Кости сердца - Колин Гувер

Я моментально вскакиваю, чувствуя себя такой же жалкой и голодной, как этот пес.

Опускаю глаза на собаку.

– Я скоро вернусь. Жди тут.

Но пес не ждет – идет за мной через дорогу.

Я вхожу во двор дома, с крыши которого меня позвал Самсон. Он стоит опасно близко к краю и смотрит вниз.

– Поднимайся на крыльцо, заходи в дом, первая дверь налево – там лестница на крышу.

Его кожа поблескивает от пота, и я на секунду опускаю глаза, пытаясь понять, что делать дальше. До сих пор все наши попытки общения заканчивались не лучшим образом, так зачем мне опять подвергать себя этой муке?

– Я боюсь высоты! – задрав голову, громко говорю я.

Самсон смеется:

– Ничего ты не боишься, давай живо сюда.

Меня коробит от его самоуверенности – он говорит так, будто хорошо меня знает. Вообще-то Самсон прав: я почти ничего не боюсь. Велев псу ждать меня внизу (тот послушно садится на указанное место – вот ведь умная псина!), я поднимаюсь на крыльцо и подхожу к двери. Войти так или сперва постучать? На всякий случай стучу, но никто не открывает.

Видимо, Самсон тут один, иначе он вышел бы меня встретить.

Открываю дверь и оказываюсь в чужом доме – ощущения, если честно, странные. Быстро подхожу к двери слева. За ней обнаруживается лестница, которая ведет в небольшую застекленную круглую комнату наверху, похожую на фонарный зал маяка. Оттуда открывается панорамный вид на океан и полуостров.

Это просто потрясающе. По-моему, такая комната должна быть в каждом доме. Будь у меня подобное местечко, я каждый вечер приходила бы сюда почитать.

Одно из окон выходит прямо на крышу. Самсон уже открыл его нараспашку и ждет меня.

– Ух ты! – Я выглядываю на улицу.

Прежде чем выйти на крышу, я секунду-другую медлю – набираюсь храбрости. Нет, высоты я действительно не боюсь, но дом мало того что двухэтажный, так еще и стоит на сваях.

Самсон помогает мне выбраться и закрывает окно.

Я едва дышу: только теперь до меня в полной мере доходит, на какой мы высоте. Смотреть вниз очень страшно – и я не смотрю.

Отсюда все выглядит другим. По сравнению с этим домом остальные кажутся маленькими.

У ног Самсона лежит черепица и стоит ящик с инструментами.

– Это один из ваших домов?

– Нет, это дом Марджори, моей хорошей знакомой. Зашел ей крышу подлатать.

Крыша двухуровневая, второй уровень на пару футов выше первого. Самсон поднимается на второй и оттуда, подбоченившись, окидывает взглядом все вокруг.

– Давай ко мне.

Я тоже поднимаюсь, и он показывает пальцем в противоположную от океана сторону.

– Отсюда видно закат над заливом.

Смотрю туда. Небо по другую сторону полуострова охвачено огнем – красными, голубыми, фиолетовыми и розовыми всполохами.

– У Марджори самый высокий дом в округе. Весь полуостров видно!

Я медленно кружусь на месте, любуясь видом. В небе над заливом полыхают такие краски, что никаких фильтров не надо – и без того кажется, что это фильтр. Пляж тянется в обе стороны, насколько хватает глаз.

– Какая красота!

Самсон секунду-другую смотрит на закат, а потом спрыгивает на первый уровень крыши, опускается на колени рядом с ящиком для инструментов и начинает укладывать черепицу.

От того, с какой легкостью он передвигается по крыше – словно по земле ходит, – у меня голова идет кругом. Я сажусь.

– Это я и хотел тебе показать, – говорит Самсон. – Знаю, что рассветы тебе нравятся, а заката с такой высоты ты еще не видела.

– Сегодняшний рассвет меня чуть в депрессию не вогнал.

Он кивает – как будто отлично меня понял.

– Ага. Иногда от этой красоты так захватывает дух, что остальное вроде как меркнет на ее фоне.

Я молча наблюдаю за его работой. Он успевает закрепить плиток пять, пока небо не съедает весь свет. Самсон знает, что я на него смотрю, но на сей раз я не испытываю неловкости. Ведь он сам меня позвал – значит, хочет, чтобы я была рядом. Это как по утрам, когда мы сидим каждый на своем балконе и просто молчим.

Его светлые волосы намокли от пота и кажутся темнее, чем обычно. Я замечаю у него на шее тонкий плетеный кожаный шнурок с кулоном. Под шнурком белеет полоска кожи – похоже, он его не снимает.

– Это не просто украшение, да?

Самсон кивает, однако ничего не говорит – молча работает дальше.

– Не расскажешь?

Мотает головой.

Ну, ладно.

Вздыхаю. Зачем я вообще попыталась завести с ним разговор? Забыла, что он за человек?

– Ты сегодня собакой обзавелась? – спрашивает Самсон.

– Нет, просто гуляла. Он за мной увязался.

– Я видел, как ты его покормила. Теперь он не отстанет.

– Ну и пусть.

Самсон молча смотрит на меня, потом рукой отирает пот со лба.

– Что сегодня делают Сара с Маркусом?

Пожимаю плечами.

– Собирались что-то готовить на пляже.

– Отлично. Умираю с голоду.

Он продолжает укладывать черепицу.

– Кто такая Марджори? – спрашиваю я.

– Хозяйка этого дома. Ее муж умер пару лет назад, и я иногда помогаю ей по дому.

Интересно, много он народу тут знает? Он вырос в Техасе? Где учился? Почему решил поступать в Военно-воздушную академию? У меня примерно миллион вопросов.

– Давно у вас здесь дома?

– У меня здесь домов нет, – уточняет Самсон. – Это все принадлежит отцу.

– Хорошо, давно у твоего отца здесь дома?

Самсон с минуту думает.

– Не хочу об этом говорить.

Я прикусываю нижнюю губу. О чем его ни спроси, всюду натыкаешься на стену. Это раздражает – потому что будит любопытство. У меня не так уж много знакомых с кучей тайн (да, знаю, я сама такая). Люди в большинстве своем любят рассказывать о себе. Им нужен тот, кто выслушает. А Самсону слушатели не нужны. И мне тоже. Наверное, поэтому наши беседы так не похожи на мои разговоры с другими людьми.

Самсон начинает убирать инструменты в ящик. Хотя на горизонте еще теплится свет, скоро стемнеет окончательно. Он встает, поднимается ко мне на верхний уровень крыши и садится рядом.

Мы оказываемся так близко друг к другу, что я ощущаю жар его тела.

Самсон ставит локти на колени. Он очень красив – трудно не пялиться на таких людей. И все же я думаю, что харизмой он больше обязан не столько своей внешности, сколько манере держать себя. В нем чувствуется творческая жилка.

А за молчаливостью наверняка кроется склонность к вдумчивости и самоанализу. Или же он просто скрытничает?

Что бы Самсон из себя ни