The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

Военно-морской флот, свободная торговля и британская имперская система

Даже во время наполеоновских войн не все шло так, как планировали британцы: пришлось потерпеть поражения в Буэнос-Айресе (1806 г.) и в войне с Соединенными Штатами (1812 г.). Когда Наполеон был благополучно укрыт на острове Святой Елены, а угроза со стороны континентальной Европы отступила (только с Россией велась своего рода холодная война в Азии, так называемая Большая игра), Британская империя приобрела свой зрелый вид. Каковы же были ее основы?

Во-первых. Превышающий средние показатели прирост населения на Британских островах в сочетании с необычной склонностью к эмиграции (не говоря уже о депортации в Австралию и другие страны) обусловили демографические тенденции, не наблюдавшиеся ни в одной другой европейской стране. Наряду с США, сначала в Канаде, а затем и в других доминионах появились крупные британские поселения, оставившие заметный след в их культуре. К 1900 г. небольшие группы британских экспатриантов можно было встретить в Индии, на Цейлоне и в Малайе, в Кении и Родезии; в портовых колониях - Гонконге, Сингапуре и Шанхае. Они образовали довольно сплоченный по языку, религии и образу жизни британский мир - глобальную англосаксонскую общину в виде далекой, но никогда не изолированной диаспоры.

Второе. Завоевав в ходе Семилетней войны лидирующие позиции на море, Великобритания могла подойти к схватке с наполеоновской Францией с единственным флотом, способным вести операции мирового масштаба. Это стало прямым результатом уникальной мобилизации финансовых ресурсов. За период с 1688 по 1815 год валовой национальный продукт Великобритании увеличился в три раза, а налоговые поступления - в пятнадцать раз. Британское правительство могло опираться на национальный доход, вдвое превышающий французский. Поскольку большая часть налогов взималась косвенным образом с потребления, британцы считали свое фискальное бремя более легким, чем жители стран по другую сторону Ла-Манша. В 1799 г. в качестве чрезвычайной меры был введен подоходный налог, который просуществовал до конца войн, получил широкое общественное признание и стал краеугольным камнем британского государства. Главным получателем государственных средств был Королевский военно-морской флот. Он мог оставаться готовым к действиям только потому, что уже была целенаправленно создана глобальная система баз. В конце XIX века в мире не было ни одного крупного водного пути или пролива, где бы Королевский флот не имел права голоса.

Военно-морской флот редко использовал свое положение для стратегического перекрытия транспортных путей (как легко это было бы сделать в Гибралтаре, Суэце, Сингапуре или даже Кейптауне!) или для препятствования торговле небританцев. Общая цель, скорее, заключалась в том, чтобы сохранить морские пути открытыми и не дать другим перекрыть доступ к ним. На протяжении всего XIX века Великобритания отстаивала принцип свободной торговли (a mare liberum). Ее морское превосходство опиралось не только на материальные преимущества, но и имело политические причины. Поскольку деятельность королевского флота не представлялась европейским правительствам угрожающей, у них не было причин ввязываться в гонку вооружений. Во второй половине XIX века, когда Франция, Россия, США, Германия и Япония укрепляли свои военно-морские силы (а такая страна, как Нидерланды, которая могла позволить себе пароходный флот, оставалась в стороне), Британия все еще сохраняла свое место далеко впереди. Этому способствовало и превосходство королевского флота в логистике. Наконец, британское господство на морях и океанах подкреплялось наличием большого и эффективного торгового флота: в 1890 г. страна по-прежнему располагала большим торговым тоннажем, чем все остальные страны мира вместе взятые. Океанские перевозчики и морские путешествия вносили значительный вклад в платежный баланс Великобритании; на этом поприще были сколочены крупные состояния.

Овладение морями сделало ненужным содержание большой сухопутной армии. Принцип "Никаких постоянных армий!" продолжал действовать. Внутренняя оборона была крайне скудной, и накануне Первой мировой войны самая крупная часть сухопутных войск Великобритании все еще находилась в Индии. Созданная после 1770 г. на основе развитого рынка наемников на Субконтиненте, индийская армия, как это ни парадоксально, на протяжении всего XIX века была одной из крупнейших в мире постоянных армий. Она служила сразу нескольким целям. Наряду с бюрократией она была вторым "стальным каркасом" (по выражению премьер-министра Дэвида Ллойд Джорджа в 1922 г.), удерживающим индийского гиганта вместе, но также выполняла функции колониальной оперативной группы, которая могла быть развернута в других регионах Азии или Африки, или даже для полицейских операций в Международном поселении в Шанхае, где жестокое поведение сикхских солдат вызвало массовые протесты китайцев в 1925 г.

Третье. Вплоть до последней четверти XIX века Великобритания имела самую эффективную экономику в мире. К 1830 году она превратилась в "мастерскую мира", ее легкая промышленность обеспечивала рынки всех континентов. Большинство железных кораблей, железных дорог и текстильных машин было построено в Великобритании; она предлагала товары, которых не было нигде в других странах, а вместе с ними и модели потребления, которые прижились в других странах и способствовали распространению и стабилизации спроса на эти товары. Высокая производительность британской экономики позволяла продавать экспортную продукцию по низким ценам, обгоняя всевозможных конкурентов. Те, кто в этом нуждался, также получали дешевые кредиты. Возможности империи использовались частными компаниями, а само государство, верное своему либеральному кредо, придерживалось принципа "руки прочь". Британские бизнесмены в меньшей степени, чем их французские или (после 1871 г.) немецкие коллеги, могли рассчитывать на действия государства на местах, хотя британские дипломаты и консулы по всему миру обращались к ним как к источникам информации. Зачастую деятельность бизнесменов способствовала той самой нестабильности, которая впоследствии давала политикам повод для вмешательства. Своеобразная цепная реакция порождала постоянное наращивание интересов и открытий. Так, имперские структуры то и дело порождали частные экономические империи, которых мало заботили границы формального британского суверенитета.

В отличие от империй XVIII века, Британская империя в викторианскую эпоху была системой, способствующей глобальным капиталистическим операциям. В этом она также принципиально отличалась от меркантилистских образований, которые замыкались в себе посредством внешнего экономического контроля и монополий, организуя экономическую войну с соседними империями. Демонтаж - или, говоря более позитивным языком, либерализация экономической политики - был самым большим вкладом британского государства в имперскую систему, выходящую далеко за пределы колониальных территорий, находящихся под его формальным управлением. Этот процесс шел по двум направлениям. В 1849 году Вестминстер отменил Навигационные акты XVII века, согласно которым весь импорт в Англию или Британию должен был осуществляться на судах, принадлежащих либо британским подданным, либо гражданам страны-экспортера. Первыми последствия этого ощутили на себе голландские посредники. К середине века была установлена экономическая свобода на морях.

Вторым направлением стала отмена тарифов