Моя милиция - Хайдар Халикович Яхъяев

— Боюсь.

— Парня с родинкой тоже боишься?

— Боюсь... Нет-нет, дяденька, не боюсь... Я не знаю никакого парня с родинкой.

— Не обманывай, нехорошо это... Он и научил тебя воровать. Как его фамилия? Может, кличку знаешь?

— Не знаю... Я никакого парня с родинкой не знаю. Отпустите меня, пожалуйста, дяденька милиционер. Я вас очень прошу!

Больше часа я беседовал со своим юным «подзащитным», однако больше ничего не добился. Впрочем, и того, что узнал, было немало, конечно. А что назвал мальчика про себя «подзащитным» — не удивительно. В этом специфика нашей работы — для нас такие, как он, и преступники, конечно, и, бесспорно, — подзащитные.

5 июля

С утра поехал в школу. Классный руководитель, зовут ее Ольга Федоровна Дмитриева, узнав, что я из милиции, некоторое время растерянно перелистывала тетрадки, лежащие перед ней на столе, потом перевела взгляд на меня и неуверенно сказала:

— Пожалуй, ничего плохого о Юре Погодине сообщить не могу. Понимаете, мальчик как мальчик. Ничем особенным не отличается от своих сверстников. Правда, немного замкнут.

Я поинтересовался:

— Как он учится?

— Удовлетворительно. Мог бы, по-моему, лучше.

— Вы бывали у него дома?

— К сожалению, нет. Плохо со временем. Это, конечно, не оправдание, — вздохнула учительница. — Скажите, что-нибудь серьезное случилось?

Я не ответил.

Может быть, поступил неверно? Однако с этим торопиться не следует. А пока что стало обидно и за Юру и вообще за учеников Ольги Федоровны, по-видимому, она не очень-то думает о их судьбе... Этим тоже надо будет заняться...

Огорченный, я вышел из школы и направился к себе в детскую комнату. Дела не ждут, а их у нас немало.

Вечером поехал к Юре на квартиру. К сожалению, ни его, ни родителей не застал.

— Зайдите завтра, сегодня они в гостях, — сообщила мне соседка Погодиных.

— Юра тоже с ними?

— Да нет. Опять где-нибудь болтается. Видела я его недавно с каким-то парнем.

Ничего определенного об этом парне от соседки не узнал, кроме того, что высок ростом и одет, кажется, в модный светлый костюм...

13 июля

...Поскольку в течение недели ни я, ни мой помощник Нина Яковлевна Голощапова так и не застали родителей Юры дома, я вынужден был вызвать их в административном порядке. Они пришли встревоженные, как только получили повестку.

Я собирался поговорить с ними о том, что мне удалось узнать за эти дни о Юре, хотел обязательно сказать, что неверно воспитывают они своего сына.

Однако тщательно обдуманный план беседы был нарушен приходом в детскую комнату мужчины средних лет с орденскими планками. Был он не один.

— Возьмитесь-ка за этого негодника, товарищ лейтенант, да построже накажите его родителей, — подтолкнул мужчина к моему столу своего «пленника» — подростка лет четырнадцати.

— В чем дело?

Мужчина обратился к пареньку:

— Говори, чего молчишь? Пакостить — храбрый, а ответ держать боишься?

Тот опустил голову, но продолжал молчать.

— Понимаете, в трамвае этот типчик выхватил из рук девушки сумочку и пытался убежать, — стал сам рассказывать мужчина. — А когда я поймал его, нашлись сердобольные экземпляры, принялись заступаться за него, причем довольно активно. Не понимают, что окончательно погубить так можно парня.

Я от души поблагодарил мужчину.

— Вы кого-нибудь из этих людей запомнили?

— А как же, конечно запомнил, — усмехнулся мужчина. — Там один пижон особенно разорялся. Однако, как видите, не все его поддержали. Высокий такой.

— Когда ты познакомился с этим человеком? — обратился я к подростку.

— Бросьте, товарищ милиционер, я его не знаю, — грубо проворчал он. — Шантажировать можете других. Не на того напали.

— Видели, как разговаривает со старшими? — заметил мужчина. — Язык подвешен неплохо.

— Подождите-ка...

Я хотел еще что-то сказать, но не успел: в это время в комнату не вошла, а впорхнула полная молодящаяся женщина в не идущем ей пестром брючном костюме.

— Александр, они привели тебя в милицию? Как вы посмели? — набросилась на меня женщина. — Вы опозорили честное имя моего сына. Я буду жаловаться вашему начальнику... Пойдем отсюда, Александр... Безобразие! Чем милиция только занимается — хватает беззащитных детей.

Женщина взяла своего «беззащитного ребенка» за руку и повела было к двери.

— Постойте-ка, — сказала мой помощник Нина Яковлевна Голощапова, которая до этого времени не вступала в наш разговор. — Ваш сын участвовал в грабеже и должен быть наказан. Мы не имеем права укрывать подобные поступки. Наш долг своевременно поставить человека на ноги, если он оступился и если родители калечат его.

— Вы не смеете так разговаривать со мной! — взвизгнула энергичная мамаша.

— Смею! — встала Голощапова. — Разрешите ваши документы?

— У меня нет с собой никаких документов.

— Где работает ваш муж? Судя по всему, вы-то нигде не работаете? Правильно?

— Правильно... Но позвольте, кто вам дал право...

Нина Яковлевна не дала ей договорить.

— Мы позвоним в учреждение, где работает ваш муж, и сообщим ему о проступке Александра. Надеюсь, он примет необходимые меры.

Женщина неожиданно взмолилась:

— Прошу вас, дорогая, не звоните. Это скомпрометирует его и меня. Я, очевидно, погорячилась немного. Вы должны понять мое состояние. Я — мать... Чего ты молчишь, скажи что-нибудь! — женщина дернула сына за руку. — Попроси прощения, дурачок.

Он развязно протянул:

— Ну-у, ма-а, я же возвратил бы ей эту сумку-у-у!

— Боже мой, значит, ты вправду совершил преступление? Зачем ты это сделал? Разве мы отказываем тебе в чем-нибудь?.. Товарищ лейтенант, отпустите его! Нет-нет, умоляю вас, накажите его, только не сообщайте... Какой ужас, какой ужас!

Нина Яковлевна с укором взглянула на женщину и взяла ручку...

— Скажите... вы действительно позвоните на работу отцу этого воришки? — обратился ко мне Погодин-старший, как только все формальности были закончены и неожиданные посетители ушли. — Или только... попугали мамашу?

— Позвоним. Это наша обязанность, — сказал я. — И парня без внимания не оставим. Нельзя укрывать подобные проступки. Они к хорошему не приведут.

— Да-да, — смущенно протянул Погодин.

Кажется, он получил наглядный урок и беседу теперь можно сократить.

Голощапова продолжила разговор:

— На днях мы сняли вашего сына с подножки трамвая. Вы не сможете объяснить нам, почему он не хотел платить за проезд?

Я взглянул на Погодиных. Удивлением... и радостью вспыхнули их глаза. Очевидно, супруги ожидали, что мой