Кисельные берега - Анна Осьмак

мускулистому загривку. – Баюша хороший, - проворковала она, - пушистик…

При взгляде на «пушистика» кровь стыла в жилах, но Бригитту харизматичный вид зверюги не смущал. Как зверюгу не смущали телячьи нежности посторонней ведьмы: он потёрся огромной головой о сухую сморщенную лапку Бригитты и замурчал. Негромко так. Примерно на тон ниже дачного мотокультиватора.

- Значит так, - перешла она на деловой тон, - договоримся с тобой, Ятрыха, следующим образом: я правлю тебе избу, а ты с благодарностью вручаешь нам этот чёртов перстень.

Хозяйка возмущённо фыркнула:

- Да я любого мужика могу за полушку нанять брёвна проконопатить да за полведра зелена вина крышу перекрыть! На что мне упираться, перстень добывать тебе со дна морского в нечеловеческих условиях зимних штормов? За такой-то отдарок! Ну ты даёшь, Шуньята!..

- Ладно. А коли так: поднимаю сруб на каменный фундамент, настилаю пол дощатый, потолок, печь новую ставлю. А? Как тебе такая цена за перстень со дна моря? За полушку таково, небось, не сделаешь. А если учесть, что той полушки у тебя досе не завалялось, сквалыжница ты старая, так не сделать тебе того и впредь!

- Ну, - заколебалась Латыгорка, - цена, конечно, неплоха… Но не за ту работу, что ты предлагаешь мне проделать! Это же…

- Что? Какую ещё работу?! – возмутилась Бригитта. – Ты кому тут впариваешь про работу, морда бесстыжая? Забылась? Или, может, ты вообразила себе, мамонь криворылая, что я знать не знала, ведать не ведала, начиная с тобой разговор, о чём прошу?

- И о чём же? – с вызовом подбоченилась мамонь криворылая, вскакивая с лавки и занимая боевую позицию.

- О том перстне, самонадеянная ты курица, что ты сама же создала для двух романтичных дураков и сама же можешь печать с него снять! Потому мы к тебе и пришли. А вовсе не потому, что мне лень напрячься и самой пошариться по морскому дну в плохую погоду! Учитывая, - прибавила ведьма, многозначительно постучав ложкой по столу, - что там бы я его всё равно не нашла…

- Чевой-то так? Старый конь борону не тянет?

Бригитта, спихнув с колен голову придремавшего кота, тоже вскочила на ноги, тоже подбоченилась и, перевесившись через стол, упёрлась крючковатым носом в курносую пуговицу Латыгорки.

- Хорош кривляться! – процедила она. – Я ж тебя не первый день знаю. Разве стала бы Ятрыха Латыгорка чью-либо верность на жизнь завязывать, а после в море выкидывать? Да ни в жисть! Какая глупость! Страсти-то поостынут у парочки, и прибегут они, таясь друг от друга, освобождения у ведьмы просить – а где же перстень? Да вот же он, перстенёк – у лукошке с картошкой припрятан! Чтоб ещё одну услугу дуралеям оказать и за то втридорога содрать! Никогда Ятрыха Латыгорка тот перстень в море бы не выкинула – это и ежу понятно!

Хозяйка поединок испепеляющих взглядов проиграла: она отпрянула от соперницы, плюхнулась широким задом на лавку и сердито скрестила руки на груди.

- Так что, дорогуша, давай договоримся, - Бригитта, словно строгая училка, постучала черенком ложки по столу. – Договоримся по-хорошему. Тебе же лучше. Я ведь отсюда без перстенька-то не уйду – ты это поняла, надеюсь?

- Ладно, - сдалась лесная ведьма и плюнула в сердцах. – Подавись ты этим перстеньком…

Она полезла в дальний угол за печку и вытащила из пыльно-паутинной тьмы на свет божий старую рассохшуюся бадейку. С трудом выколотила заевшую крышку и принялась рыться в гремящем и перекатывающемся о деревянные стенки барахле.

Наконец, искомое было найдено: Ятрыха добыла из бадейных недр серебряный перстенёк со скромным неприметным камушком, сдула с него пыль, обтёрла фартуком и грохнула, припечатав ладонью, на стол, перед гостьями.

- Изволь. Тот ли, что ищешь? – она поспешно прикрыла его рукой и торопливо добавила: - Ещё стекла в окошках и новые свежеструганные полати!

Бригитта небрежно отпихнула её руку и, цапнув со стола кольцо, поднесла к глазам. Рассмотрев со всех сторон, аккуратно положила обратно.

- Ну так давай, лесная ведьма, - сказала она, - сделай что должно. А я посмотрю.

- Крылечко бы ещё новое, - заметила Латыгорка, сгребая со стола перстенёк. – Да и сени прогнили вчистую…

Она подошла к печке, сдвинула заслонку - багряные отсветы заплясали на земляном полу и стенах. Только сейчас Кира заметила, как сумеречно стало в избушке, как посерел белый день за бычьим пузырём окошка…

Что там, интересно, Медведь? Ночует в морозном лесу? Ведь постоялый двор сгорел, если Бригитта не врёт. А она, в общем-то, может. Хорошо бы, соврала…

Латыгорка покатала пертень между ладоней, что-то пошептала над ним, поплевала и бросила в огонь. Из зева печи пыхнуло синим пламенем и рассыпалось по избе мириадами синих искр. Баюн недовольно отмахнулся от них лапой и чихнул.

- Вот и славно, - одобрила Бригитта. – А то я уж подутомилась с тобой препираться. Вредная ты баба, Ятрыха. Во всех смыслах.

- На себя посмотри, - окрысилась хозяйка.

- И гостей принимаешь худо, - продолжала жалковать фея-крёстная. – Чтоб тебя саму за такой-то стол на званых обедах сажали, за каким ты нас нынче потчевала, скареда, - и она с тоской посмотрела на пустой горшок.

Ятрыха подкинула поленцев в печь, здвинула заслонку и отряхнула руки.

- Ты, старая кошёлка, вместо того, чтобы бедующую сироту скудостью попрекать, сама бы расстаралась лучше: а и местнула бы на стол скатерть-самобранку – и сама бы наелась и нас, сирых, угостила. Что тебе стоит?

- Что-то да стоит, - возразила Бригитта. – Мне ещё дом твой править, не время размениваться по мелочам. Оборот в волка и так немало сил забрал… Отсыпаться да отъедаться таперича не менее сельмицы буду, - колдунью сладко зевнула и потрясла головой. – Впрочем, довольно разговоры разговаривать. Засиделась я у тебя, дорогуша. Пора и честь знать.

Старуха запахнула свою волчью шубу и вышла во двор, дзвенькнув хлипкой дверцей. Кира, словно очнувшись, бросилась следом.

- Бригитта, подожди!

Та обернулась и, прищурившись, брезгливо оглядела избушку-развалюшку, оценивая фронт работ.

- Ты куда теперь?

- Так по делам своим, - буркнула ведьма. – Свои-то дела у меня тоже имеются. Не всё ж твоими заниматься.

«В самом деле, - осеклась Кира, - чего это я, собственно, за ней побежала? Чего хочу?»

- Хочу поблагодарить тебя, - сказала она, шмыгнув носом.

- За что?

-