Кости сердца - Колин Гувер

– Развод родителей.

– А лучшее?

Она широко улыбается.

– Маркус!

– Вы давно встречаетесь?

– На весенних каникулах познакомились.

– Так это совсем недавно!

– Ага. Но рано или поздно мы поженимся, клянусь!

– Не надо так.

– Не надо за него выходить? – уточняет Сара, перекатываясь на живот.

– Не надо клясться. Вы же только познакомились.

На ее лице вновь расцветает улыбка.

– Ну да, мы не прямо сейчас поженимся. Сперва выучимся. – Все еще мечтательно улыбаясь, она говорит: – Я даже перевелась в другой универ, чтобы быть к нему ближе.

– Он тоже учится?

– Да, на дизайнера одежды в Хьюстонском университете. Вторая специальность – коммерция.

– Он будет дизайнером одежды?

Сара кивает.

– Хочет создать собственный бренд – His-Panic.

– Так вот откуда эта надпись на футболке!

– Здорово придумал, правда? Он родом из Чьяпаса и планирует часть доходов – если они будут, конечно, – направлять на борьбу с бедностью в родном городе. У него уже пять тысяч подписчиков в Инсте.

– Это хорошо? Я не очень разбираюсь в социальных сетях.

– Ну, иметь пять тысяч подписчиков лучше, чем не иметь. – Сара садится в позу лотоса. Она ни секунды не сидит на месте, постоянно двигается – вот бы мне хоть половину ее энергии! – Можно вопрос?

Киваю.

– Я задала тебе уже штук десять, теперь твой черед.

– Что приносит тебе радость?

В ее глазах – неподдельный интерес.

Приходится отвернуться, чтобы Сара не прочла тот же интерес в моих собственных глазах. Ей-богу, понятия не имею, что меня радует. Самой бы узнать. С детства я только и делала, что выживала, а об остальном не больно-то задумывалась.

Я радовалась, когда могла нормально поесть. Когда получала зарплату в «Макдоналдсе». Когда мать вечером не приводила домой своих хахалей.

Не знаю, почему вопрос Сары вызвал во мне такую бурю эмоций, но с тех пор, как я сюда приехала, я впервые сознаю: всего, что радовало меня раньше, больше нет в моей жизни.

Так что же приносит мне радость?

– Не знаю. – Я выглядываю в окно, вижу океан, и меня охватывает удивительное спокойствие. – Пожалуй, океан.

– Так наслаждайся им, пока он рядом! Не устраивайся на работу. Вся жизнь впереди, еще успеешь поработать. Пусть это лето будет только для тебя. По-моему, ты имеешь полное право немного побыть эгоисткой.

Я киваю.

– Да, имею.

Сара улыбается и спрыгивает с кровати.

– Я обещала Маркусу сходить с ним на стрижку, а потом где-нибудь пообедать. Если хочешь, пойдем с нами.

– Нет, мне надо принять душ. Позже прогуляюсь.

Сара, пятясь, выходит из комнаты.

– Хорошо! Вернемся через пару часов. Не ужинай, сегодня готовим на пляже!

* * *

Сара упоминала, что изрядную часть полуострова Боливар занимает пляж, который местные прозвали «зоопарком». Автомобилям и гольф-карам разрешено парковаться прямо на песке, поэтому там всегда людно и весело.

Дом Сары тоже находится не в самом тихом местечке, но здесь и вполовину не так шумно, как в некоторых районах полуострова. Уже в паре миль от ее дома начинается совсем иной мир – и не факт, что лучший. Тут многое зависит от настроения. Сегодня громкая музыка и токсичная маскулинность точно не про меня.

Очутившись на людном пляже, я разворачиваюсь и иду назад. Натыкаюсь на двух парней – они стоят рядом со своим пикапом и дразнят котлетой бездомного пса. Он такой тощий, что ребра выпирают наружу. Я наблюдаю, как пес крадучись приближается к парням, будто уже знает, какую цену ему придется заплатить за еду.

Бедняга. Я отлично его понимаю.

– Давай, давай, – приговаривает один из парней, помахивая котлетой в воздухе. – Иди сюда!

Когда пес оказывается совсем близко, первый парень быстро отдергивает руку с котлетой, а второй встает над псом, зажимает его между коленей, натягивает ему на глаза повязку и отпускает его. Пес, шатаясь и ничего не видя, пытается уйти.

Я подлетаю к несчастному зверю – тот норовит содрать повязку лапой – и снимаю ее. Бросив на меня испуганный взгляд, пес убегает.

– Ты чего? – восклицает один из парней. – Прикольно же было!

Я швыряю им повязку.

– Тупые гады!

Пес кидается наутек. Я подхожу к первому парню, отбираю у него котлету и иду за собакой.

– Тварь! – бросает мне в спину кто-то из них.

Быстро шагаю в обратном направлении – подальше от толпы. Пес вроде бы побежал в эту сторону. Ага, вот он: притаился за голубым мусорным баком. Я медленно подхожу, останавливаюсь в нескольких футах от него и осторожно бросаю котлету на землю.

Пес обнюхивает ее и принимается есть, а я иду дальше, трясясь от злости. Иногда я совсем не понимаю людей. Это ужасно, потому что в такие минуты я желаю людям зла. Если бы на долю всего человечества выпало побольше страданий, если бы каждый испытал на своей шкуре то, что довелось пережить этому несчастному псу, люди сто раз подумали бы, прежде чем измываться над другими.

На полпути к дому до меня доходит, что пес увязался за мной. Наверное, подумал, что у меня должны быть еще котлеты.

Я останавливаюсь – и он останавливается.

Мы стоим и присматриваемся друг к дружке.

– У меня больше нет еды.

Я иду дальше, а пес бежит следом. Время от времени он на что-то отвлекается, потом опять находит меня и догоняет. Когда я подхожу к дому, он все еще идет за мной по пятам.

Вряд ли дома обрадуются такой грязной псине, но я могу вынести ему немного еды. Мы подходим к крыльцу, и я указываю пальцем на землю.

– Жди здесь.

Пес садится ровно там, куда я ему показала. Надо же, какой умный! И послушный.

Беру из холодильника несколько кусков индейки, наливаю миску воды и выношу все это на улицу. Сажусь на последнюю ступеньку и, пока пес ест, глажу его по голове. Не знаю, стоило ли его прикармливать – он ведь теперь не отвяжется, так и будет приходить. Но разве это плохо? Пожалуй, мне не повредит компания живого существа, которое меня не осуждает.

– Бейя!

При звуке моего имени пес мгновенно навостряет уши. Я озираюсь по сторонам, однако никого не вижу.

– Посмотри наверх!

Поднимаю глаза на дом во втором ряду по диагонали от нашего, за пустым участком на первой линии. На краю крыши стоит парень. Он так высоко забрался, что я даже не сразу признаю в нем Самсона.

Самсон машет рукой, и я вновь оглядываюсь по сторонам, как идиотка, – это мне? Кому же еще, дурочка, он ведь только что звал тебя по имени.

– Поднимайся!

Самсон без рубашки.