Шиповник и Ворон - Мирослава Адьяр

Север медленно поворачивается и без стеснений распахивает ворот белоснежной рубашки, а я в ужасе отшатываюсь и прикрываю рот рукой, чтобы удержать вопль. Из-под ткани выглядывает красная бугристая полоса, что тянется от паха к горлу и обвивает его неровными лентами. На груди и животе вспучивается венозная сетка, будто невидимое растение пустило корни под бледной кожей.

— Убирайся, Ши, — голос Севера глух, а я едва разбираю слова из-за дребезжания стекол в окнах. — Скажи Буре, что нашла меня мертвым. Обвини камкери — им дурная слава не вредит. Или скажи, что я покончил с собой, — едкий смешок вырывается из его горла и сменяется протяжным хриплым кашлем.

— Вы же знаете, что он не поверит!

— Я заразу на борт не понесу. Разговор окончен, — Север повелительно взмахивает рукой, а я не могу выдавить ни слова. Должна подчиниться, но ноги не несут.

Подаюсь вперед, но наталкиваюсь на горящий взгляд серых глаз. Болезненный, обреченный.

— Я останусь с вами…

— Дура! — выплевывает с яростью, — пошла вон! Забыла, где твое место? Рядом с моим сыном! Не заставляй меня жалеть, Ши, что взял тебя в дом, что доверял и обучал, — он тянется к поясу и достает сциловый револьвер. Он заряжен, индикатор на боку горит красным. Выстрел сожжет меня на месте, — убирайся. У тебя еще вся жизнь впереди, — его голос на мгновение смягчается.

Мир мутнеет перед глазами, но я отступаю, давлю в себе желание броситься вперед и встретить пулю. Лучше так! Разве он не понимает…

— Пожалей меня, девочка моя, — шепчет Север. — Дай умереть достойно.

Над городом прокатывается новый сигнал тревоги, а во внутреннем дворе застывает серой статуей последний корабль.

Срываюсь с места и мчусь по коридору к выходу, не замечаю, как по щекам катятся горячие тугие капли и попадают в рот. Глотаю горькие слезы, падаю на колени, поскользнувшись на гладком мраморе ступеней, и острая боль прошивает до самой поясницы, но я подскакиваю на ноги и выбегаю во двор.

Навстречу мне протягивает руку Буря. Я не могу смотреть ему в глаза, потому что не защитила его отца. Не спасла от болезни.

Вваливаюсь в нутро корабля за мгновение до того, как дверь захлопывается. Упираюсь затылком в холодную стену и ловлю вопросительный взгляд мужчины. Секунда тишины, и он отворачивается. Все сам понимает, даже врать не нужно. Врубается кулаком в панель сбоку, сминая металл, шипит что-то и идет к кабине пилота.

Дает отрывистую команду стартовать.

***

— Что двоедушник делает на корабле? — грозно спрашивает Буря, когда «Зорянка» уже покинула планету и медленно двигалась в сторону подпространственного разрыва.

Он тычет пальцем в сторону высокого мужчины, стоящего у приборной панели рядом с навигатором. Сжимает челюсти, горделиво вскидывает голову, будто он здесь хозяин, выпячивает тяжелый подбородок и выпрямляется — хочет стать еще выше ростом.

Мужчина же чуть оборачивается и награждает Бурю слабой усмешкой — так улыбаются взрослые, столкнувшиеся с горячностью молодняка.

Я видела, что Буря готов вцепиться в кого угодно, только бы отвлечься от мысли об отце. Не могу сказать, что у них были теплые отношения. Буре предстояло встать во главе Дома Знаний, принять место Севера в Совете, его собственность, обязательства и права.

Его горячий, неуправляемый нрав — благодатная почва для конфликтов, и приходилось действовать жестко, порой жестоко.

