Смерть под уровнем моря - Александр Тамоников

Тех теснили люди в серо-зеленом обмундировании, в форменных кепи. Но это были не немцы. Не та манера, иные боевые порядки. Точнее сказать, едва ли не полное отсутствие таковых. Они перебегали как-то спонтанно, когда и куда хотели, бросали гранаты, явно зная, что те не причинят вреда партизанам, рвали глотки. Но их было много. Они наступали не только по фронту. На правом фланге, за скалами и деревьями, тоже разгоралась пальба.

– Синько, прикрой ребят! – крикнул Воронцов. – Терентьев, беги на правый фланг, подсоби мужикам!

Заработал ручной пулемет Дегтярева. Пулеметчик обосновался левее, в каменной нише. Второй, пригибаясь, поволок свою бандуру за гущу терновника. Оттуда доносились выкрики Сазонова и Овчарука. Пальба уплотнялась, с горы катились камни.

Воронцов зачем-то привстал, наверное, хотел обозреть орлиным взглядом поле боя, вдруг схватился за грудь и захрипел. Белоусов в ярости заскрипел зубами. Подставился Сергей Леонидович! Какого хрена этот инвалид лезет в драку?! К раненому подползли двое партизан, потащили его за камни.

Со стороны лагеря подбежали еще несколько человек, устроились на краю обрыва. Пулеметчик сдерживал натиск врага. Под прикрытием его огня перебегали дозорные. Потом последовала пауза. Пулеметчик менял дисковый магазин.

С ревом поднялись люди в мышиной униформе, покатилась волна вверх по склону. Их было не меньше полусотни на этом узком пространстве. Несколько этих мерзавцев тут же повалились, истошно матерился раненый.

Когда пулеметчик вновь открыл огонь, вся компания дружно залегла. Впрочем, двух или трех он достал. Полицаи прятались за укрытия, корчились в канавах.

– Товарищ капитан, вы бы свалили отсюда на хрен, а? – заявил Белоусов, перекатившись на соседнюю позицию. – Вот вас подстрелят, вам уже без разницы будет, а нам неприятности по причине вашего трупа. Я серьезно, товарищ капитан, мы уж как-нибудь без вас справимся.

Вероятно, этот паренек был прав. Никто другой не выполнит его задание. А это дело благодаря стараниям головорезов Жоры Тернопольского и так придется переносить.

К позициям подползали парни, стоявшие в охранении за Шайтан-грядой. Из шестерых уцелели четверо. Один из них был ранен в плечо, молодое лицо перекосилось от боли. Товарищи сверху подбадривали их, прикрывали.

По сигналу обрыв ощетинился огнем. Все четверо поднялись и кинулись к своим. Троим удалось добраться до них. А вот парень, раненный в плечо, замешкался, получил пулю в спину и рухнул.

Вадим схватил за ворот одного из трех уцелевших партизан, мужчину средних лет, заволок его наверх. Тот со свистом дышал, кашлял.

– Руденко, ты как? – спросил у него Белоусов. – Что за дела там внизу?

– Чуть не уделали нас, Семен, – хрипло отозвался партизан. – Незаметно подошли, обезвредили мину под скалой, другую очередью подорвали – и айда!.. Эти пешком притопали, грузовики уже после них подтянулись. Знали эти суки, где наши ловушки, по канавам пролезли.

На правом фланге тоже разгорался бой. Хлестко матерился бывший завсклада Сазонов, приказывал бойцам не отступать ни на метр. Партизанский отряд попал в тяжелое положение. Полицаи воевали отчаянно, им уже нечего было терять. Заткнулся пулеметчик, у него кончились диски.

– Братва, гранаты к бою! – с надрывом выкрикнул кто-то на той стороне.

Подчиненным Жоры Тернопольского все же удавалось кое-что делать слаженно. Полицаи, залегшие в первых рядах, стали швырять гранаты. Они были слабые, наступательные, никому не вредили, но подняли густую пелену дыма.

В эту мутную завесу противник и бросился. Поднялись все разом, устремились вверх в полной тишине. А когда пробились сквозь клубы дыма, разверзли свои глотки.

Такой плотности грязной матерщины на единицу площади Вадим еще не слышал. Психологический эффект тут был посильнее любого «За Родину, за Сталина!». Они бежали, примкнув штыки, бледные, в меру пьяные, с воспаленными глазами, орали непристойности. В какой-то миг капитану действительно стало страшно. Сомнут ведь!

– Мужики, гаси фашистских урок! – взревел Белоусов, разряжая в несущуюся толпу все патроны, остававшиеся в магазине «ППС».

– Да мы сами урки! – провизжал Чернуля, отбросил автомат и выдернул нож устрашающих размеров. – Пошли, болезные, покажем им, где раки зимуют!

Толпа партизан, возбужденная не меньше, хотя и трезвая, хлынула с обрыва. Контратака была бешеная, на одном дыхании. Взревели десятки глоток. Какие-то двадцать метров бойцы одолели за секунды.

Сшиблись две толпы. Бились страшно, остервенело, до рваных жил, кулаками, прикладами, ножами, саперными лопатками. Трещали чубы и черепа. Теперь те и другие обходились без лишних слов, берегли силы. Хлестали пот и кровь.

Закачался партизан Руденко, минуту назад счастливо спасшийся из-под обстрела. Тяжелый приклад проломил его череп. Ржал, оскалившись, чернявый детина с азиатскими чертами лица, ударивший его.

Впрочем, ликовал он недолго. С негодующим воплем на него сбоку запрыгнул взбешенный Чернуля. Оба повалились. Детина был силен, но партизан оказался ловчее. Фашистский прислужник заломил ему руку, однако на свободе осталась вторая, с ножом. Петька осатанело бил врага острием в загривок. Лезвие вклинилось между позвонками. Чернуля не стал его вытаскивать, вдавливал внутрь. Полицай извивался, выплескивал бурую рвоту.

Энергично махал прикладом Семен Белоусов. Он ударил кого-то в грудь, когда тот отлетел, ловко поменял приклад и ствол местами, стегнул очередью.

Преимущество партизан, свалившихся сверху, было очевидно.

Вадим остался на прежнем месте. Неловко, черт возьми, но вроде все кончалось. Полиция дрогнула, попятилась назад.

Тут он сверху заметил то, чего не видели остальные. Слева к партизанам подбирались полицаи. Они обошли Шайтан-гряду с востока и пока ничем не выдавали своего присутствия. Их было не меньше двух десятков, вполне достаточно, чтобы решить исход боя в свою пользу. Эти поганцы ползли вверх, прятались за камнями, делали короткие перебежки. Вадим различал напряженные бледные лица, небритые, оплывшие то ли с перепоя, то ли от нехватки сна. Все эти мерзавцы были вооружены автоматами.

Командовал ими невысокий заморыш с короткой окладистой бородкой. Он шипел на подчиненных, делал круговые движения рукой.

Полицаи уже были близко. Скоро они поднимутся, и тогда!..

В горле капитана перехватило. Он отполз от края обрыва и завертел головой.

«Поздно орать партизанам, чтобы были внимательными. Все равно не услышат, – понял он. – Справа палят так, что оглохнуть можно».

Сиротин подполз к пулемету, валявшемуся между камнями. Сошки его были перевернуты, коробка отстегнута. Партизан, который вел огонь из этого оружия, на минутку отлучился врукопашную. Рядом, в ложбинке, капитан заприметил снаряженный магазин.

«Неплохо снабжаются партизаны», – подумал он.