Айриш-бой для сицилийца - Джеки Бонати

про бутлегеров не слышал? – усмехнулся Джеффри и, выпив за приезд племянника, рассказал ему про тех, кто, по его мнению, спасал американцев, снабжая их алкоголем.

Том покачал головой. Ни о чем из этого он не слышал, и теперь его дядя открывал ему дивный новый мир, который оказывался куда сложнее, чем парень себе изначально вообразил.

– Дядя… а не найдется ли и для меня какой-нибудь работы? – все же спросил он, когда ужин подошел к концу. Тома чуть разморило от виски и еды. Ирландское рагу было едой простой, но сытной, и очень напоминало о доме. – Я все могу делать, только скажите. Или может за меня кому словечко можете замолвить?

– Хм-хм-хм, – Джеффри перебрал пальцами по столу, окидывая его взглядом. – На стройку тебя не пристроишь – больно ты тощий, – пояснил он. – Там сила нужна, а ты не гвоздь забить, ни мешок перетащить. Вот что, попробую-ка я пристроить тебя в прачечную, – решил он. – Работа, конечно, не сахар – душно, запах специфический, но на первое время и это неплохо.

Том и не думал спорить, понимая, что выбора у него особо нет. Плевать, что стирка считалась сугубо женским делом, мало ли, что тут в Нью-Йорке принято. Так что он кивнул, поблагодарил дядю, помог убрать со стола и через час уже лежал тут же, в кухне, на полу. Другого места для ночевки просто не было. Он слушал, как за окном не спит самый большой город, что он когда-либо видел. Как в соседней и единственной комнате храпит его дядя, а кто-то из детей хнычет во сне. Голова кружилась от впечатлений и виски, но где-то в глубине души он был счастлив. Что-то в его жизни уже начало меняться, важно было не упустить этот шанс. Так что уснул он с легким сердцем.

***

Утром дядя разбудил Томаса рано, затемно, объяснив, что нужно встречать поставщиков, чтобы к открытию лавки все было на своих местах. Тома он собирался привлечь к делу, чтобы разобраться со всем побыстрее и, возможно, заняться его трудоустройством.

Они наскоро позавтракали, и Том, сердечно поблагодарив хозяйку за гостеприимство, поспешил за дядей, полный прекрасных надежд на новый день в городе мечты.

Правда, улицы утреннего Бруклина были далеки от совершенства, но парнишка этого не замечал, его взгляд был устремлен высоко в безоблачное небо.

Лавка дяди оказалась и в самом деле небольшой, и торговал он там всякой всячиной, начиная от отрезов ткани и заканчивая керосином. В одном углу были бакалейные товары, в другом бытовые мелочи, без которых в хозяйстве никак. Том помогал разгружать фургончик поставщика, принимая ящики и мешки и складывая их туда, куда было сказано. Потом дядя показал ему, что где и даже показал, где хранятся запасы самогона, перелитые в обычные стеклянные банки для солений.

К моменту, когда нужно было открываться, пришел и помощник дяди – тощий прыщавый подросток, смотревший на Тома недобро. Хотя его можно было понять, он-то думал, что Том займет его место, и он потеряет работу.

Но, не смотря на все радушие, делать так дядя Джеффри не собирался. Своего помощника он знал давно, а вот Том для него был просто ирландцем, которому нужно было помочь. По-христиански, так сказать. Так что ближе к обеду он оставил лавку на помощника и вместе с Томом направился в прачечную, о которой говорил.

Её запах тронул ноздри Тома задолго до того, как они подошли к дверям. Тяжёлый, влажный запах мыла и каких-то ещё средств заполнял, кажется, целый квартал. Но даже то, что прачечная располагалась в полуподвале – лишь ряд окон под самым потолком помещения выходил на самый тротуар, не умалило энтузиазм Томаса.

Едва они вошли в двери, характерный запах буквально окутал их.

По пути Джеффри рассказал, что прачечную тоже держит ирландец – потомок одних из первых переселенцев.

– Здорово, Билл! – войдя в контору, поздоровался он с хозяином. И хотя тот считал себя американцем, цвет волос выдавал происхождение с головой.

Под его началом работало больше дюжины женщин, причем не только ирландок. В пару и тусклом свете Том успел заметить и несколько крепких мулаток, засучивших рукава и поглядывающих на пришельцев.

Билл согласился взять Тома только из уважения к Джеффри. И видимо, он ему задолжал за что-то. Потому что тощий вид парня внушал ему опасения.

– Ладно. Работа тут не из легких, сам видишь. Но мы люди нужные, без нас никак. Так что это честный труд, – сказал Билл, когда Джеффри ушел. Он показал, что и как делать, озвучил оплату – гроши, но лучше, чем ничего, и разрешил первое время спать в сушилке.

– Деньжат подкопишь, снимешь себе угол, – добавил он и велел идти помогать девочкам. Мол, они научат всей премудрости, как работают котлы, в которых белье кипятили и отбеливали, как выжимают белье с помощью валиков и прочее. Том был ошеломлен тем, что это отличалось от того, как происходила стирка в деревне – там обычно женщины устраивали дни большой стирки. Но тут были котлы, центрифуги, валики и гладильные станки. Оборудование выглядело не новым, а работа оставалась тяжелой, но, по крайней мере, этим женщинам не приходилось полоскать белье в холодной реке.

В обязанности Тома входило перетаскивание тюков с грязным бельем, корзин с мокрым, доставка угля и дров, воды, когда были проблемы с водопроводом, а со слов старшей прачки Кэтрин они случались почти каждую неделю. И вообще помощь Тома могла понадобиться в любой момент. Другим мужчиной, кроме Билла, который работал в прачечной, был вечно пьяный механик Джон, который чинил выходящее из строя оборудование.

В общем, за неделю Том хлебнул трудовой жизни сполна. Прачечная работала без выходных, только в воскресенье они открывались чуть позже, чтобы «честные ирландцы могли сходить в церковь». К воскресенью у Тома не осталось сил даже на то, чтобы пойти к мессе. Спать в сушилке было вполне неплохо, там пахло свежим бельем, а вентиляция делала так, чтобы влажный воздух не застаивался. Но все же, когда Том ложился спать после долгого дня, у него гудело все тело. А ведь большую часть тяжелой работы все равно делали женщины.

***

Так совершенно незаметно прошёл месяц, каждый день которого был похож один на другой.

Тому казалось, что в Ирландии жизнь непростая, но работать так тяжело ему ещё не приходилось. И все же был во всем этом немалый плюс – он почти не тратил заработанное. Днём его нередко подкармливали сердобольные прачки, которые приносили еду с собой, чтобы пообедать,