С нами или без нас: Естественная история будущего - Роб Данн

таким путем приматы попали на Американский континент. Различия в биотах разных массивов суши, проистекающие из сочетания изоляции, тектоники и расселения, позволяют экологам объединять их в биогеографические регионы. Например, бóльшая часть Северной Америки относится к Неарктическому биогеографическому региону и содержит совсем не те виды, что населяют Палеарктический регион, в который входят бóльшая часть Европы и Азия.

Будучи перемещенными из одного биогеографического региона в другой, растения не только избавлялись от своих древних вредителей и паразитов; в новых местах отсутствовали даже родственники таковых. Подобные передвижения открывали перед растениями возможность нового, более полного избавления. Скорость перемещений и избавлений растений от вредителей возросла, когда в Америки прибыли европейцы. Скажем, перец чили переехал вместе с португальцами в Индию и Корею, где так прочно вписался в культуру и национальную кухню, что сегодня в нем видят сугубо местный продукт. Томаты со временем переселились в Европу. Картофель перебрался из предгорий Анд в Ирландию.

Рис. 4.2. Биогеографические регионы Земли, выделенные по видам земноводных, птиц и млекопитающих. Регионы, сильно отличающиеся друг от друга, отделены белыми линиями и закрашены по-разному. Стрелки на карте обозначают возможные маршруты нашего вида, Homo sapiens, по планете, избавлявшие его от паразитов и хищников.

Схема: Лорен Николс на основе карты из статьи Holt, Ben G., et al., "An Update of Wallace's Zoogeographic Regions of the World," Science 339, no. 6115 (2013): 74–78

Перемещаясь из региона в регион, люди создавали возможности для избавления от паразитов и вредителей, но одновременно развозили и самих паразитов, давая им возможность распространиться по всем географическим пределам своих фундаментальных ниш. Избавление хозяев от паразитов или хищников экологи называют «уходом от естественных врагов». Но вот для описания того момента, когда враги находят нас снова, подходящего слова нет; возможно, потому, что никакими словами не передать, насколько такой момент бывает ужасен.

Когда европейцы прибыли на Американский континент, они привезли с собой часть старых паразитов, от которых индейцы в свое время спаслись, переселившись в Америку. Кроме того, с европейцами туда попали и новые паразиты, которые эволюционировали в условиях крупных городов Европы, Африки и Азии. В Новый Свет прибыли «тысячи лишений, присущих телу»[9]. Результатом их распространения стала гибель людей в колоссальных масштабах. Десятки миллионов американских индейцев умерли в ходе так называемой «индейской демографической катастрофы». Древние города континента были разрушены, а их выжившие обитатели переселялись в другие места. Опустошение было столь значительно, что колонисты начали думать, будто Америка никогда и не была сколько-нибудь плотно заселена. В развалинах жилищ и цивилизаций они видели следы естественно вымершего народа, а не последствия болезней и геноцида{58}.

Позже паразиты с американских растений догнали перемещенные в Европу полезные культуры. С прибытием фитофторы в Ирландию картофель снова попал под власть древнего врага, от которого он некогда скрылся. Наступивший из-за этого голод обрек миллион ирландцев на гибель, а еще миллион – на переезд в другие страны.

На сегодняшний день во многих странах здоровье и благополучие людей, а также урожаи сельскохозяйственных культур зависят от двух разновидностей избавления. За первой стоит меньший размер реализованных ниш по сравнению с фундаментальными. Вторая связана с тем, что человеческие популяции и сельскохозяйственные культуры живут за пределами фундаментальных ниш своих вредителей и паразитов. Но сейчас оба варианта оказались под угрозой: первый – из-за связанности нашего мира транспортными сетями, второй – из-за климатических изменений.

Последствия связанности мира можно проиллюстрировать примером маниокового мучнистого червеца, который добрался-таки до маниока. Маниок родом из тропических зон Америки, но со временем был занесен в тропические Африку и Азию. В большей части африканских и азиатских тропиков он, оторвавшись от естественных врагов, сделался основным источником пропитания людей. Для многих жителей Африки, Азии и тропических низин обеих Америк маниок стал тем же, чем был для ирландцев картофель непосредственно перед картофельным голодом{59}.

