Плутократова идиллия - Иван Троцкий

– Ну что ж… закон… не будем нарушать, – говорит продавщица.

– Девушка, – обращается к толстой продавщице средних лет Авксентий, – продайте им пиво, – это даже не алкоголь, зачем только очередь задерживаете? Оно вам надо?

– Если не достигли совершеннолетия – не продам. Вот покажут соответствующие документы…

– Вы посмотрите на них, на этих теток, им минимум – двадцать пять лет, зачем им документы?

– Слышите, какие двадцать пять, – возмущались девушки, – вы бы еще тридцать дали!

– Извините, что вы, не хотел обидеть. Только помочь.

– Человеческая солидарность. Взаимопомощь, – вмешался бомж.

– Да, только так мы можем выжить в этом невыносимом мире. Только так мы сделаем его более сносным, – выпалил Авксентий.

– Хорошо сказано, – добавил бомж.

– Что это за магазин вообще? Бомжей пускают! Да и еще с пустыми руками стоит!

– Не дискриминируйте меня!

– Что это за дискриминация такая? Притеснение алкашей?

– Ты считаешь себя лучше меня, а может моя семья погибла, имущество сгорело, или я стал жертвой мошенничества?

Девушкам все же продали объект раздора.

Авксентий расплатился купюрой с изображением креста Ефросинии Полоцкой и отдал сдачу и бутылку бомжу.

– Я не знал, что у тебя такая трагическая жизнь.

– Какая?

– Семья погибла там, и так далее…

– Да не погибал у меня никто!

– А что ты только что за сцену в магазине разыграл?

– Нет, я как раз-таки спился и все потерял, но ведь могло сложится по-иному, как я сказал.

Авксентий поплелся домой, а бомж остался около магазина и залпом осушил полулитровую бутылку водки.

Они развязали вторую мировую. Вели подготовку еще за двадцать лет до оного. Мудрый Сталин все прознал и убил одного из их агентов – Троцкого. Но подлых врагов это не остановило. Когда Иосиф Виссарионович поведал сие сокровенное знание Адольфу Алоисовичу, было принято мудрое решение собраться в столице СССР с целью подписания мирного пакта, для умощнения безопасности своих держав. Пораскинув мозгами, решили лично не встречаться, чтобы не наводить лишнего шума и не привлекать ненужных глаз и ушей. Сей факт доказал острый ум и превосходную смекалку наших вождей. Всем адекватным людям известно, что в этом самом пакте был разоблачен великий план об этом великом и паскудном заговоре, о захвате мира, уничтожения народов. Но враг не дремлет, обольстив их как школьницу, злодеи задумали натравить два мощных государства друг на друга.

Блин, приснится же. Это уже несусветный бред, читатель на такое не клюнет. Наживка не та. Нужно побольше героизма, и поменьше этого конспирологического маразма.

Не умывшись, как и был в нижнем белье, так и сел за компьютер продолжать сочинять свою эпичную историю разведчика советских спецслужб.

– Эй, детка, для меня любви не существует, только секс, для меня это как выпить стакан воды. Наутро, когда твои прелестные глазки откроются, от меня останется только теплая постель.

– Давай, возьми меня прямо здесь!

Он страстно схватил ее упругую грудь, она взвизгнула от боли и одновременно от блаженства.

– Что-то не вяжется эротическая сцена. Та-ак… что делать. Старательно несколько раз перечитывает.

Разрядив две обоймы с двух МП5 в своих врагов, поняв, что это конец, врагов больше чем пуль, Тихонов в последний раз подмигнул своей возлюбленной, сиганул вниз с небоскреба, летя с небывалой скоростью.

– Прости детка, нам с тобой не по пути. Прощай, – были последние его слова адресованные роковой блондинке.

Аркадий Федорович был руководителем собственного книгоиздательства города Минска. Он являлся его соучредителем вместе с отцом, кой намедни, увы, почил. Одновременно он исполнял роль главного редактора.

Аркадий отходил от сна каждый божий день в полседьмого утра. Выпивал сок. Был противником утреннего кофе. Пробежка двадцать минут, душ, автомобиль, работа. Рабочий день начинался ровно в восемь ноль-ноль утра. Добросовестный начальник являлся в полвосьмого. С работы никогда не уходил раньше положенного. Настоящий день не был исключением. Как и полагается, он вошел в офис в положенное время, собственноручно приготовил себе чашечку чая, присел читать вчерашний выпуск «Звязды».

– Доброе утро, – с довольной улыбкой приветствовала секретарша.

– И вам того же.

– Чаю?

– Нет, спасибо. Я уже.

– Что-нибудь еще?

– Нет, спасибо. Подождем начала рабочего дня. Ты сегодня что-то рано Света.

– Да пустяки, всего без десяти девять.

Это ритуал продолжался изо дня в день, как по шаблону, как по писанной схеме. Каждый раз все такая же счастливая Света, как будто ни разу в жизни не ведала несчастья, хотя воспитывает в одиночку ребенка-инвалида, про которого почти никому не распространяется, не смотря на свою открытость. Всякий раз она справлялась у него о чае, зная, что он уже выпил свой, что он откажется от добавки. Все та же вчерашняя «Звязда», с отличием даты на первой полосе. Работа, неотличимая одна от другой, – чтение разношерстного трэша, кой тоннами присылают ежедневно с разных уголков страны начинающие графоманы. С разных уголков страны? Нет, не верьте, «шедевры» приходят из соседних стран тоже. У них также проживают отчаявшиеся писаки.

Жанр у всех одинаков – после прочтения пяти страниц текста испытываешь ощущение, аналогичное с применением газового баллончика, прыснутого в глаза. Таково правило, такова закономерность. Однако, как известно, у каждого правила есть исключение. Такое исключение Аркадий прочитал два дня тому и, что естественно, изъявил желание издать этот, может, не шедевр, но вполне занятный и возможно значимый в будущем роман. Прочитал его взахлеб, настолько затянуло. Читал, несмотря на то, что его ждала еще целая стопка шлака, которую он вынужден прочитать за сегодня. Это не проблема, всегда можно прислать письмо с объяснениями, мол «ваша книга показалась нам интересной, но сожалеем – не соответствует формату издательства».

– Аркадий Аркадьевич, вам письмо.

– Положи в общую корзину для писем.

– Оно на ваше имя.

– На мое? Хм… Когда последний раз приходило письмо на мое имя?

– Я уже и не припомню, Аркадий Аркадьевич.

– И я тоже, Света. Подай сюда, а лучше на стол клади.

И еще, насчет этой книги, про которую я говорил тебе вчера, готовим к печати, самое толковое, что я читал за последнее время. Скажу больше – лучшее, что я читал со времен основания нашего печатного дела!