился вниз, разбегаясь по кустам.

Второй выстрел окончательно рассеял врага. Завыркинцы со своими союзниками поспешно отступили к речке. А вдогонку им неслись неистовые вопли горцев:

— Стреляй!.. Стреляй еще раз… Бей их…

Снова взобравшись на свой наблюдательный пункт, Витюшка сигнализировал, что неприятель поспешно удирает, уже больше не помышляя о штурме.

— Отбили! — кричал Саша и вместе с ним весь гарнизон, видя, как