Юпитер цвета корицы - Алиса Аве

космос. Вы сможете запечатлеть на память поцелуй над Марсом. Беспрецедентное предложение, поверьте!

– Скафандрами стукнуться? – вклинился я. – Это сейчас модно?

– Будущие молодожёны выстраиваются в очередь за год-два, чтобы получить скидку за раннее бронирование. Каждый вылет премиум-челнока расписан.

– Почему именно над Марсом?

– У орбиты Марса корабли партнерской турфирмы совершают гравитационный манёвр. Выходят на курс к Юпитеру. Пассажиры погружаются в стазисный сон. Полет длится полгода. Если точнее 187 дней.

– Ничего себе медовый месяц, – бурчание считалось моим коньком. «Вдох-выдох. Успокойся! Представь, просыпаешься, рядом Алина, новый дом в трёх неделях пути…», – Одуреть!

– Что простите? – не оценил моих чувств агент.

– Ничего. Надеюсь, мою невесту вы не заставите прождать год?

– Виктор Юрьевич, акция «Прогулка над Марсом» в премиум-классе действует в течение трех лет, она организована совместно с нашими партнерами, туристическим агентством «Звездная Сфера». Так как вы приобретаете недвижимость через нашу компанию, да к тому же еще и молодожёны, мы договорились с партерами и можем подарить такую прогулку. Если вы заинтересованы… Вы заинтересованы? Или летите с родственниками? Тогда лучше взять челнок для большой компании.

– Вдвоём летим, – я источал радость, как мог.

– Вдвоём, чудесно! – агент явно воодушевился, – Подумайте, выход в открытый космос – романтика, звезды, воспоминания, которые вечно будут с вами.

«Алинка обрадуется, – подумал я, – Сделает кучу фотографий».

Она недавно встроила в зрачок новые линзы для панорамных снимков космического пространства. «Вы почувствуете себя частью чего-то большего», – гласила реклама новомодных линз. Алина любила чувствовать себя такой. Нужно выбрать премиум-челнок. Тогда подруги Алины получат не один Юпитер, черт его дери, цвета корицы, но и поцелуй над Марсом. Приглушенная восторгом зависть обеспечена.

– Виктор Юрьевич, – поинтересовался агент, изучая мою подпись на мерцающем диске договора, – Вы ведь «заземлили» Каллисто?

– «Заземлил»? – удивился я, –Что за слово дурацкое?

– О, – замялся агент, – в недвижимости мы так называем терраформирование между собой. Тер-ра-фор-ми-ро-ва-ни-е. Столько букв, а смысл тот же. Сделали Землёй. Заземлили.

– Не я, а Заслон. Воздержитесь употреблять это слово при людях. Себе дороже.

Он пропустил мимо ушей мой выпад. Спрятал стеклянный диск в выемку стола, нажал кнопки на панели управления. Диск полетел в хранилище. Как утверждают, подобные диски сохранят информацию, сколько просуществует Вселенная, – простое стекло. Мы применяем его повсеместно с древнейших времён. Если подумать, стекло – всего лишь песок. Песок времён…

Меня занесло, я ушёл внутрь себя. Не заметил, что агент наклонился ко мне слишком близко. Я сосчитал веснушки на бледном носу. Тоже как песок…

– Так волнующе продавать недвижимость создателю колоний! Вы будете богом там, на Каллисто, – хихикнул он прямо мне в душу.

***

«Цветочный рай» насчитывал три тысячи зеленых насаждений: деревьев, кустов, кустарников, цветов. Принтеры распечатывали здания и инфраструктуру, роботы, похожие на конвейерную ленту на ножках, высаживали грунт. Цветы проклевывались сразу, на деревья уходило пара-тройка дней. Защитный купол – моя личная гордость, первый проект в качестве сотрудника «Заслона», –оберегающий колонии на трансформируемых планетах, таился в теле Каллисто и оберегал поселение от радиации Юпитера. Кроме того, он производил достаточный уровень освещения и тепла и очерчивал границы поселка. Мы в « Заслоне» всегда стремились быть лидерами в созидании. «И эта цель привела нас к Юпитеру, планете королей», – говорил я, подписывая договор о транспортировке оборудования по терраформированию на Каллисто.

