Ловец снов - Стивен Кинг

Но когда их опять осталось только четверо, дни стали темнее.Мрачнее, что ли? Теперь все чаще попадались «трахни-меня-в-задницу» дни. Это-тобыло ясно, но вот почему? Ответа не было. С ними явно творилось что-то неладное,они это знали… Неладное — или странное? Только что? Они ощущали, что пойманы,загнаны в ловушку, но каким образом? И все это случилось задолго до появленияогней в небе. До Маккарти и Бекки Шу.

ДДДТ: иногда это всего лишь слова. А иногда кажется, чтовообще ничто. Пустота. Тьма. И тогда… как же найти в себе силы жить дальше?

Сказать, что брак Бивера не сложился, — все равно чтозаявить о ком-то «немножко беременна» или «приземление космического корабля«Челленджер» чуть-чуть не удалось». Джо «Бивер»[1] Кларендон и Лори СьюКинопенски вытерпели восемь месяцев, а затем — все, прошла любовь, кто-нибудьпомогите собрать чертовы осколки.

Вообще-то Бив, можно сказать, малый веселый и добродушный,это вам подтвердят все его закадычные друзья, но тут его настигла чернаяполоса. Он не встречается со своими старыми друзьями, то есть теми, когосчитает настоящими друзьями, если не считать одной-единственной недели вноябре, когда они каждый год собираются вместе, а в прошлом ноябре они с ЛориСью все еще тянули лямку. Правда, эта самая лямка становилась все тоньше, ноеще держалась. Теперь он проводит слишком много времени, и даже сам этопонимает, в барах портлендского Старого порта: «Портхоул», «Сименс-клаб» и«Фри-стрит паб». Чересчур много пьет, тянет косячок за косячком и по утрам всечаще отворачивается от зеркала в ванной: налитые кровью глаза, полуприкрытыенабрякшими веками, стыдливо глядят в сторону. И одна-единственная мысль бьетсяв тяжелой голове: следовало бы бросить все эти забегаловки, иначе влипну, какПит. Пропади все пропадом…

Бросить забегаловки, бросить шляться, не пить — зашибись! —но день за днем все продолжается по заведенному порядку, и он снова сидит застойкой, а, поцелуй меня в задницу, и пошло все оно туда и туда!

В этот четверг очередь «Фри-стрит паб», и будь он проклят,если не пристроится там в компании со стаканчиком пивка, косячком в кармане, аиз музыкального гроба доносится старая мелодия, вроде тех, что когда-то играли«Вэнчерс». Он не может вспомнить название этой вещи, популярной еще до егорождения. И все же знает ее, потому что часто слушает радио-ретро портлендскойстанции… с тех пор как развелся. Ретро-шлягеры — штука утешительная. Имеютстранное свойство успокаивать. А вот новые хиты… Лори Сью знала великое ихмножество и даже любила, но до Бивера они как-то не доходили.

«Фри-стрит» почти пуст: не больше полудюжины клиентов застойкой и еще столько же гоняют бильярдные шары в задней комнате. Бивер стройкой закадычных приятелей сидят в одной из кабинок, дуют «Миллер»[2] итасуют засаленную колоду карт, чтобы бросить жребий, кому платить за следующуюпорцию пива. Что это за мелодия со сплошным гитарным перебором? «Без границ»?«Телстар»? Нет, в «Телстар» ритм ведет синтезатор, а тут ничего подобного.Остальные треплются о Джексоне Брауне, игравшем вчера вечером в муниципальномцентре. Если верить Джорджу Пелсену, который там был, тот устроил классное шоу,настоящий отпад, сдохнуть можно!

— Но это еще не все! — объявляет Джордж, выразительно озираясобравшихся. — Кое-что припас на закуску!

Он гордо вытягивает и без того выступающий вперед подбородоки показывает красное пятно на шее:

— Знаете, что это такое?

— Засос, что ли? — немного смущенно спрашивает Кент Астор.

