Слепое пятно - hey jenn

Резко останавливаюсь и отказываюсь идти дальше. Он подталкивает меня вперед, но я изо всех сил упираюсь ногами в асфальт. Лицо Брайана искажает страшный гнев — на секунду у меня перехватывает дыхание от испуга. Жгучая боль, не могу ни на чём сфокусироваться — скручивает нежную кожу локтей, расплываясь в нездоровой улыбке.

— Иди, — проговаривает не разжимая зубов, — иначе будешь страдать так, как не можешь себе представить.

Страх непроизвольно заставляет меня сделать шаг, но резкое осознание происходящего помогает вовремя остановиться. Я брыкаюсь назад и пытаюсь выскользнуть из его хватки, чтобы рвануть домой, но не успеваю.

Брайан хватает меня под руки и тащит к машине с веселым тёплым смехом, поворачивает нас спиной к окнам и закрывает мой рот ладонью. Теперь окружающие точно не воспримут нас иначе, чем влюбленную заигрывающую парочку. Я пытаюсь вырываться до последнего, царапаюсь, впиваюсь в его руки, мычу изо всех сил, бью по ногам на весу, но ничего не выходит.

— Птичка, — та самая интонация, те самые воспоминания из отеля, — ты ведь слабее.

Он резко открывает дверь и собирается швырнуть меня внутрь, как вдруг что-то происходит.

Руки Брайана внезапно отпускают меня, и я неловко падаю на асфальт у его ног. В этот самый момент голова брюнета встречается с металлическим ребром крыши автомобиля.

Я не понимаю, что происходит. Завороженно смотрю на хлынувшую из его носа кровь. Он разворачивается и наотмашь бьет по лицу…

Доктора Солсбери.

Отползаю в сторону и пытаюсь прийти в себя после сильнейшего приступа паники, не до конца осознавая реальности происходящего.

Брайан попадает в челюсть доктора. Неприятный хруст. Терапевт не дает себя этим отвлечь и немедленно отвечает на удар новой порцией насилия — его кулак летит в солнечное сплетение брюнета, но встречается с грубым толчком. Солсбери остаётся на ногах, хотя видно, что боль в челюсти неплохо его донимает — кровь изо рта заливает воротник темно-серого пальто.

О’нил даже не думает останавливаться на достигнутом и с размаху бьет в скулу врача всеми костяшками. Солсбери не успевает уклониться, но достойно держит удар. Выплевывает полный рот крови на асфальт и резко встряхивает головой, как бы приходя в себя. Глаза Брайана горят: и теперь я впервые замечаю ужасающее удовольствие на его лице. Вид чужой боли вызывает у него безмерное удовлетворение.

Цепенею в жутком подтверждении слов психотерапевта и не вижу, что происходит дальше.

Много шума, вскриков, сплёвываний, толчков и глухих ударов.

Прихожу в себя на моменте, когда доктор Солсбери, истекающий кровью из носа и рта, завершает происходящее крепким ударом под дых. Заплывшее от кровоподтеков лицо Брайана довольно ухмыляется мне перед тем, как поймать кулак терапевта.

Тщетные попытки откашляться.

О’Нил немного отступает назад.

Солсбери не дает ему этого сделать, подтягивая к себе Брайана за воротник джемпера. Оба едва стоят на ногах, но доктор что-то грозно цедит ему на ухо — разобрать не получается. Слишком далеко от меня.

Давление в ушах не дает сконцентрироваться.

Брайан резко отталкивает его и садится в машину, немедленно уезжая прочь. Противный свист заполняет всю улицу. Солсбери обессилено садится на асфальт и тепло улыбается мне, несмотря на разбитую губу и новый подступ крови ко рту.

Я как можно быстрее подползаю к нему и разрешаю себе запрещенный прием: крепко обнимаю и прижимаюсь к разгоряченной груди.

— Спасибо, — хриплю, пересиливая ком тревоги в горле, — не знаю, что бы сейчас со мной было.

— Я видел, как Вы сопротивлялись, — он закашливается и плюется очередной порцией железа на асфальт, после чего с улыбкой продолжает, — Вы не жертва, Мисс Магуайр.

12 — ночник в форме полумесяца

Вторник. Сейчас.

Мы стоим у лифта. Солсбери ждет, пока я зайду внутрь и отправлюсь домой, но ноги не слушаются — не хочу оставлять его. Отёкшая челюсть, застывшие корки крови на разбитых губах, багрово-красный кровоподтек на скуле.

— Зайдите хотя бы умыться, — вдруг произношу вслух один из возможных предлогов. — В таком виде совсем не дело разъезжать по городу.

— Мисс Магуайр… — по тону слышу, что хочет возразить, но вдруг умолкает. И совсем внезапно соглашается. — Вы правы. Не будет лишним попытаться привести себя в порядок.

Расплываюсь в улыбке, которую не успеваю подавить. Терапевт замечает её и с лёгкой усмешкой прикрывает глаза. Только бы не передумал после того, что я сейчас скажу.

— Доктор, — самым непринужденным и умиротворенным голосом начинаю я, — лифт не работает. Нам нужно подняться на пятый этаж.

— Я верно понимаю, — он весело качает головой, не поднимая век: не могу распознать его точных эмоций, — что Вы стояли у него, чтобы задержаться в коридоре подольше?

«Не в коридоре, а с тобой».

— Было бы неправильно оставить Вас в одиночестве после всего, — осторожно указываю на его лицо ладонью, — что Вы из-за меня пережили.

Мы спокойно поднимались по этажам ровно до четвертого пролета. На нём я остановилась и вцепилась в перила: в голове прокручивались воспоминания, которым ещё не исполнилось даже часа. Солсбери сразу всё понял: он тяжело выдохнул и покачал головой, нежно взяв меня за дрожащую от мышечного напряжения ладонь.

— Мисс Магуайр, — голос мужчины звучал успокаивающе, — сейчас Вы в безопасности. Его здесь нет. Дайте мне руку.

Я с трудом убрала пальцы от холодного дерева. Нервно выдохнула и неспешно повернула ладонь, приняв его пальцы. Он мягко обхватил меня за руку и повёл дальше. По телу пробежали одновременно тёплые и пугающие мурашки: новые ощущения, неизведанные чувства.

Он уже касался меня раньше — это был один из способов вытащить пациента из тягучего болота воспоминаний. Но то было другое. Мимолетное. Едва заметное.

«Ты всегда будешь пациентом, а он — твоим лечащим врачом».

Из головы совсем вылетели утренние дела. Я даже забыла, что дома чисто. Это было приятным удивлением: не пришлось озвучивать выдуманные глупые оправдания возможному беспорядку. Пахло сигаретами.

— Снаружи вмятины от ударов, — вдруг подметил Солсбери после входа в квартиру, — его рук дело?

Отрешенный кивок. Не хочу о нём разговаривать. Указываю на дверь в ванную комнату. Только набираю полную грудь воздуха, чтобы прояснить, как терапевт расплывается в улыбке.

— Позаимствуете какое-нибудь не очень хорошее полотенце? Боюсь, запачкаю кровью. Не хотелось бы портить Ваши вещи.

Полтора года назад.

Он не ответил на моё сообщение, но прослушал. Боль выжигала: я ожидала всего, но не молчания в ответ на самое низкое признание.

Впервые за долгое время меня никто не встречал в аэропорту. Не звонил, не спрашивал села ли в самолет, не вызвал такси заранее.

Одинокая