Человек на поводке - Чарльз Вильямс

— Это он. Но что за гадость у него во рту?

— Лактоза, — ответил Брубейкер. — Мы сделалианализ.

— Лактоза?

— По-другому — молочный сахар.

— Но зачем? Проделки какого-то психопата.

— О, тут как раз все очень даже понятно. Страннотолько, почему этот намек сделан специально для нас? Мы всего лишьпровинциальная полиция.

— Кажется, я вас не понимаю, — сказал Ромстед.

— Разве вы не знаете, для чего используют лактозу?

— Нет, — начал было Ромстед. Потом вдруг неяснаядогадка мелькнула у него в голове. — О Господи!

— Вот именно. Чтобы разбавлять героин. Похоже, ваш отецпытался кого-то наколоть, но не на тех нарвался.

— Черт побери, что за бредовая идея? Он никогда в жизнине прикасался к этой дряни. Он был шкипером.

— Это мне известно. Но сколько вы знаете отставныхморяков или вообще людей, живших на одно жалованье, которые накопили миллиондолларов?

Ромстед недоверчиво уставился не него:

— Миллион долларов? У него и в помине не было такихденег.

— Похоже, вы совсем ничего не знаете о своем отце.

— О, я полагаю, к пенсии он был очень неплохообеспечен, но вовсе не в таких размерах, как вы говорите.

— Ну так слушайте! — вынув из папки лист бумаги,Брубейкер пробежался по нему глазами в поисках нужного места. —Двенадцатого июля, всего за два дня до того, как его выбросили на городскуюсвалку, Гуннар Ромстед приходил в свой банк на Монтгомери-стрит в Сан-Францискои снял со счета двести пятьдесят тысяч долларов…

— Что?!

— Наличными. Сказал, что они необходимы ему длязаключения сделки. А теперь пораскиньте мозгами и ответьте, для какой такойсделки требуются наличные?

Ромстед вздохнул:

— Черт возьми, все это выглядит по меньшей мерестранно, но продолжайте.

— Вот именно. Четырнадцатого июля, рано утром, его телообнаружили двое рабочих с мусоровоза. Там сначала побывали наши ребята, потомвызвали окружного коронера. Бумажник вашего отца со всеми документами иполусотней долларов наличными лежал в одном из внутренних карманов его пиджака.Ноги были стреножены веревкой, позволявшей ему передвигаться, но не бежать, аруки скручены за спиной двухдюймовой липкой лентой. Для своих лет — шестьдесятшесть, верно? — он был очень силен, но даже горилла не смогла бы разорватьэту ленту, особенно если ее как следует намотать. Очистив рот от лактозы, мыобнаружили, что у него рассечена нижняя губа, сломан один из нижних резцов ивыбит соседний с ним зуб. Мы также нашли входное отверстие — я имею в виду, взатылке. Вы хотите прослушать медицинские рассуждения по поводу траекторииполета пули?

— Нет.

— Короче говоря, было установлено, что пуля вошла точнов темя и вышла через заднюю часть верхнего неба. А это значит, что ваш отецвстретил смерть, стоя на коленях, если только убийца не взобрался на стремянку.На снимке этого не видно, но на коленях брюк остались следы сажи. В верхнейчасти головы обнаружено незначительное повреждение — скальп рассечен так, будтоего чем-то ударили по затылку.

Земля там слишком твердая, а вокруг до нашего приезда успелопотоптаться столько народу, что невозможно было выявить хоть какие-то следы.Скорее всего, Ромстеда вытащили из машины, заставили доковылять до края свалки,чем-то ударили, чтобы он упал на колени, и держали в таком положении, пока,наконец, не убили выстрелом в затылок — как при китайской казни. Думаю, этодело рук заезжих гангстеров. Их было двое или трое, а то и больше. Пошариввокруг, мы нашли осколки зуба и расплющенную пулю — слишком деформированную,чтобы можно было ее идентифицировать с каким-либо определенным оружием, однаконам удалось установить калибр: тридцать восьмой, хотя проку от этого никакого —он самый распространенный.

Мы уверены, что его везли сюда с завязанными глазами, потомповязку сняли, чтобы не оставлять лишних улик. Такой сильный человек конечно жене мог вести себя как баран на бойне, когда понял, что его ожидает; отсюдасиняки и разорванная одежда — видимо, перед тем, как вашего отца привезли насвалку, он отчаянно сопротивлялся, поэтому и был связан таким образом.

Брубейкер замолчал, заново прикуривая потухшую сигару,затем, полыхав, бросил спичку в пепельницу. Ромстед зажмурился, силясь изгнатьиз воображения слишком живую сцену.

— А когда он сюда переехал? — спросил он.

— Никто точно не знает. Он жил в Колвиле один, уезжал ивозвращался, когда хотел, и вряд ли кому-то заранее сообщал о своих планах.Однако я не удивлюсь, если в городе отыщется несколько женщин, которые знают онем гораздо больше, чем мы можем себе представить. Ваш старик, похоже, былнастоящим Казановой, и с годами его любовь к слабому полу не угасла. Так чтовремени он даром не терял.

Гуннар Ромстед частенько наведывался в Сан-Франциско — когдана машине, когда самолетом из Рино. Мы проверили авиакомпании, но у них на июльне зарегистрировано его заказов, значит, все это время он ездил на машине.Последний раз его видели в Колвиле четырнадцатого, когда он ставил машину натехобслуживание — как обычно, на станции «Шелл», что на Эспен-стрит.

Собираясь уезжать больше чем на несколько дней, покойныйобычно договаривался с парнишкой по имени Уолли Прютт, чтобы тот захаживал кнему домой — посмотреть, все ли в порядке, не случился ли пожар, ну и томуподобное. Но Уолли утверждает, что на этот раз он ему не звонил, значит, несобирался задерживаться надолго или же просто забыл… Зазвонил телефон.

— Извините, — сказал помощник шерифа и снялтрубку. — Брубейкер слушает… А, доброе утро… Да, приехал. Сейчас он здесь,у меня в кабинете… Хорошо, я ему передам… Не за что. — Он положилтрубку. — Это адвокат вашего отца, Сэм Боллинг. Он тоже пытался разыскатьвас. Если не возражаете, он хотел бы встретиться с вами после того, как мызакончим нашу беседу.

— Хорошо, — ответил Ромстед. — Спасибо.

— Его офис находится в Уиттейкер-Билдинг на пересеченииТретьей улицы и Эспен. Сэм — душеприказчик вашего отца, и, как только он узнал,что капитан Ромстед мертв, сразу же уведомил об этом налоговую службу, банки,возможных кредиторов — всех, кого положено по закону. Это от него нам сталоизвестно о деньгах и о квартире в Сан-Франциско. Банк в Сан-Франциско сообщилСэму о той огромной сумме, которая была снята со счета, а тот в свою очередьнезамедлительно известил нас. Он беспокоился о деньгах, но теперь их уже,наверное, никто и никогда не отыщет.

Пока мы обыскивали колвильский дом Ромстеда в надеждеобнаружить хоть какие-нибудь следы денег, — если он вдруг не успелзаключить так называемую сделку, — мы попросили полицию Сан-Францископроверить его квартиру в городе. Ни там, ни тут денег не оказалось, но зато мынашли улики, которые подтвердили наше предположение, точнее, их обнаружили вСан-Франциско. Все, что удалось отыскать в его доме, — это несколько тысячгаванских сигар. Но квартира в Сан-Франциско окупила все усилия.