Тьма над Лиосаном - Челси Куинн Ярбро

Во времена, описываемые в романе, Саксония, занимая северную оконечность Голландского полуострова и большую часть территории, примыкавшей к Тюрингии, являлась самой северной частью Германии. На западе она граничила с Лотарингией и Бургундией, а на востоке ее граница шла по линии Варнаби — Нордмарк — Лусатия: грубо говоря, там же, где пролегла много позже межа, еще недавно делившая Германию на два противостоящих лагеря с разным социальным устройством. Северо-восточной же своей областью Саксония примыкала к весьма неспокойному Балтийскому побережью, где основанные германцами поселения находились в практической изоляции друг от друга, а потому были вынуждены постоянно оборонять свою независимость — и тем рьянее, чем ближе они придвигались к датской границе. Датчане зачастую и без зазрения совести совершали грабительские набеги на своих южных соседей, а в лесах, покрывавших весь этот район, господствовали разбойничьи шайки.

В 937 году новый король Германии Оттон I, впоследствии прозванный Великим, предпринял длительную кампанию для расширения и укрепления различных германских герцогств и городов в границах единого королевства. Он посвятил этой задаче всю свою жизнь и справился с ней столь успешно, что вторгся в Италию и сделался первым императором Священной Римской империи. Историки иногда именуют период его правления Оттонианским Возрождением, что, на мой взгляд, не очень уместно, ибо Оттон лишь продолжил дело, начатое не им, и действовал как завоеватель, не обременяя себя заботами о развитии каких-либо наук или искусств. Его отец, Генрих (или Хайнрих, или Хагенрих) аннексировал в 934 году герцогство Шлезвиг (или, выражаясь точнее, вышвырнул оттуда датчан). С тех пор германские поселения, которые в лучшем случае могли быть названы пограничными, превратились в стратегически важные форпосты государства с привлечением больших воинских сил, постоянным вниманием центра, увеличением притока припасов и усилением влияния христианского духовенства. Это те плюсы, при каких неизбежны и минусы: повышенная опасность, увеличение налогообложения, умножение обязательств перед остальными германцами и неослабный церковный и светский контроль.

Несмотря на то, что крепость Лиосан и монастырь Святого Креста — плод авторского воображения, во многом они отвечают описаниям подобных германских сооружений 890—1050 годов. Еще больший объем исторических компонентов содержится в повествованиях о вспышке заражения злаковых спорыньей в 936–940 годах на территориях Лотарингии и Померании (север Польши),[15]а также о массовом истреблении мадьярами жителей Бремена в 938 году. Прибалтийский город Хедаби (или Хайтеби, или Хейдабай), располагавшийся несколько южнее Шлезвига (Слесвика в 950 году), близ германско-датской границы, был одним из важнейших торговых портов в этой части Европы. Ни Киль, ни Любек тогда еще не функционировали в таком качестве, их населяли одни рыбаки. Установление семейного родства для мужчин по женской линии производилось довольно нерегулярно, хотя и считалось в те времена узаконенным. Существовали монашеские ордена, члены которых следовали правилам Кассиана,[16]включившего в практику богослужений круглосуточные молитвенные песнопения, но между тем язычество, свойственное народам, населявшим северную Европу, не сдавало позиций, и христианской церкви понадобилось еще около сотни лет для его окончательного искоренения. Жалкие неухоженные дороги затрудняли передвижение, и путешественникам весьма досаждали разбойники, а также контролировавшие свои владения князьки. Тогда даже конникам при хорошей погоде удавалось перемещаться лишь на 15–20 миль в день, а в распутицу и отрезок в 5 миль представлялся едва достижимым пределом. В путь в то время отваживались пускаться только отчаянные храбрецы, готовые рискнуть головой ради баснословной наживы. Наибольшие барыши приносила торговля пряностями вкупе с красителями и глазурью. Имбирь и перец в Европе шли нарасхват. Предприимчивые торговцы забирались во все ее уголки, но их нередко захватывали разбойники в надежде на выкуп. Несмотря на суровость действовавших в тот период законов, нас безусловно поразили бы как их очевидное несовершенство, так и свобода обращения с ними. Едиными сводами этих законов обладали лишь некоторые государства, но и там каждый пункт их на местах толковался весьма широко. В Германии десятого века большинство регионов подпадало под власть гереф, наделенных полномочиями управлять доминирующими во вверенных им областях укреплениями, а также окрестными землями, поддерживая порядок. Эту должность, на которую поначалу назначали, в конце концов стали наследовать, и герефа (по-английски — шериф) превратился в германского графа. За деятельностью гереф наблюдали маргерефы (или мейргерефы), которых утверждал сам король, обычно поощряя таким образом кого-либо из своих родичей — крупных землевладельцев. Постепенно за этими вельможами закрепился титул маркграф.

Посмотрим, что же еще происходило в интересующие нас времена.

Развитие техники шло очень медленно, и на многие искусные способы производства, широко применявшиеся в Римской империи, стали посматривать как на плоды чародейства и колдовства. Неординарность мышления не только не признавалась достоинством, но даже осуждалась, и сметливые люди зачастую подвергались гонениям. Однако прогресс себя все-таки проявлял. Четыре нововведения раннего средневековья оказали колоссальное влияние на жизнь среднего человека. Это, во-первых, изобретение хомута, позволившего заменить в земледелии рогатый скот лошадьми, отличавшимися большей подвижностью и силой; во-вторых, введение трехпольного севооборота; в-третьих, повсеместное распространение водяных мельниц, чьи жернова круглый год крутила вода; и, в-четвертых, стандартизация конских подков и подковных гвоздей, снявшая массу забот с плеч военного люда.

И все же продукции катастрофически не хватало. Любой рукотворный предмет — из ткани, металла или пеньки — являл собой дефицит. То же было и с пищей. Людей заботило количество съестных припасов, а вовсе не их качество, пригодное для соблюдения неких сбалансированных диет. За исключением привилегированных слоев общества, население в средние века страдало от недостатка жиров в своем рационе, что приводило к неполноценному физическому развитию молодого поколения и к снижению уровня рождаемости вследствие малого шанса доносить при таком скудном питании плод. Средняя продолжительность жизни была удручающе коротка, дети часто не доживали до подросткового возраста. Хотя описываемая в этом романе вспышка бубонной чумы сдвинута мною на несколько веков, эпидемии разных видов обрушивались на горожан и селян практически постоянно, унося всякий раз множество жизней, ибо медицину тех лет можно назвать по меньшей мере примитивной, чтобы не сказать чего-нибудь хуже, поскольку методы лечения подчас приводили к результатам более тяжким, чем те последствия, какие могла повлечь сама по себе болезнь или травма. Каменщик, доживший до сорока лет и сохранивший неповрежденными суставы, считался счастливцем, а если ему удавалось дотянуть до пятидесяти, все видели в этом нечто подобное чуду.