— Светлая башка, мать твою! — восклицает Джордж. — Послеспектакля я торчал за кулисами вместе с целой кодлой фэнов, рвущихся получитьавтограф Джексона. Или, ну… не знаю, Дэвида Линдли, что ли. Он классный мужик.

Кент и Шон Робидо соглашаются, что Дэвид Линдли настоящийкласс, не гитарный бог, разумеется (вот Марк Нопфлер из «Дайр Стрейтс» — тотбог, или Энгус Янг из «АйСи/ДиСи», это да, а уж Клэптон — и говорить нечего),но все равно на уровне. У Линдли потрясная фразировка, да и техника — дай богкаждому!

Бивер не участвует в разговоре. Все, что ему хочется, —поскорее убраться отсюда, из этой вонючей, задрипанной забегаловки, глотнутьсвежего воздуха. Он уже знает, к чему клонит Джордж, и все это вранье.

Ее звали вовсе не Шанте, ты вообще не знаешь, как ее звали,она проплыла мимо тебя, как мимо стенки, и поделом, кто ты для такой девушки,еще один трудяга-волосатик из очередного мелкого рабочего городишки НовойАнглии. Ты и твоя тоскливая сраная житуха! «Шанте» — название группы, которуюмы слушаем, не «Мар-Кетс» или «Бар-Кис», а «Шанте». «Пайплайн» в исполнении«Шанте», а эта штука у тебя на шее — никакой не засос, а порез бритвой.

Так он думает и вдруг слышит плач. Не в баре. В своем мозгу.Давно забытый плач. Ударяет прямо в голову, вонзается в серое веществоосколками стекла, и о, трахни меня в задницу, трахни, Фредди, кто-то должензаставить его замолчать.

Я и заставил, думает Бивер. Это был я. Именно я — тот, ктозаткнул его. Обнял и стал петь.

Тем временем Джордж Пелсен расписывает, как дверь гримернойнаконец открылась, но оттуда появился не Джексон Браун, не Дэвид Линдли, нет!Трио хористочек на подпевках, Рэнди, Сьюзи и Шанте. Аппетитные дамочки, ажслюнки текут.

— Везет же! — вздыхает Шон, закатывая глаза. Шон,кругленький коротышка, чьи сексуальные похождения ограничиваются случайнымипоездками в Бостон, где он пожирает глазами стрипушек в «Фокси леди» иофицианток в «Хутерс». — Ни хера себе, Шанте, никак не меньше!

Он с плотоядной улыбкой делает красноречивые пассы надширинкой. Похоже, часто работает ручками? Ну да, кто же согласится с ним лечь?

По крайней мере, думает Бив, хоть в этом он выглядитнастоящим профессионалом.

— Ну… я заговорил с ними, в основном с ней, Шанте… спросил, хотелабы она познакомиться с ночной жизнью Портленда. Слово за слово, и мы…

Бив вынимает из кармана зубочистку и сует в рот, отсекаядальнейшее повествование. Да, зубочистка — как раз то, что сейчас надо. Некружка пива, не косячок в кармане, не пустая трепотня Джорджа Пелсена о том,как они с Шанте столковались в кузове его пикапа, благодарение Богу хотя бы заэто убежище, когда фургон враскачку, не вздумай лезть в «тачку»!

Все это чушь и бред собачий, думает Бивер, и внезапно тоскастискивает горло, такая отчаянная тоска, которую ему еще не доводилосьпережить, даже когда Лори Сью собрала вещички и ушла к родителям. Все этонастолько на него не похоже… и вдруг ему смертельно захотелось смыться отсюда ктакой-то матери, наполнить легкие прохладным, соленым морским воздухом и найтителефон. И позвонить Джоунси или Генри, не важно кому, любой сгодится. Он хочетсказать: «Привет, старина, как оно ничего?» — и услышать, как один из нихответит: «Да знаешь, Бив, ДДДТ. Нет костяшек, нет игры».