Фея белой магии - Анна Ольховская

– Ох, Алинка, я сама ничего понять не могу, Лешку словно подменили. Со вчерашнего дня с ним невозможно общаться. А тут еще Нике вчера плохо стало, она даже сознание потеряла, представляешь?

– Господи, девочка моя! – переполошилась подруга. – Может, тепловой удар, вы ее на солнце не передержали?

– Нет, ну что ты. Врач, который ее осматривал, настоял на более подробном обследовании…

– Анна! – выглянул из машины Майоров. – Хватит трепаться, мы опаздываем!

– Совсем сдурел! – Алина, естественно, услышала этот командный рявк. – Ничего, Анечка, не переживай, мы через неделю приедем и вправим ему мозги коллективно.

– Договорились. Все, мне действительно пора.

– Обязательно мне перезвони, когда Нику обследуют, мы будем волноваться. Обещаешь?

– Обещаю.

Я захлопнула крышку мобильника и села на заднее сиденье, рядом с дочкой. Сидеть же рядом с обнаглевшим вконец свином не хочу и не буду.

Медицинский центр, рекомендованный отельным врачом, находился совсем недалеко, при желании до него можно было добраться пешком. Вот только желания такого не было – несмотря на относительно ранний час, июльское солнце Сан-Тропе жарило с несвойственным гламурным особам энтузиазмом. А в машине сушила кожу кондиционированная прохлада.

Как и следовало ожидать, вердикт местных эскулапов, стоивший довольно внушительную сумму, полностью совпадал с заключениями и немецких, и московских врачей – ребенок АБСОЛЮТНО здоров. С чем мы вас, дорогие мадам и месье Майоровы, и поздравляем!

Между прочим, Лешка удивил меня в очередной раз – оказалось, что за несколько дней пребывания на Лазурном Берегу мой муж научился пусть и коряво, но общаться на французском языке! Видимо, набеги с Хали на ближайший супермаркет совершались исключительно с образовательной целью, а все остальное – так, бонусы.

– Ну что, Никушонок. – Лешка присел на корточки перед сосредоточенно пачкающейся мороженым (купленным в качестве поощрения за безупречное поведение новобранца на боевом задании) дочкой, – а теперь – на дачу? Там такая горка в бассейне, м-м-м! Класс! Я сам хотел прокатиться, но не поместился.

– Чуть ребенку горку не сломал, – по-старушечьи проворчала Ника, я не выдержала и хихикнула. – И ничего смешного, мамс! Или ты тоже полезешь?

– А можно?

– Извини, – тяжело вздохнула девочка, – но нет.

– Почему?

– Застрянешь.

Ржет он еще, наглец!

– А вот мы сегодня и проверим, кто там застрянет. – Я сегодня сама суровость, даже брови взъерошила (нет, не насупилась, супом я брови не кормлю). – Поехали, папа, показывай свои владения.

– Наконец-то! – Боже мой, сколько радости! Можно подумать, что сбылась его заветная мечта! – В машину, девчонки, нас уже заждались!

– Кто это нас заждался? – неприятно трепыхнулось сердце.

– Не кто, а что, – подмигнул Лешка. – Дом, деревья, кусты, бассейны, пляж – дальше перечислять?

– Не надо. Трогай, извозчик!

Дорога к вилле томно изгибалась среди буйной зелени. Впрочем, что это я, откуда тут буйство? Зелень была очень цивилизованной, подстриженной лучшими стилистами Франции.

Море, словно верный пес (где ты, Май!), бежало следом. Оно изредка пропадало за деревьями или домами, но потом снова выныривало и весело подмигивало солнечными всплесками на волнах.

А вот и тот самый новострой. Или новодел? В общем, только что вынутые из упаковки виллы, сверкающие своей новизной. А еще – безупречностью линий и форм. И оград. И дорожек. И всего-всего.

Здесь действительно было очень красиво. А когда мы вышли из машины, грянул приветственный хор цикад.

– Ну, и как вам здесь? – А гордости сколько в голосе, словно лично руководил строительством.

– Мило.

– И это все, что ты можешь сказать?

– Пока да. Мы же стоим у ворот виллы, они, ворота, конечно, красивые, но хотелось бы ознакомиться с тем, что они скрывают.

– Тебе понравится, не сомневайся, – как-то странно усмехнулся Майоров. – Ну что, пойдете внутрь пешком или въедем на машине?

– На машине! – решила за всех Ника и полезла обратно в прохладу салона. – Тут очень жарко!

– Правильно, малыш, – поддержал решение дочери папа. – Тем более что участок у нас немаленький.

Участок и в самом деле был размером с княжество Лихтенштейн. А сколько на нем росло деревьев, просто парк! И как только строителям удалось сохранить всю эту красоту?

Причем очень ухоженную красоту, на территории и сейчас возились несколько человек. Стрекотала газонокосилка, вдоль ограды прохаживалась охрана, два человека чистили бассейн, а вон еще трое… Да сколько же их здесь?!

– Леша, ты что, уже прислугу нанял?

– Они шли в комплекте с виллой. – Майоров остановил машину у самого крыльца.

– Что значит – в комплекте? Ну и шуточки у тебя! И почему они все чернокожие? Это что, хлопковая плантация? Может, и хижина дяди Тома есть? – Медленно, но верно нарастала злость.

– Выходите. – Опять этот шелест змеиных кож в голосе!

– Ника, поехали-ка обратно в отель. – Я повернулась к дочери и захлебнулась приготовленной гневной речью.

Глаза малышки снова налились чернотой, личико побледнело и осунулось. Казалось, она вообще не дышит – маленькая статуя, с невыразимым ужасом смотрящая в одну точку.

Хотя эту тушу сложно было назвать точкой.

Из дома нам навстречу, торжествующе ухмыляясь, шел месье Паскаль Дюбуа собственной отвратительной персоной.

Лешка подошел к нему, встал на колени и склонил голову:

– Я доставил их тебе, хозяин.

– Мадам!

Пронзительный женский голос настойчиво звал какую-то мадам, хотя, вполне возможно, рекламировал духи Жан-Поля Готье.

Татьяне лень было даже голову повернуть, чтобы посмотреть на кликушу. И охота этой тетке горланить в такую жару? Если мадам до сих пор не отозвалась, то возможны три варианта:

а) ее здесь нет;

б) она глухая;

в) она в анабиозе.

А если кликуша с резким противным голосом притащила на пляж духи, то это даже забавно. На пляжах Черноморского побережья бывшего СССР разносят пирожки и вареную кукурузу, а на Лазурном Берегу Франции – духи. Тоже, наверное, в ведре, накрытом не очень свежей марлей.

Философские размышления госпожи Салим были прерваны довольно бесцеремонно – ее потрясли за плечо и прокаркали прямо в ухо:

– Мадам!

Опаньки, оказывается, мадам – это она. И какой из вышеперечисленных вариантов выбрать? Анабиоз? Или «меня здесь нет»?