Плутократова идиллия - Иван Троцкий

– Можешь быть свободна.

– Хорошо, Аркадий Аркадьевич. Однако, дивное что-то твориться.

Вопреки ее удивлению, улица, носившая такое название, в городе Минске наличествует.

Федорович, все бросив, направился на расследование.

– Светлана Михайловна, я ухожу, не знаю, когда буду.

– Хорошо, но ведь Вам еще столько работ прочитать!

– Обойдется, еще время на эту муть тратить! – шустро схватил пальто и направился к своему автомобилю.

Прибыл по необходимому адресу – жилой девятиэтажный дом, расположенный около государственного музыкального колледжа. Зашел в нужный дом, поднялся на шестой этаж. Постучал в дверь, никто не отворил. «Кто стучит – тому откроют» оказалось враками, – подумал Аркадий. Чуть было дернул ручку двери, а она возьми, да отвались.

– Что вы так все стучите? – вышел древний старик из соседней двери.

– Я к вашему соседу, не открывает. Может его дома просто нет?

– А как зовут вашего друга?

– Если бы я знал.

– Вы не знаете имя собственного друга?

– Да не друг он мне, не понимаю, с чего вы вдруг взяли, что ваш сосед мне друг?

– С какого лешего вы решили, что у этого жилья есть хозяин?

– А что, его нет?

– Тут давно никто не живет, лет пять точно, а может и все восемь. Последним здесь жил Леша Мамай с семьей, потом еще какой-то парень, но не долго.

– Какой еще Мамай?

– Да вы его не знаете.

– Так зачем вы называете его имя? А, ну ладно, – не дал он ответить старику.

Аркадий вышел из таинственного дома и направился в ларек за сигаретами, забыв, что бросил курить как два года, по настоянию любимой жены.

– И чего было спрашивать про соседа, если никто там давно не живет? Остается только пожать плечами.

Аркадий позвонил своему приятелю милиционеру. Тоже – тишина. Решился разузнать по имени адресата, но вовремя спохватился, – Аркадий Укупник? Н-да… как раньше не заметил, дурак старый…Дешево, однако хитро.

– Вы по какому вопросу? – сонно, сквозь зевоту спросил хозяин квартиры.

– Авксентий Владимирович? – перед ним предстал неизвестный человек, ростом чуть выше среднего, шатен, немногим за тридцать, одетый в черный костюм.

– Он. Да, я это он. А, собственно, кто спрашивает?

– Дайте пройти, – вошел Аркадий Федорович, оттолкнув недоумевающего владельца квартиры, – я пытался до вас дозвониться, написать письмо, пробовал найти в социальных сетях, моей кошке открутили голову.

– Что все это значит? Вы заваливаетесь ко мне в квартиру, орете как сумасшедший какой-то безумный бред. Как это понимать? Кто вы, собственно, такой, я спрашиваю? Какая кошка?

– Я директор вашего издательства, т. е. того, где вы издаете книгу, – издательство «Бусел».

– Ого, сами лично ко мне зашли, – недоумевал Авксентий.

– Что? А, да нет, я не за этим.

– А зачем же тогда? Что это я… Не хотите ли чаю? Вы присаживайтесь, в ногах правды нет… ха-ха… а может кофе? Да, будете кофе? Вот захотелось выпить, я его, этого самого кофе, не пью… а вот с вами с радостью. Надо же! Из самой редакции! Вот что значит слава пришла, оценили, отец бы мной гордился… Ой, кофе-то нет… Откуда ж ему взяться, если ты его не пьешь, дурак ты… Тогда может все-таки чаю?

– Мне бы воды холодной, просто воды.

– Это мы можем. И чаю непременно попьем, чайничек я уже поставил, скоро закипит, свистеть будет, когда вода достигнет нужной температуры. Хе-хе. Если уж отца помянул, Царствие ему Небесное, хоть в Бога не верую. А вы, часом, верите в Бога?

– Не знаю, никогда не думал об этом. Я – практик, а вера… и размышлять о ней не приходилось. Нет от этого пользы.

– А к чему это я спросил? А да, об отце. Так папа мой, Царствие… земля ему пухом, всю жизнь мечтал стать писателем, или, как он любил шутить словами из Достоевского, – сочинителем. Писал, порой много писал, но, как говорится, «в стол». Сам он работал в конторе, бумажки перебирал. И как все родители свою мечту прививал своему чаду, то есть мне. Я поначалу злился на него, обиду держал. Но теперь, как видите, не могу в совершенстве и как должно выразить ему свое признание, хоть богато не живу и пережить многое пришлось, нищету, развод там… не важно, многое.

Слышен свист нагревшегося чайника.

А вот и чай – разливает кипяток по кружкам – так вот, когда напечатали мой первый роман, в издательстве с эзотерическим названием «Веды», хотя поначалу задумывался про самиздат, дал два интервью, включая пресс-конференцию в магазине, где продавались мои книги, уже даже забыл его название, так всегда говорил о своем отце, так и осуществил мечту его – издали его многочисленные труды. Ну как труды… рассказы… Странно вот, я в вашей конторе уже какой год издаюсь, а с Вами, главным редактором, ни разу не виделись. Вы все своего помощника подсылали.

– Да заткнись ты уже, наконец. Сколько можно? Выслушай меня!

– Ой, простите ради Бога, сегодня я что-то чрезмерно болтлив, это вы правильно заметили. И про холодную воду вашу забыл. Сейчас принесу. Для меня большая радость ваш визит, – приносит воду. Только в этот момент бросается в глаза необычная нервозность гостя.

– Мне пить дать, «как пить дать», хе-хе… Шутку поняли, да? Что же вы, отец, грустный такой? Неужто с романом моим проблема? За это не переживайте, договоримся как надо, и грусть как рукой снимет.

– Я же сказал, я не по поводу книги вашей… ну сколько можно. Слушай сюда. Два дня назад, вроде как… или… неважно. Пришла твоя рукопись.

– Она пришла более недели назад, – озадаченно ответил обиженный писатель.

– Ладно, ладно. Книгу почитал – хорошая. Так вот, два дня назад пришло ко мне письмецо одно с угрозой, дескать, нельзя издать вашу книгу, в противном случае худо будет мне и моей семье.

– Божечки, и как угрожали? Убить семью? Расчленить трупы и забетонировать?

– Бросьте, мы не в одном из ваших дешевых романов.

– Это вы зря…

– Не злитесь, сейчас не до этого.

– Хорошо, хорошо.

– Давайте уж ближе к делу. Значит так: после угрозы я, естественно, игнорировал ее, сами понимаете, хоть ни разу со мной такого не было, всерьез угрозу я не воспринял, мало ли каких психов земля носит. Так вот, пришло следующее письмо, вот именно два дня назад.

– Вы же сказали, что….

– Знаю, что сказал, но именно второе письмо двухдневной давности. А это третье. В нем, эм… раскрываются некоторые никому неизвестные и даже постыдные детали жизни моей семьи… они изрядно бьют по репутации, моей и моей семьи.