Алые сполохи - Мидзуна Кувабара

точно. Мне надо рассказать кому-нибудь. Я должен рассказать кому-нибудь!»

Юзуру сгреб несколько школьных справочников, схватил рубашку и вылетел в коридор. Отец окликнул его:

— Юзуру, ты куда?

— Я выйду на пару минут!

Он выскочил из холла и бросился в дождь.

* * *

Проливной дождь будто накрыл старшую школу Дзехоку тяжелым серым одеялом. Одинокий силуэт стоял перед воротами и смотрел на школьные строения.

Это был Оги Такая.

Он выкинул зонт и поудобнее перехватил деревянный меч в правой руке. Воинственность и жажда битвы сверкала в его свирепых глазах.

— …

Он все еще не заметил в себе признаков, показывающих, что он может использовать силу. На самом деле, у него не было никакой уверенности, что он сможет призвать эту силу, пусть даже столкнувшись лицом к лицу с духами восстания Каске. Тут уж или пан или пропал.

На это он и настроился.

«И черт с ним — с тебукуреку».

Он сжал пальцы на рукояти деревянного меча.

«Я вот этими двумя руками их в порошок сотру».

Его взгляд застыл в какой-то точке в воздухе. Из глубин его существа поднималось такое желание битвы, что его трясло. Напряжение и готовность к бою. И когда он сжал губы…

Он развернулся, почувствовав чье-то присутствие позади.

В тусклом свете уличного фонаря появились двое.

Такая непроизвольно вытаращился:

— … Наоэ…

— Так вы все же пришли.

Наоэ приблизился, несмотря на то, что Такая был мокрый насквозь. Аяко, державшая красный зонтик, смотрела на него с изумлением.

— Черт, он тебя опередил.

…

Такая яростно уставился на них:

— Ступайте домой.

Наоэ сверкнул глазами. Такая холодно проговорил:

— Мне не нужна ваша помощь. Я собираюсь свести собственные счеты. Мне не нужна никакая помощь от вас… так что уходите!

— Что ты сказал? — простонала Аяко. — Мы проделали весь этот путь, чтоб помочь тебе, и вот как ты с нами обращаешься? Не могу поверить, что такое отношение…

— Харуиэ, — холодно остановил ее Наоэ и развернулся к Такае. — Это приказ Уэсуги Кагеторы?

— !..

— Если да, то мы подчинимся. Однако если это приказ Оги Такаи, то мы слушаться не обязаны.

— Наоэ…

— Мы пришли совершить тебуку над призраками в школе. Мы никому помогать не собираемся, — глаза Наоэ смеялись. — Пожалуйста, не обращайте на нас внимания. Делайте свое дело, а мы будем делать свое.

— … — Такая не ответил.

Несмотря на только что сказанные слова, Наоэ не намеревался оставлять Такаю. Не в то время как тот отказывался признать себя Кагеторой.

Выбора нет.

Обескураженный, Такая обиженно глянул на Наоэ и развернулся на каблуках:

— Аааа, ладно, делайте, что хотите.

— … — Наоэ почему-то слегка улыбнулся.

Ливень и ветер ярились все больше. Трое стояли перед школой Дзехоку. Призраки Тады Каске и остальных поджидали внутри… и, возможно, там же были те, кто управлял ими.

«Я не позволю им продолжать дальше…» — поклялся себе Такая и зашел во двор. Наоэ и Харуиэ последовали за ним.

Школа Дзехоку под дождем. Странные камешки, рассеянные на равном расстоянии друг от друга, опоясывали ее по периметру. Совсем незаметно.

Это был метод создания барьера — «разбрасывание камней» — барьера, который обычно используют, чтобы охранять буддистские храмы.

Это было прекрасно известно как Наоэ, так и Аяко, однако мрак и дождь надежно скрывали камешки.

И, ни о чем не подозревая, они ступили в ловушку, что ожидала их.

Один из служебных входов был открыт. Обычно двери запирались на ночь, чтобы никто не входил. Но теперь дверь была открыта — словно специально для них.

— ?

Такая неуверенно шагнул внутрь. Перед ним был деловой кабинет. Обычно тут дежурил охранник, но, когда он заглянул в кабинет, то увидел в пустой комнате лишь что-то, одиноко валяющееся на полу. У двери лежал ботинок — конечно, все это никак нельзя было назвать нормальным.

— Какая ужасная злоба, — сдавленно пробормотала Аяко. — Была б я простым человеком, с катушек бы съехала. Не смогла бы тут находиться.

— …

Охранник, очевидно, убежал, и не без причины. Злоба призраков возросла тут до невыносимых пределов. Можно было сойти с ума, просто находясь здесь.

Они не видели ни следа призраков Каске. Но, как они уже заметили, в воздухе словно бы разлился электрический ток.

— Вот сволочи, — простонал Такая, смахивая холодный пот, стекающий по шее. Напряжение было настолько густым, что вызывало удушье. Все его тело превратилось в гигантский радар, который болезненно откликался на окружающую ауру.

Наоэ бдительно прикрывал возбужденного Такаю сзади и сбоку. Он призвал все пять чувств, так же как и Шестое, чтобы защитить Такаю своими силами от нападения с любой стороны, в любой момент.

За стеклами на момент вспыхнуло. Молния. В отдалении начал ворчать гром.

Ни единого движения в напряженной атмосфере школы. Холодная аура.

— !..

Такая замер.

Наоэ и Аяко одновременно изготовились к защите. Конец коридора тонул в темноте: оттуда донесся чавкающий звук шагов. Лап-лап… Будто кто-то брел по воде. Они не могли разглядеть, кто это. Был только звук.

Ощущение, что поступь затихла в нескольких метрах от них.

А в следующее мгновение…

Над головой взорвалась лампа.

— !

Такая и другие рефлексивно прикрыли головы руками и приготовились к бою. В темноте парили осколки стекла. Звук — будто кто-то яростно расколотил его.

— Что!

Что-то начало, сверкая, танцевать во мраке. Сияние постепенно нарастало, потом многократно умножилось.

Им понадобилась секунда, чтобы осознать, что сверкание — это осколки, отражающие огни со двора.

Что-то прорезало воздух.

— !

Свет скользнул по краям острым, словно бритва. Сияющие предметы стрелами понеслись им навстречу.

— Кагетора-сама!

Наоэ моментально загородил Такаю и окружил себя и его гошинхой. Груда стекол устремилась прямо на них. Наоэ усилил гошинху, чтобы отразить атаку…

А потом послышался глухой треск рвущейся кожи.

— Наоэ!

Обливаясь кровью, Наоэ рухнул на пол.

«Чт… — мгновение он даже не мог сообразить, что только что произошло. — … Они прорвались через гошинхеки!»

Стеклянное крошево пробилось через барьер гошинхеки. Нет, так не должно быть. Он не смог… поставить гошинху, соорудить гошинхеки!

«Быть не может…»

— Они летят!

Во мраке сияла новая порция стекла. Наоэ поставил гошинху еще раз. Но сила отказывалась, как обычно, струиться из ладоней. Сколько он не пытался сосредоточиться — он не мог призвать силу!

— Наоэ! Пригнись!

— !

Он наклонился — и стекла просвистели на волосок от его головы. В изумлении он нашарил взглядом маленький кусочек стекла, упавший на пол. Попытался поднять его силой мысли, но кусочек не подчинился. Он даже не дрогнул.

«Я не могу использовать силу…»

— Наоэ, в