Но Север был хорошим отцом и человеком…

Прикрываю глаза и сжимаю пальцами переносицу. Пояс с пистолетом и коротким клинком тянут вниз, от одежды несет гарью, пылью и кровью камкери. В висках пульсирует раскаленная кровь. Я устала, невыносимо измотана, но не имею права на отдых до тех пор, пока мы не доберемся до поместья Севера на Заграйте. Колючий ком тошноты подкатывает к горлу, когда вижу Севера и уродливые отметины на его теле. Воспоминания травят меня, прорастают в кишках терновыми узлами.

Спасательные корабли запрограммированы лететь на Заграйт. Только членов семьи Север решил вывезти с помощью Звездной гильдии и живых профессионалов, вроде капитана Бардо.

Перекатываю его имя на языке, чувствую непривычность.

Отклоняюсь назад, мечтаю опереться на прохладный металл стены, но чувствую чью-то ладонь на спине. Оборачиваюсь и вижу капитана, который участливо указывает на приземистое кресло, прямо возле панели навигации.

Он — высокий и сухощавый мужчина, затянутый в черную плотную куртку, перевитую тонкими ремешками. Пшеничные волосы стянуты на затылке в аккуратный хвост. Когда капитан улыбнулся, черты лица хищно заострились, а золотисто-карие глаза, обрамленные густыми светлыми ресницами, смотрели внимательно, насмешливо. В глубине зрачков смешались сталь и пламя.

— Присаживайся, Ши, ты же на ногах не стоишь.

Он так откровенно проигнорировал вопрос Бури, что я невольно хмыкаю и поспешно прячу улыбку. Позволяю подвести себя к креслу и помочь сесть.

Видит Справедливая Саджа — мне нужна минутная передышка. В голове медленно сформировался вопрос: откуда капитан мог знать мое имя? Не помню, чтобы Север водил настолько близкие знакомства с звездной гильдией, чтобы говорить о семье и приближенных.

Но задать я его не успела.

Буря покраснел от возмущения, яростно скрипнул зубами и подался вперед, к двоедушнику, который даже глазом не моргнул и продолжал что-то обсуждать с навигатором.

— Что на корабле делает это отродье?! — взорвался он и повернулся к капитану, положив руку на рукоятку револьвера.

Показушник. Он и стрелять-то толком не умел. Для красоты носил, чтобы выглядеть внушительно. Сын Севера давно привык командовать, но не решать что-то своими силами.

— Это «отродье» здесь работает, — спокойно ответил Бардо, поглаживая меня по плечу. Клянусь богами, мне показалось, что он сейчас предложит мне чай или плед, таким мягким было это прикосновение, — без обид, Герант.

— Что ты, Бардо, не переживай, — двоедушник широко ухмыльнулся, обнажив крепкие острые зубы.

Как у волка. Или у какой-нибудь хищной кошки. А глаза эти сумасшедшие: ярко-желтые — никогда таких не видела. И взгляд человека, уверенного в своем положении. Он здесь — дома, а мы — непрошеные гости.

Ты посмотри, Буря, посмотри, как он держится. Посмотри внимательно! Твой отец понял бы, что с таким человеком стоит договариваться, а не атаковать на полном ходу.

— А Ши понимает куда больше этого сосунка, — вдруг бормочет Бардо и ловит мой ошарашенный взгляд, — с Герантом действительно лучше договориться.

— Я уже от нее в восторге, — двоедушник отвешивает мне шутливый поклон, отчего темно-каштановые волосы падают на лицо, но не скрывают шального желтого блеска нечеловеческих глаз.

Буря же все больше мрачнеет, и мне кажется, что сейчас вокруг начнут потрескивать молнии. Он бросает на меня испепеляющий взгляд, ждет, что я вмешаюсь. Чего ты хочешь, Буря? Сам кашу заварил. Отец не учил тебя думать, а потом говорить? Учил, я точно знаю. И сейчас, на чужом корабле, зависимый от чужого расположения, ты бы лучше заткнулся, Саджа тебя разорви.