Папина дочка, или Исповедь хорошего отца - Диана Чемберлен

Я не ревновал. Мне было все равно, есть у нее бойфренд или нет. На самом деле неплохо, если есть. Влечение, которое я испытывал первые несколько раз, когда мы занимались любовью, почти прошло. Да, она — красотка, но пустоголовая, и меня раздражала ее резкость. С ней нельзя было говорить о чем-либо важном для тебя — это было небезопасно. Я надеялся, что моя отстраненность по отношению к ней не повлияет на Беллу. Мне нужна была помощь Саванны. Она говорила, что запала на меня — ее точные слова, — так что мне приходилось быть осторожным, поддерживая у нее хорошее настроение и избегая в то же время внушать ей мысль, что мы могли бы стать ближе друг другу, чем были сейчас.

— А почему твой друг не может никого найти в Роли? — спросил я. — Сейчас многим нужна работа.

Она пожала плечами:

— Я не знаю. Знаешь, на днях я рассказала ему о тебе, и он сказал: «Пошли его ко мне, пристрою». Это его слова.

Должен признаться, это прозвучало соблазнительно.

— Он что, подрядчик? Еще до пожара я выполнял тонкую столярную работу. Квалификация, конечно, не мастер, но могу делать больше, чем обычный строитель.

— Я ему скажу.

— А где мы будем жить? И что мне делать с Беллой? Я никого не знаю…

— Ты бы мог оставить ее со мной, хотя…

— Ну уж нет.

До Роли несколько часов езды, но оставить Беллу для меня все равно что улететь на Луну. Ради заработка можно было бы оставить ее на пару недель с бабушкой, но с Саванной — никогда и ни за какие коврижки. Если ее чувства и были задеты, то она не показала виду.

— Предупреждала ведь, что мне тоже нужно иногда уезжать, так что со мной в любом случае ее нельзя было бы оставить надолго. Хотя я ее просто обожаю.

— Так что забудь о Роли, — отрезал я.

— Рою понадобится человек на следующей неделе, так что у тебя есть несколько дней на размышления.

— Нет. Правда, я благодарен тебе, Саванна, но я не могу уехать. Здесь дом. Это дом Беллы. Я не могу снова нарушить ее жизнь после… — Я взглянул на свою дочь, игравшую с волнами. — После всего.

— Понятно, — сказала она.

— Вот увидишь, я найду что-нибудь здесь. Просто для этого требуется еще немного времени.

— Надеюсь, что найдешь. Мне ведь даже не хотелось тебе говорить, чтобы вы не переехали. Потому что я люблю вас, ребятки.

Я по-прежнему следил глазами за Беллой. После этого признания я ни за что не хотел пускаться в разговор о любви.

— Да, — подтвердил я, потянувшись еще за одной ягодой. — Белла тоже тебя любит.

2006

Чего мой отец не знал, то не могло его огорчить.

Так я решила, когда мы с Тревисом начали встречаться украдкой. Это было нелегко. Отец забрал меня из школы и пригласил учителей на дом. У меня было около двух часов между уходом очередного учителя и возвращением с работы отца, но Тревис за это время успевал побывать у меня. Сначала мы слушали музыку или немного смотрели кино и целовались — целовались мы много, так что однажды отец спросил, откуда у меня на лице сыпь.

Я в тот вечер написала Тревису: «Нам надо прекратить столько целоваться. Папа заметил следы у меня на лице».

«Не хочу прекращать», — ответил Тревис. «Надо заняться чем-то, что следов не оставляет». Я улыбалась, нажимая клавиши и ожидая ответа. Ответ заставил себя подождать. «А как же твое сердце?» — Он беспокоился обо мне, это было так трогательно. «Все будет нормально», — написала я. Я не была стопроцентно в этом уверена. От одной этой переписки сердце у меня колотилось. «Завтра?» — написала я. «Прекрасно!!!» — последовал ответ. «Презервативы!» — «Не дурак же я. Захвачу 10. Хватит?» Я хихикнула. «Дождаться не могу».

Вместо того чтобы назначить свидание у меня, мы поехали к нему. Я боялась, что папа вернется раньше, поэтому солгала ему, что на горизонте снова появилась Шерри и мы собрались в кино. Самое худшее в этом вранье было видеть, как просветлело его лицо, когда он это услышал. Он был так счастлив, что снова нашлась моя старая подруга. Он очень любил меня и желал мне счастья, но не с «этим парнем без будущего».

Тревис заехал за мной, и мы приехали в его маленький домик в Каролина-Бич. Его мать работала официанткой и должна была вернуться поздно. В доме пахло дымом и рыбой, но нигде не было ни пылинки. Мне там очень понравилось. Тревис называл его «лачугой», и снаружи казалось, что он действительно вот-вот развалится на части. Но внутри он был полон всяких штучек и женских мелочей, и, по сравнению с ним, наша квартира казалась мне стерильной. Как больница.

Тревис начал целовать меня, как только мы вошли.

— Ты уверена? — спросил он.

— Абсолютно, — ответила я. Не думаю, что он мог бы остановиться, даже если бы я сказала «нет». Я еще не видела его таким пылким. Он буквально втащил меня к себе в спальню, но уложил меня в постель так бережно и осторожно, как будто я была стеклянная.

— Тебе не нужно ничего делать, — сказал он. — Ты просто расслабься, а я…

— Не волнуйся, я тоже хочу все делать.

Сев на корточки, я ухватилась за пряжку на его ремне и ощутила его мужское естество рядом с моей щекой, с моим ртом. Я тяжело задышала, сердце у меня неприятно сжалось. Я хотела только одного — как можно скорее почувствовать его внутри меня.

Кто-то сказал мне, что это должно было причинить боль, но боли не было. Ни капельки. Все совершилось так быстро, что я была разочарована. Так хотелось продолжения, и Тревис обещал мне его в следующий раз. От волшебного прикосновения его пальцев я задышала так бурно и часто, что мне показалось, будто я умираю, но мне это было безразлично. Я вскрикнула. Он губами поймал мой возглас, и все кончилось. С начала и до конца это заняло семь-восемь минут. Лучшие семь или восемь минут в моей жизни.

— Притворись, будто я твой отец, — сказал он, устроившись рядом со мной на постели и обняв меня.

— Что?!

— Ну, и как тебе понравился фильм, Робин? — спросил он голосом почти таким же низким и суровым, как у папы.

Я засмеялась.

— Потрясающий! — сказала я.

— Хотела бы ты посмотреть его второй раз?

— И третий, и четвертый.

Тревис крепко прижал меня к своему обнаженному телу, зарывшись лицом в мои волосы. Он прошептал что-то похожее на «навсегда», и я ответила ему тем же, а потом я заплакала, потому что была бесконечно счастлива.

— У меня важные новости, — сказал отец за ужином на следующий день. Была моя очередь готовить, и мы ели цыпленка с овощами, единственное, что я умела стряпать. Я подняла на него глаза. На его губах играла та улыбка, которая всегда свидетельствовала о неуверенности в том, какая реакция последует на его слова.

— Какие? — спросила я.