Тени Лордэна - Алессандр Рюкко

заново ухватиться за него. Борьба была пустой и бесплодной, но тут капитан нащупал среди твёрдых мышц и жестких пластин нечто округлое и мягкое и со всей силой вцепился в это пальцами, вонзив ногти нежную плоть. Существо издало полное боли и возмущение шипение, отпустило щупальца и сжалось в подрагивающий комок, приняв защитную позу, после чего они разлетелись в разные стороны.

Хромос почувствовал, как его ступни коснулись твёрдой и ровной поверхности, а следом за этим тьма расступилась, и капитан очутился в коридоре, но не особняка, а старого замка с голыми каменными стенами. Сперва он огляделся кругом, чтобы удостовериться, что склизкая нечисть не скрывалась где-то за углом, а потом стал присматриваться к окружающей обстановке, силясь вспомнить, в какой момент из своей жизни он вернулся на этот раз. Ему не раз доводилось бывать в замках и крепостях, куда его брали с собой Осгат и Даргос, когда они отправлялись в гости к дальним родственникам или боевым товарищам, да и после переселения в Лордэн его временами отправляли сопровождать послов в Эрсум, которые предпочитали останавливаться не в трактирах или в шатрах, а ночевать в замках знатных феодалов, но подобной архитектуры и планировки Хромос всё никак не мог припомнить.

Капитан не знал, куда же ему теперь идти и что же делать, но тут издалека послышались весёлая музыка, громкий смех, пьяные песни и грохот кубков и чаш, которыми ритмично стучали по столам. Ему не оставалось ничего иного, как пойти к людям, и вот он уже оказался на новом пиру. Зал, где он проводился, был вдвое меньше, потолок заметно ниже, а его убранство по своей красоте и дороговизне многократно уступало поместью лордэнского сенатора, однако разразившаяся тут гулянка была куда живее, развязнее и динамичнее. Пиво и мёд лились бурной рекой, длинные столы были заставлены всевозможной снедью, включая печённых рябчиков, гусей и молочных поросят со сморщившимися яблоками во рту. Гости сидели на лавках и стремительно поглощали всё, что попадало им под руку, заливая всё это хмельными напитками. Те, в кого более не могло влезть ни единого кусочка или лишней капли, начинали петь залихватские солдатские и походные песни, пытались плясать, постоянно спотыкаясь и падая на потеху зрителям, а иные учиняли драки из-за нечаянно брошенной глупости, выблёвывая всё съеденное после добротного удара в живот. Пока в одной половине мужчин выпивка пробуждала страсть к агрессии, иные настраивались на более лирический и похабный лад, начиная приставать к сидевшим возле женщинам или же грубо обляпывая подошедшую долить вина или унести опустевшее блюдо прислугу.

Все веселились на полную катушку, не сдерживая себя ни в чём, а особенно раззадорен и криклив был уже давно оставивший свои молодость и зрелые годы позади пузатый мужчина с мясистым красным носом. Хотя его живот был непомерно велик, он всё же не был обрюзглым, а представлял из себя почти что идеальный шар, водружённый на пару тонких и кривоватых ножек. Его лицо было таким же раздутым и отёкшим, клоки нечёсаных волос торчали в разные стороны, а в спутанной бороде виднелись кусочки выпавшей изо рта еды. Одет он был в свой лучший костюм из тёмно-зелёного бархата; пуговицы на животе пришлось расстегнуть, так как с начала застолья брюхо успело заметно раздуться, а его голову венчала малость помятая и побитая корона из бронзы, лишённая украшений навроде драгоценных камней или жемчуга. Он возглавлял застолье, сидя на массивном кресле, поставленном на небольшом возвышении, а его стол покрывала лучшая, но уже до безобразия загаженная скатерть. По левую руку от него, на похожем кресле сидела женщина в светло-красном платье пастельного оттенка. С самого начала празднества она не взяла в рот ни крошки, а сидела совершенно неподвижная, смиренно сложив руки на коленях и сильно ссутулившись. Её лицо, шею и грудь закрывала плотная вуаль из кружевной ткани кремового цвета.

Такую вот картину застал Хромос, зайдя в новую залу, но не успел он толком оглядеться и рассмотреть гостей, как пара слуг вкатили большую бочку через главный вход и, поставив её возле хозяйского стола, выбили молотком днище. В воздухе тут же растёкся приятный сладковато-кислый, дурманящий аромат. Гости радостно загоготали и принялись опустошать чаши, выпивая их содержимое или же просто выплёскивая его на пол, чтобы освободить тару для особого угощения. Подгоняемая прислуга зачерпывала кувшинами благородный напиток и поспешно бегала вдоль рядов столов, разливая вино по чашам, и, хотя все сгорали от желания их осушить, они всё же ждали пока каждый получит причитавшуюся ему порцию. Как только раздача завершилась, один из гостей, пожилой и пухлый мужчина, с поразительной для его возраста прытью взобрался на стол, отдавив при этом своей жене два пальца, после чего набрал полную грудь воздуха и пронзительно завопил гнусавым голосом.

— Я хочу поднять эту чашу за моего дорого брата, за нашего друга и вашего хозяина, что так радушно принял нас в своём доме и щедро кормит нас и поит! И я хочу поднять эту чашу за его новоиспечённую жену, мою невестку, вашу госпожу — редкую красавицу, что должна принести ему здоровых сыновей и таких же красивых, как она сама, дочерей! Пусть вам двоим не будет ведомо горе и неудачи, особенно на брачном ложе! Пусть счастье будет вашим вечным спутником! Живите долго и сладко! Так выпьем же за вас, любимые мои!

— За Барона Зилвида! И за Баронессу Зилвид! — неслаженным хором ответили ему гости и дружно опрокинули чаши и кубки. Быстрее всех осушил свой большой, окованный медью рог сам барон и немедленно потребовал себе добавки. Держа его в руке, он тяжело и грузно поднялся с кресла, и его необъятное пузо легло на стол поверх тарелки с печёным картофелем и недоеденным рагу. Подняв рог высоко над головой, он пьяным и картавым голосом обратился к многочисленным гостям.

— Благодарю тебя, А́трим, за эти тёплые слова. Сегодня свершилось настоящее чудо. Спустя долгие годы непутёвой жизни вдовца, я снова сыграл свадьбу, взяв в жёны самую красивую девушку, если не всего королевства, то уж точно этого графства. И теперь мы с ней… мы с ней… кгхм… Кху-кгхым!

Приступ острого и сухого кашля прервал речь барона, точно его внезапно одолела коварная ангина. Он прикрыл рот рукой и кашлянул особенно сильно, но теперь мокро. Вязкий и склизкий комок пролетел по его горлу и разбился о ладонь. Барон отнял руку и увидел, что она вся была густо заляпана свернувшейся кровью.