За «Цветочным раем» тянулась череда серых и коричневых полос, расцветка Каллисто пока не впечатляла. Поселок занял внушительный кратер, терраформирование растопило ледяную корку, покрывавшую его долгие спокойные года без человека, на округлых боках спутника. Второй поселок распечатывался в следующем кратере.

Со мной согласовались места постройки, не названия. Я бы ни за что не назвал первое на планете поселение «Цветочным раем», сколько бы зеленых насаждений ни насчитал. Кратер, выбранный для первого поселка, некогда назывался Асгардом. А второй, будущая «Новая Земля», все еще значился на бумагах как Вальхалла. Мы потихоньку подбирались к океану Каллисто. Преобразование считалось завершённым, когда ты мог покорить волну на другой планете.

Мне не удалось покорить даже волну Алины. Голова стучала об угол беседки, отскакивая от ударов её нового Виктора. Я перестал повторять «это же я» и считал удары. В потрескивании костей, моих скуловых и его – в кулаке, – слышалось: «Дурак, дурак, дурак».

А я, дурак, не хотел сознавать, что сам виноват в довольной ухмылке Алины, стоящей надо мной победоносной Герой.

– Каллисто ведь очередная любовница Зевса? – спросила она еще на Земле, – Её потом, вроде бы, в медведицу превратили.

***

Орбитальный лифт возносился к станции. Пять часов скуки в душном экспрессе ничто по сравнению с шестью месяцами сна в стазисной капсуле. Люди в лифте, удерживаемые ремнями в вертикальном положении в углублениях серебристых стен, знакомились друг с другом. Большинство летело до Марса.

Трое со станции отправлялись на Венеру, чему я от души позавидовал. Их ждали пляжи на границе Земли Иштар и равнины Седры.

– Венера потеряла свою индивидуальность, – Алина сморщила нос.

«Конечно, совсем как ты», – с трудом удержался я.

– Даже знаменитые ураганы больше не привлекают туристов.

– Отчего же? – не поверили наши попутчики, – у нас как раз запланирована экскурсия в кратер Бабы-Яги. Там ещё можно увидеть серные облака и молнии.

– Если только там, – махнула рукой Алина.

У ведьмы и оставались силы. Старуха возмущалась переделанной Венере. В чем-то Алина права, Венера утратила свой оранжевый цвет и густоту облаков, висела в космосе точной копией Земли. Голубовато-зелёная, с клоками атмосферных вихрей, спокойных, вполне привычных человеку. Две планеты как отражения в зеркале.

– Иногда я боюсь, что они отомстят нам, – шепнула Алина, заглядывая мне в глаза.

– Туристы? – поинтересовался я.

Я связался с Меркурием, требовал у коллег финансовый план следующей стадии. Без меня им предстояло построить радар солнечных вспышек, улавливающий смертоносную энергию и перерабатывающий её для мирных целей. На дальнюю от Солнца сторону мы возлагали большие надежды.

– Планеты, Витя! – Алина не сдавалась, – Мы столько в них меняем, подчиняем своим прихотям. Они злятся. Я бы злилась.

– Земля привыкла, – пробормотал я, – они тоже привыкнут.

– С Землёй мы вовремя остановились.

Меркурий молчал. Алина нет.

– Мы остановились, Аля, – я поднял голову и заметил, что наши попутчики все как один разглядывают Алину, нарядившуюся в свадебное платье, – потому что научились переделывать другие планеты.

Алина улыбнулась. Улыбка вышла какая-то кривая. Ей не понравился мой тон? Она прекрасно знала, что я не люблю замкнутые пространство, чужих людей и более всего пустые разговоры. А их она вела мастерски. И платье ей совершенно не шло, старомодное, массивное, занимающее половину лифта. И не любила она, когда я называл её Алей.

– Вы совершенно правы, –