Смерть под уровнем моря - Александр Тамоников

Вадим пригнулся, скатился в сухую ложбину, стряхнул с плеч вещмешок и перевел дыхание. Можно покурить. Товарищи подождут, да и сами подымят.

Он осторожно размотал бинт на левой руке. Волдыри на ладони немного подсохли, но болезненные ощущения оставались, приходилось терпеть.

Две минуты он курил, с наслаждением пускал дым в безоблачное небо. Денек выдался благоприятный, самый подходящий для борьбы с немецко-фашистскими захватчиками. Потом Сиротин посмотрел на часы – начало первого.

Он вдавил в глинозем окурок, заполз на косогор. Трава уже подросла, отчасти маскировала человека, лежащего в ней.

Тайная тропа, по которой они спустились с гор, упиралась в западную оконечность улицы Парковой. Здесь не было ни дворцов, ни архитектурных ансамблей. Вся эта роскошь находилась ближе к центру. Обычная окраина, перелесок, частный сектор. Парковая улица завершалась тупиком и свалкой. Где-то в отдалении кукарекал петух, сварливо голосила женщина, отчитывая мужа или какого-то другого дядьку.

Послышался мотоциклетный треск. Вадим насторожился, вытянул шею. К сожалению, обзор был неважный. Но невдалеке что-то происходило.

Там хлопнула калитка, раздались мужские голоса. Люди общались на великом и могучем. Женщина замолчала. По-видимому, гости приехали именно к ней.

Улица Парковая интересовала капитана в последнюю очередь. Но выйти отсюда на Корабельную он не мог. Проход отрезала вереница скал. Маршрут был продуман давно: вдоль по Парковой, свернуть на Весеннюю, выйти к площади, куда сходятся Корабельная и бывшая Семнадцатого партсъезда, а там рукой подать.

Он покосился вправо. В кустарниках не замечалось никаких признаков жизни. Но партизаны, данные в сопровождение высокому гостю, прятались где-то там. Они должны были приглядывать за ним и помогать ему.

Вадим скатился обратно в лощину, развязал мешок и начал переодеваться. Все свое капитан носил с собой, кроме кобуры и «Вальтера», которые любезно предоставили ему местные товарищи. Он одернул френч, поправил все складки, передвинул кобуру на место. Преображение было разительным.

Сиротину не раз приходилось менять личину. Он часто слышал удивленные возгласы. Мол, ты в этой форме вылитый фриц! Капитан не считал, что способен перевоплощаться. Он был убежден в том, что это обычное дело для каждого сотрудника контрразведки СМЕРШ, работающего за линией фронта. Раз уж ты трудишься в этой структуре, то будь добр соответствовать.

Когда он выбрался из ложбины, из кустов донесся смешок. Качнулись ветки. Он строго покосился в сторону весельчаков. Хиханьки им, понимаешь!

Ясный план действий пока не вырисовывался. Вадим надеялся на счастливый случай и экспромт.

Он выбрался за скалу, где обрывалась дорога, протер сапоги тряпочкой, выбросил ее и осмотрелся. Колдобистая дорога упиралась в заброшенную ферму и свалку в овраге. Скала закрывала дома городской окраины.

На юге за вереницей камней и подтянутым кустарником голубело море. Оно манило, привлекало, но смотреть в ту сторону явно не стоило. Такая картина расхолаживала.

Тут что-то прошуршало по оврагу в районе свалки. На него уставились несколько пар любопытных глаз. Это свои, ладно, пусть смотрят.

Через пару минут офицер вермахта в блестящих сапогах вышел на улицу Парковую и двинулся в восточном направлении. За оградами прятались частные домики. В летнее время здесь все утопало в садах, цвели розы. Даже сейчас все было неплохо. На сливах и абрикосах распускались листья, зеленели декоративные кустарники. За проржавевшей трансформаторной коробкой стояло роскошное дерево с широкой раскидистой кроной и массой ветвей, растущих под прямым углом к стволу. Такова характерная особенность грецкого ореха.

Улица была пуста. Вадим покосился на распахнутую калитку крайнего участка рядом с орехом. Во дворе шумели люди. Сюда и прибыли гости. У калитки стоял немецкий мотоцикл с пулеметом в люльке.

Вадим вспомнил свои мысли о счастливом случае и экспромте.

За забором смеялись мужчины, громко говорила женщина. Она не ругалась, скорее просила.

– Да ладно, Танька, уймись, – проговорил мужчина, в голосе которого чувствовался густой южный акцент. – Не последнее же забираем. Не подохнут твои короеды с голоду. Признайся по-честному, заныкали вы с Гаврилой провиант? Вон какие рожи отъели!

«Продразверстка, – догадался Вадим. – Хорошо, что хоть не бьют, не расстреливают».

Хозяин дома предусмотрительно помалкивал. Встревать в это дело себе дороже. Женщина тоже поняла, что возражать бессмысленно.

Мужики возились во дворе. Там что-то трещало, ломалось. Заткнулся петух.

Посетители прошлись по внешности Татьяны, на которую даже у крокодила не вскочит, посочувствовали Гавриле, которому приходится спать с этим чудом-юдом. На прощание они заявили, что через недельку заглянут еще разок. Если хозяева не хотят испортить отношения с полицией, то должны заранее приготовиться, чтобы их дорогие гости не теряли драгоценное время. Последовал смачный шлепок, видать, по заднице. Женщина вскрикнула под дружный гогот. Хозяин молчал. Похоже, у местного населения складывались с полицией теплые доверительные отношения.

Через минуту банда полезла из калитки на улицу. Их было трое, как Вадим и предполагал. В форменных кепи, украшенных орлом рейха, в характерном коричневом обмундировании.

Нескладный угловатый молодчик с квадратным черепом тащил на плече сумку с добычей. Винтовка висела у него за спиной. На пятки ему наступал щуплый рыжий тип. Он волочил по земле два мешка. Жирная капля пота блестела на его носу. Умаялся добытчик. Замыкал процессию чернявый красавчик, явно не брезгующий спортивными занятиями. Он нес в руках коробку, в которой что-то позвякивало.

Все трое подтащились к мотоциклу и замерли. Их физиономии вытянулись от удивления. Возле их транспортного средства стоял подтянутый немецкий офицер, строго смотрел на них и постукивал веточкой по голенищу. Других людей в округе не было.

Немая сцена продлилась несколько секунд.

Потом молодчик стряхнул с плеча мешок, вытянулся по швам, выбросил руку в нацистском приветствии и выкрикнул:

– Хайль Гитлер, господин офицер!

Остальные поколебались и сделали то же самое.

Вадим удовлетворенно кивнул. Мол, вот так-то лучше. Но он продолжал хмуриться и с подозрением разглядывать полицаев. Те чувствовали себя не в своей тарелке.

Женщина высунулась из-за калитки, сделала круглые глаза и исчезла.

«Действительно, не первая красавица на деревне», – подметил Сиротин.

– Добрый день, господа, – поздоровался он на русском. – Вы кто, что здесь делаете?

– Так это самое, герр гауптман… – Молодчик облизал пухлые губы. – Полиция мы, порядок поддерживаем, службу несем во имя рейха, все такое. Обходим вверенную территорию, заготавливаем провиант. Старший фельдфебель Крячко. А это мои подчиненные, рядовые Ляпко и Казначеев.