У чёрта на куличках - Владислав Хохлов

бы в прошлый раз, при аналогичных обстоятельствах, девочка не оказалась права. Он даже не стал накидывать на себя пальто, а в одной матроске вышел в сени.

– Слава богу, – шёпотом проговорила Мария.

Дверь наружу хлопнула. Вера спрыгнула на пол и побежала к окну. Брат помог ей открыть тяжёлые створки. Снаружи стоял отец, и по нему не было видно, что он мёрзнет: лёгкий пар исходил от его тела, указывая на перепад температуры, но сам он не ощущал дискомфорта, несмотря на то, что его собеседник в виде Бражника, – что было не удивительно, – был укутан по зимней моде.

Парень всматривался в двух мужчин, пытаясь понять, что они говорят друг другу, и на лице Беглова-старшего не было видно никакой нотки отвращения, которая посещала его в первые пару дней. Эта парочка выглядела как старые друзья, которые встретились только по воле случая.

– Он зовёт в гости, – сказала Вера.

– Ты по губам что ли читаешь?! – удивился Серёжа.

– Нет, но по нему видно. Когда вчера звал, также выглядел. У него глаза горят…

– Ну уж нет. Если он опять к себе потащит, то мы пойдём к бабушке Марусе. Верно, Вера? – раздалось из-за спины замечание матери. Без мужа в одной комнате она звучала куда более уверенной и бодрой. – Пусть сам сидит с этим человеком, и делают, что хотят. А у нас есть свои дела.

«А мне тогда что прикажете делать?» – спросил у самого себя Серёжа. При таких стечениях обстоятельств, он действительно окажется один, как и обещал пару дней назад сам Бражник.

22 ноября 1988 года, день

Не успел Серёжа войти во вкус работы, – а работал он уже четвёртый час, – как всё семейство снова отвлекли гости.

Пришёл Бражник вместе с небольшой компанией, той же самой, что и прошлым днём. Все они гурьбой вошли внутрь избы, чтобы встретиться с Григорием, и через десять минут вышли обратно, уже с другими Бегловыми.

– Мы в гости, братик! – крикнула Серёже Вера, как только они поравнялись. Ни по кому не было заметно то, что и парня приглашают присоединиться: мать покорно следовала за мужем, пока тот шёл следом за одним из общей братии Бражника.

Только маленькая девочка и сам главарь этой мрачной банды обратили внимание на Серёжу. Бражник отстал от общего потока и подошёл к парню.

– И чего ты здесь работаешь? Семья хочет отдохнуть, и тебе, пожалуй, тоже надо, – сказал он, озарив лицо доброй улыбкой. В ней было менее животного и дикого, чем обычно, и, что-то более плутоватое и коварное.

– Мы приехали сюда работать, и я планирую работать. Отдохнуть я ещё успею, – ответил юноша на такое завуалированное приглашение.

– Или тебе просто не с кем?

Серёжа остановился и с прищуром посмотрел на мужчину. С каждым днём он становился более хитёр, и узнавал всё сильнее и сильнее о самом кадете, пока сам являлся котом в мешке.

– С домом твоим ничего не случиться, как и с тобой, если отдохнёшь немного. Помнишь, я рассказывал о местном шалопае Борьке?

– Помню.

– Пойдём, познакомлю.

Серёжа и правда не хотел оставаться работать, особенно в одиночку. Он бы не стал себе врать, строить из себя ответственного работника, пыжиться и дуться над каждой гнилой дощечкой этого уродливого архитектурного монстра. Если никто не работает из его семьи, то и он не будет! Секунды он ещё думал над тем, как проще дать ответ, чтобы он не звучал нелепо или жалобно, но простота сама нашла решение:

– Пошли. – Серёжа бросил пилу внутрь избы, в ещё не закрытую стеклом оконную раму. Теперь ему плевать, какие будут последствия, и будут ли они вообще – он итак рано или поздно получит от отца нагоняй.

Поравнявшись с Бражником, парень почувствовал то, как мужчина фамильярно положил руку ему на плечо. Так мог бы сделать любой отец, – что никогда, между прочим, не делал Григорий, даже когда Серёжа был ещё совсем маленьким, – но парень не стряхнул эту непривычную тяжесть. Да, она была неудобной, но в ней ощущалась… забота. Словно Бражник в чём-то хотел довериться парню, в чём только тот мог бы исполнить всё как надо.

Вскоре они миновали пустую улицу. Теперь Серёжа явно видел то, что треть всех изуродованных временем и стихиями изб всё же обитаема: за грязными окнами мелькали чьи-то лица, то отбегающие внутрь изб, то подходящие посмотреть. Во всей картине этой опустошённой улицы он заметил маленькую закономерность, что над входами в населённые дома висели деревянные кресты.

Бражник остановился у такой же грязной хаты, как и все прочие, но от этой вдобавок ещё несло трясиной, откуда-то взявшейся в конце ноября…

– Папка твой наверняка уже внутри, а сестра с матерью скорее всего у старушки Маруси через дорогу. – Бражник указал пальцем на провонявшую трясиной избу, а потом перевёл на противоположный. Над дверью той избы был только гвоздь для креста.

На этом фактически экскурсия Серёжи по Неясыти закончилась; из всего села осталось увидеть только небольшой амбар-свинарник и последующий за ним дом Игоря. Когда-нибудь Серёжа увидит и их, но всему своё время. Вспоминая слова Юлии, он испытывал отвращение и к Игорю. Возможно, то, что он видел ночью, действительно ему показалось, и всё это могло быть игрой жителей Неясыти. Игорь явно как-то был связан со всем этим, из-за чего встречаться с ним вообще не хотелось.

– Развлекайтесь, – попрощался мужчина и вошёл в свою избу.

Стоило ему уйти, как мир вокруг Серёжи снова ожил: запели птицы, задул ветер, едва проглядывающее через облака солнце открыло всю красоту деревянных развалюх и лесных массивов. На лавке перед избой Бражника сидел какой-то мальчуган, возрастом почти ровесник Серёжи, на него была накинута небрежная и порванная шуба, а голову с сальными волосами украшала шапка-ушанка. Это был Борька.

Когда Григорий вошёл к Бражнику, уже второй раз за последние пару дней, в нос ударил знакомый и бодрящий смрад самогона. Сразу от первого вздоха исчезло всякое желание работать; хотелось просто сесть за шатающийся стол, опустошить стакан, закусить чем-попало и по кругу. На удивление стол уже был накрыт: перед тем, как пойти за гостями, всё аккуратно и скоро подготовили к