Золото, перина и ночная чертовщина - Флор Веско

жестокость судьбы. Любили потолковать и о ребенке – сироте, которого никто никогда не видел, наследнике, перенесшем столь роковой удар.

Но время шло, и Хендерсоны исчезли из разговоров. Салонные беседы потребовали новых блюд. Минули годы. Пастбища, фермы и мельницы пришли в запустение. Парк вокруг усадьбы так зарос ежевикой, что даже браконьеры перестали ходить через него в Большой лес. Герцогские владения защищали теперь непролазные заросли. И вот, нежданно-негаданно, по эту сторону их стен, прогремела весть о чуде. И не о спящей красавице со всей ее челядью, а о богатом женихе, что гораздо лучше.

Миссис Уоткинс прикинула, что ему должно быть не больше двадцати. Наверняка красавец и ладно сложен. А если нет – что за беда, коль скоро он наследник состояния, величину которого она боялась себе даже представить! И он – здесь, совсем рядом, в считаных милях от ее усадьбы! Миссис Уоткинс дрожала от возбуждения.

– Говорят, юный лорд Хендерсон получает больше восьмидесяти тысяч фунтов стерлингов ренты, – проговорила миссис Баррет на одном дыхании: столь неслыханной была эта сумма.

И миссис Уоткинс опрокинула чашку.

* * *

У Уоткинсов не было недостатка в прислуге. И потому любая новость за считаные секунды облетала весь дом. Миссис Баррет только звонила в дверь, а в кухне уже шептались, что госпожа интересуется новым женихом. Чай еще не был разлит по чашкам, а все слуги уже знали его имя.

Садима, горничная дочерей Уоткинс, побежала сообщить им новость.

– Он богат? – спросила старшая.

– Он красив? – спросила средняя.

– Добрый ли он? – спросила младшая.

Ответ был известен лишь на первый вопрос, но после него два других отпадали сами собой. С доходом в восемьдесят тысяч фунтов лорд Хендерсон мог позволить себе быть косматым горбуном в прыщах с головы до пяток, дурно пахнуть и мучить котят: все равно все девушки Гринхеда мечтали бы выйти за него замуж.

Дочерей четы Уоткинс звали Маргарет, Мэри и Мэй. Отдадим должное непоколебимой последовательности их матери, которая, родись у нее сыновья, назвала бы их Джонатан, Джон и Джо. Но Богу было угодно подарить ей трех дочерей. После рождения третьей она сообщила мужу, что детей у нее больше не будет. Если бы родилась четвертая, то из верности принципам ее пришлось бы назвать Мэ или М’, а это уж никуда не годится.

На сообщение о доходах молодого лорда юные леди Уоткинс откликнулись каждая по-своему: Маргарет упала в обморок, Мэри бросило в смертельный жар, едва ее не погубивший, а Мэй прижала руку к груди, чтобы сдержать биение взволнованного сердца.

Все три девушки из благородного английского семейства были необыкновенно нежными созданиями. Миссис Уоткинс могла гордиться своими хрупкими творениями с легкими светлыми волосами и тонкой костью, экономно прикрытой плотью. Она следила за узостью их талий и приучила говорить тихими голосками, будто с трудом протиснувшимися наружу. Девушки сродни поклаже: чем меньше занимают места, тем проще их пристроить.

Маргарет, будучи старшей сестрой, делала все от нее зависящее, чтобы как можно скорее выйти замуж. Она сидела только на подушках, носила самые дорогие материи – иных ее чувствительная кожа не терпела. Вино пила из хрусталя, а чай – из тончайшего фарфора, рискуя порезать им нежные губы. При этом тверда была, как скала.

Мэри, средняя сестра, усердно соблюдала те же заповеди. Она верила, что наделена актерским талантом, и охотно лишалась чувств от красоты видов. Однако в возбуждении могла порой взбежать по лестнице, а проголодавшись – с аппетитом наброситься на еду.

Мэй, младшая, была в самом деле слабого здоровья. В детстве часто болела, так что, можно сказать, росла больше в детской, а не в саду. Она стала робкой девушкой, но с теми, кому удавалось ее приручить, вела себя мило и не без кокетства кошечки, любящей лакомства.

Старшие сестры завидовали ее прозрачной коже, на которой от малейшего давления оставался след. А запястье! Оно было до того тонким, что Маргарет могла обхватить его двумя пальцами. И тогда забавы ради она сжимала его посильнее, проверяя, выдержит ли хрупкая кость ее хватку. Мэй, по своей доброте и мягкости, не противилась.

Что ни день сестры Уоткинс соревновались по части недомоганий: то у одной начнется мигрень, то другую измучает слишком яркий солнечный свет. Стоило младшей уколоться булавкой, как весь дом сотрясался от страданий. Садима бежала на помощь в любое время дня и ночи – с нюхательной солью, платками и мятным ликером.

Тем временем миссис Уоткинс в гостиной наконец пришла в себя. Восемьдесят тысяч фунтов стерлингов!

Мистер Уоткинс, глава семейства, знал толк в делах. Маргарет принесет в будущую семью более чем солидное приданое: земли, весьма недурную ренту и даже небольшую плантацию в Индии. Так что родители могли позволить себе отказаться от женихов с доходом ниже десяти тысяч фунтов. Миссис Уоткинс часто мечтала выдать свою старшую за мужчину тысяч в двадцать. Однако подобной партии в их окружении ни разу не появлялось. И потому объявившийся по соседству холостяк с восемьюдесятью тысячами фунтов стерлингов дохода был воистину чудесным открытием.

У миссис Баррет, соседки, была всего одна дочь на выданье. Звали ее Виолеттой, и приданое у нее было еще завиднее, чем у сестер Уоткинс. К счастью, у нее один глаз был меньше другого. Так что миссис Уоткинс даже не стала волноваться и, не сочтя ее конкуренткой, принялась расставлять фигуры, продумывая, как бы одной из ее дочерей выиграть главную партию десятилетия.

Кость в горле

Последующие недели прошли в ожидании, когда же таинственный лорд Хендерсон наконец объявится. Все ждали письма с приглашением. Отправляясь в город, матери с дочерьми украдкой поглядывали по сторонам, ища среди примелькавшихся фигур местных обитателей незнакомца.

Ожидание не было праздным. Девушки трудились над прическами, измеряли талии, экзаменовали гардероб, полировали манеры. Мистер и миссис Уоткинс долго обсуждали, стоит ли выводить в свет Мэй, их младшую. Ей только исполнилось семнадцать, и в обществе она еще не появлялась. Слишком была юна. А главное, старшие сестры еще не замужем. Девушек вводили в игру в порядке старшинства. Так было выгоднее всего. Если выложить карты на стол разом, выставив напоказ все свое потомство, женихи будут смотреть лишь на самых свеженьких и на старшую никогда не найдешь желающих.

Однако на этот раз ставка была так высока, что миссис Уоткинс считала нужным увеличить шансы. Так что Мэй волей-неволей предстояло выйти в свет. А значит, ее нужно было срочно приготовить: промыть мозги, нашпиговать, обезжирить, сформовать, подзолотить, приправить, украсить и подать в лучшем виде. Мать сбивалась