Человек на поводке - Чарльз Вильямс

— Ромстед, — подсказал он. — Возможно, всегона день.

— Ах так. — Как и парень на заправочной станции,женщина пристально взглянула на него, как бы собираясь что-то сказать, нопромолчала. — Понятно. — Улыбка не исчезла, но что-то в нейизменилось: теперь она в точности соответствовала иллюстрации из руководствадля гостиничных служащих.

Ромстед передал кредитную карточку «Америкэн экспресс»,удивляясь столь неожиданной реакции на свое имя. Старик никогда не стыдилсябыть на виду в куда более оживленных местах, чем Колвиль, и если что иволновало его в этой жизни, так уж, конечно, не забота об общественном мнении.

Ромстед расписался на бланке и, забрав ключ, вышел. Комната17 находилась на первом этаже, окна выходили на небольшой плавательный бассейни солярий с зонтиками и плетеной мебелью. В некоторые машины, припаркованныеперед отдельными коттеджами, садились путешественники, готовясь снова двинутьсяв путь.

День разгорался, становилось все жарче, но в комнате затяжелыми зелеными портьерами было прохладно и сумрачно; слегка пахло какой-тоаэрозолевой дрянью, призванной имитировать запах свежего воздуха, — вобщем, то же самое, что и в миллионе других подобных мест, размещавшихся вдольбетонной реки шоссе. Ромстед бросил сумку на полку для багажа и включил свет.Усевшись на край кровати, он потянулся за тонким телефонным справочником,лежавшим возле телефона. Справочник охватывал весь округ, сельских абонентов и,вдобавок к Колвилю, прочие мелкие городишки, но никакого Гуннара Ромстеда в немне значилось. «Значит, незарегистрированный номер», — решил он. «Желтыестраницы» поведали, что в городе два похоронных бюро, но ни одной мастерской поизготовлению надгробий и ни одного камнереза. Следовательно, камень привезли изРино. Но чем гадать на кофейной гуще, лучше попытаться узнать обо всем вконторе шерифа и заодно выяснить, не осталось ли каких-либо неоплаченныхсчетов.

Ромстед побрился, принял душ и вышел из ванной, энергичнорастираясь полотенцем, — мощного телосложения кареглазый мужчина сручищами кулачного бойца, весь покрытый глянцевым загаром, за исключением узкойполоски на бедрах. Он расчесал выгоревшие на солнце светлые волосы, тем самымлишь слегка улучшив ничем не примечательную прическу, улыбнулся своемуотражению в зеркале и сунул расческу обратно в несессер.

Потом надел брюки и спортивную рубашку. До центра городабыло недалеко, так что машину брать незачем. Ромстед вышел на улицу. Солнцепалило нещадно. Он уже привык к жаре и почти не обращал на нее внимания, но всеже отметил непривычную сухость воздуха и легкий запах пыли и полыни. Не всеконторы еще открылись, поэтому он не спеша двинулся вдоль улицы.

По дороге ему попалась кофейня с парой газетных автоматов увхода. В одном продавалась «Сан-Франциско кроникл». Пошарив в кармане, Ромстедвытащил мелочь и чуть было не опустил монетку, когда заметил, что это вчерашнийвыпуск — для сегодняшнего еще слишком рано. Войдя внутрь, он заказалкофе, — и полузабытое воспоминание кольнуло память. Что это было? И где?Теперь он вспомнил и печально усмехнулся.

Это произошло в Нью-Йорке. Эрик Ромстед, будучи ещекурсантом военной академии в Пенсильвании, получил увольнение, чтобы повидатьсяс отцом, пока его корабль находился в порту. Они где-то пообедали, а потом отецловил такси, чтобы повезти сына на стадион «Янки», на футбольный матч. Машинауже подруливала к тротуару, когда отец опустил монету в газетный автомат.Таблички, что автомат неисправен, не было, но газеты он так и не выдал ипроглоченную монету не вернул. Кнопка возврата тоже не работала. Прохожиеоборачивались, чтобы поглазеть, как автомат опять кого-то обжулил, заглотнувникель[2]. На месте отца кто-нибудь другой встряхнул бы его и снедовольным ворчанием пошел прочь, но Гуннар Ромстед отступил назад и спокойноврезал английским башмаком двенадцатого размера[3] прямо постеклянному окну, достал газету, сунул ее под мышку и зашагал к такси, пока он,Эрик, ошеломленно таращил на него глаза. Когда машина тронулась с места, отецуже погрузился в чтение финансового раздела. Эрик попытался выразить некотороесомнение по поводу законности подобного поведения, но отец лишь удивленнопосмотрел на него.

— Никогда ничего не жди задаром в этом мире, —сказал он тогда. — Надо платить за все, что получаешь. Но в то же времяубедись, что тебе предоставили все до самой последней распроклятой мелочи, закоторую ты платишь.

Контора шерифа находилась на первом этаже в дальней частинового здания суда и городской администрации. Ромстед столкнулся на пороге сосветловолосой девушкой, которая выходила из конторы со стопкой бумаг в руках.Девушка приветливо ему кивнула. Ромстед вошел внутрь и оказался в просторнойкомнате, разделенной барьером. За ним стояли пять или шесть столов, несколькостеллажей. В противоположной от входа стене виднелись два зарешеченных окошка идверь, которая, очевидно, выходила на задний двор и на стоянку служебных машин.Из-за приоткрытой двери в смежную комнату слева доносилось потрескивающеестаккато переговоров на полицейской волне. Справа вдоль стены был проход, далеевисела доска объявлений, стояли шкаф с дробовиками и винтовками и небольшойстолик с кофеваркой и кофейными чашками. За одним из столов у барьератемноволосый мужчина лет тридцати печатал на машинке. Он встал и подошел кРомстеду.

— Доброе утро. Вы по какому вопросу?

— Я бы хотел поговорить с шерифом, — ответилРомстед. — Он уже на месте?

— Нет. Сегодня у него присутственный день в суде,поэтому он может и вовсе не появиться. Но если у вас заявление, то его могупринять я. Меня зовут Орд.

— Нет, не заявление, — сказал Ромстед. — Я поповоду капитана Ромстеда.

— А вы?..

— Эрик Ромстед. Он был моим отцом. На этот раз никакойнеобычной реакции на произнесенное имя не последовало, если только это несвидетельствовало о профессиональной сдержанности во внешнем проявлении чувств.Ромстед продолжил:

— Я получил извещение. Вчера вечером я звонил вам изСан-Франциско и разговаривал с человеком по имени Краудер.

— Понятно. Послушайте, Краудера не будет до четырех, новам обязательно нужно встретиться с Брубейкером, помощником шерифа. Он ведетэто дело. Подождите минутку.

Орд вернулся к своему креслу и позвонил по телефону. Потомположил трубку и кивнул:

— Присядьте. Он примет вас через пару минут.

Ромстед уселся на скамью рядом с дверьми. В диспетчерскойотрывисто тарахтел телетайп. Закурив, Орд уставился на формуляр, заправленный впишущую машинку.

— И все-таки, что произошло? — спросил Ромстед.