В 1970-х маниок вдруг оказался в опасности. Новый вид мучнистого червеца, родственник тли, прибыл на посевы маниока в бассейне африканской реки Конго. Туда его случайно доставили благонамеренные естествоиспытатели, которым хотелось завезти из Америки в Африку новые разновидности маниока. Мучнистый червец оказался ненасытным пожирателем своей любимой культуры. Всего за год он мог от края до края уничтожить обширнейшие поля маниока. И если бы он продолжил распространяться теми же темпами, как в бассейне Конго, то за три-четыре года поразил бы всю Африку, а еще через несколько лет разошелся бы по всей Азии. Казалось, ничто не может остановить эту напасть: мучнистый червец самозабвенно разрастался. Его популяции увеличивались, поскольку их не сдерживали никакие другие паразиты или вредители. Все виды, которые привыкли охотиться на него, остались далеко, на его американской родине. Он убежал, избавился от них.

Впрочем, имелся-таки один способ остановить эту экспансию: надо было отправиться на его родину, найти насекомое или паразита, которые там с ним воевали, а потом запустить этого врага в те новые места, куда перебрался мучнистый червец. Такая биологическая операция, однако, представлялась трудноосуществимым предприятием. Ведь ее инициаторам сначала потребовалось бы выяснить, кто именно поедает мучнистого червеца на родине, потом доставить выявленные виды в бассейн Конго, затем вырастить внушительную их популяцию и, наконец, выпустить их на волю.

Чтобы найти врагов мучнистого червеца, нужно было знать, откуда он взялся. Но об этом никто не догадывался. В принципе, за неимением этой информации можно было бы узнать, откуда произошли его родственники. Но никто не знал, какие виды ему родственны, не говоря уже о том, где они жили. Не имея понятия, из каких краев происходит родня вредителя, можно было бы отправиться туда, где маниок впервые одомашнили, – ведь именно там, вероятно, наиболее распространены его вредители и паразиты, а также их недруги. Но опять-таки никто не интересовался географическими деталями происхождения маниока. Не имея возможности задействовать ни одну из перечисленных опций, Ханс Херрен – ученый, слишком молодой, чтобы быть осмотрительнее, но достаточно молодой, чтобы все же попытаться, – приступил к поискам. Начав с Калифорнии, он двинулся на юг. Бесчисленные поля, каждое из которых становилось зоной боевых действий, преподносили ему одно испытание за другим. В Колумбии он вроде бы нашел мучнистого червеца, но быстро понял, что это не тот червец{60}. Друг Херрена присвоил новому паразиту имя первооткрывателя, но самому Херрену пришлось продолжить поиски.

Он так и не нашел червеца, но рассказал о своих затруднениях другу, Тони Беллотти. Тот, как оказалось, в это время собирался в Парагвай: ему нужно было встретиться со своей почти уже бывшей женой, чтобы подписать бумаги о разводе. У Беллотти имелись все основания для того, чтобы попытаться развеяться. В этих попытках он и обнаружил маниокового мучнистого червеца – в родной для него парагвайской среде{61}. Затем Херрен, Беллотти и другие нашли в Парагвае осу, которая откладывала яйца в тельца мучнистых червецов. Ученые отвезли десяток таких ос в карантинную лабораторию в Англии, где случайный их побег никому не причинил бы особых неприятностей. Затем, подробно изучив биологию ос, они доставили их потомство в Западную Африку, где вопреки ожиданиям нашли способ размножить нескольких особей до сотни тысяч. Эта осиная орда была выпущена на волю; ее потомство чудесным образом распространилось по Африке, уничтожая мучнистых червецов и спасая урожаи маниока для сотен миллионов африканцев{62}. Аналогичная история позже повторилась в Азии.

Таким образом небольшая группа ученых, каждый из которых специализировался на какой-то предельно узкой области биологии, избавила миллионы людей от голода. Эти ученые стали героями благодаря своей решимости отыскать в необъятном стоге неизвестных видов иголку – осу, поражающую червеца. Но, пожалуй, еще более поразительным фактом можно считать кое-что другое: несмотря на приобретенные ими знания, никто из ученых, выследивших мучнистого червеца и прекрасно понимавших, что у вредителя должно быть множество родственников, тоже способных уничтожать маниок (как, собственно, и у ос, умеющих бороться с этим вредителем), не стал заниматься изучением ни прочих червецов,