Русское сокровище Наполеона - Людмила Горелик

А вот и Юлька! В синих легинсах, полосатой тунике, с завязанными небрежно в хвост длинными волосами, с наколенниками и налокотниками, длинными сильными ногами отталкивается от асфальта, скользит. В руке — мобильник.

— Юля, посмотри направо: я здесь, на Блонье, напротив площади стою. Тебя вижу: неплохо смотришься.

Юлька тотчас завертела головой — увидела, рукой замахала.

Обнялись, сели на скамейку. Встречались не так давно — Юля была здесь на майские каникулы. А теперь приехала дня на три, просто так. Тянет ее в Смоленск. В Москве она пока внештатный корреспондент, но публикуется много, говорит, есть надежда и в штат попасть. Маше уже пора было в музей, обеденный перерыв закончился.

Юля предложила вечером встретиться. Маша замялась: Юрка же, наверное, придет.

Договорились позже созвониться.

Адам Заславский гордился родовитостью предков. Род Заславских-Кущинских был старинный и многочисленный, хотя и небогатый. Это был шляхетский род — служилые дворяне, в прошлом рыцари. Проживали Заславские-Кущинские по всей Речи Посполитой, и на западных, и на восточных ее территориях.

Смоленск в XIV–XVI веках переходил то в Литовское княжество, то в Московию. Город оказался на перекрестке двух сильных государств. За стоящий на границе город-крепость неоднократно шли бои. Еще в конце XVI столетия одна из ветвей рода Заславских-Кущинских получила земли в Смоленске и осела там. В самом начале XVII века, после проигранных русскими сражений, город, казалось, прочно перешел к Речи Посполитой. Попытки отвоевать его не увенчивались успехом. Только в 1654 году царь Алексей Михайлович вернул России Смоленск.

Российская политика на вновь отвоеванных территориях была взвешенной. Привыкшее к большим свободам шляхетное дворянство не только не притесняли, но и одаривали. Часть шляхетства после присоединения Смоленска к Российскому государству захотела переселиться в Польшу. Никаких препятствий им не чинили.

В XVII веке большинство смоленских шляхтичей свободно ездили в Польшу к родственникам, учили там своих детей, женились на католичках, предпочитали латинский алфавит кириллице. Были для шляхетного дворянства и значительные привилегии по службе. Поэт той эпохи так отразил эту политику в стихах:

Милосердной царь милостив,

Злости неверным всем спустил,

Абы злости не творили,

Государю верны были.

В конце столетия положение стало меняться. Привилегии ослабели. Католическую веру по-прежнему не запрещали, однако не поощрялось воспитание детей католиками; поездки затруднились. К 1812 году смоленское шляхетное дворянство уже мало выделялось из остальной части русских дворян, было в значительной степени русифицировано и весьма патриотически настроено. Значительная его часть сражалась в русской армии против Наполеона.

Кущинские после присоединения города к России остались в Смоленске. Дед и даже отец Адама еще поддерживали с ними связь, Адам был наслышан о восточной ветви Заславских-Кущинских. Конечно, он почти не надеялся увидеть их в Смоленске: было очевидно, что богатая дворянская семья в воюющем городе не останется. И вот встретил совершенно случайно. Здесь, в полуразрушенном склепе, спали вечным сном люди из его рода!

Для Адама родственники, семья значили многое. В армию он вступил двадцати лет. Родители одобрили его поступок. Он сражался с надеждой на возрождение Польши. Сейчас ему двадцать шестой год. Он многое повидал. Он давно уже так далеко от близких, что не позволял себе даже мечтать о беседе за столом в кругу семьи…

Адам обошел склеп вокруг. Как интересно будет рассказывать об этой встрече отцу, когда он вернется победителем и богачом! Он нашел вход, полузаваленный обломками, и принялся разгребать завал. Камни загромождали проход в склеп глубоко — это работа не на один час. Адам остановился. Он сюда обязательно вернется.

Взяв коня под уздцы, стал спускаться с холма. Внизу, тотчас за низенькой каменной оградкой, стоял дом, одноэтажный, но довольно большой. Этот деревянный дом у подножия холма не затронул пожар, и ядра его пощадили, видно, церковный холм загораживал от опасности. Во дворе виднелись еще строения, наверное, баня и сарай. Дверь была открыта.

Заславский внимательно осмотрел дом снаружи, вошел внутрь. Бородатый мужик в неподпоясанной, навыпуск рубахе и женщина в платке, завязанном под подбородком, испуганно замолкли при его появлении. Двое ребятишек в длинных рубахах прекратили возню и тоже уставились на французского офицера. Старуха свесила голову с седыми космами с печи. Что ж, относительно чисто. Адам не первый день собирался поискать жилье — там, где он прожил эти четыре дня с двумя своими товарищами, было тесновато. Хозяев он переселит на кухню или в сарай. «Я остановлюсь здесь!» — сказал он вслух.

Вечером пришел Юрка. Нужно было непременно осмыслить происходящее, вчера они так ничего и не решили. В последнее время у них как-то плохо получалось думать вдвоем, а это необходимо. Маша была твердо намерена не отвлекаться. Юрка пришел в таком же настроении. Нужно проанализировать все странные события последнего времени и решить, что делать дальше.

После обсуждения, довольно сумбурного, во время которого Маша вскакивала, перебивала и размахивала руками, пугая Буонапарте, Юрка подвел итог.

— Итак, выстраиваем логическую цепочку. В последние две недели случаются несколько необыкновенных событий, возможно связанных между собой. Первое: к тебе залезают грабители, берут деньги и ломают икону; в иконе ты обнаруживаешь тайник с документом начала XIX века. Второе: появляется Якуб Заславский, который приехал чуть ли не специально, чтобы искать склеп предков Кущинских. Третье: пропадает из архива письмо Мурзакевича его тетке Наталье Соколовой. Письмо датируется серединой ноября 1812 года, в нем говорится о поляке, избитом возле Свирской церкви. Кроме меня (я не брал, но для чистоты рассуждения учтем и эту возможность), могли взять Якуб, неизвестный, которого мы еще не вычислили, и — тоже допустим чисто теоретически — Ружевич. Это в теории. А практически под подозрением остаются Якуб или неизвестный. Обозначим его Х. Четвертое: ты находишь чугунную завитушку в раскопах недалеко от Свирской церкви. Тебе кажется, что она напоминает рисунок с найденного в иконе листка. Сон опустим, чтобы еще больше не запутывать. Пятое: твою квартиру снова грабят, и пропадает на этот раз только завитушка. Шестое: твоя соседка Ирина видела в подъезде человека лет пятидесяти в день первого ограбления, так же Солнцевы описывают вора, который выходил из квартиры в день второго ограбления. По приметам он напоминает Якуба, но людей, которые так выглядят, много. Во время второго ограбления Якуб куда-то уходил — по его словам, в костел, иначе говоря, алиби у него нет.

Вопрос: что будем делать дальше?

— Я обязательно поговорю с Якубом, — пообещала Маша. — Схожу завтра же к Алеше и поговорю. Может, он сам что-то разъяснит.