Викинги - Мария Семенова

Теперь братья отца и все их люди снова жили у себя насевере, в Халогаланде, ибо конунг позволил им вернуться в страну. Только Хельгипоселился здесь, в Раумсдале, у дальней родни, и с ним мать. Таково былоусловие мира. И так должно было продолжаться, пока ему, Хельги, не минуетпятнадцать зим.

Он долго ждал этого срока, и чем дальше, тем нетерпеливее.Но вот наконец настало нынешнее лето, совсем особенное в его судьбе. Скоропридут с севера два знакомых боевых корабля, и братья отца по обычаю введутего, сына вольноотпущенницы, в свой род.

Хельги нравилось вытаскивать из сундука секиру отца ипримеривать к ней руку. В прежних своих битвах эта секира не причиняла ран.Если уж она поражала, то насмерть. Один только раз вышло иначе, но тогда отецпросто пощадил врага и ударил его обухом, а не острием. Людям кажется, пощадитьврага порой бывает труднее, чем зарубить. Так поступают мужественные воины.Хельги знал, что должен это запомнить.

А еще в сундуке хранилась куртка мохнатого волчьего меха,которую отец носил много зим, называя счастливой. Хельги нечасто извлекал ее насвет, опасаясь, как бы она по ветхости не развалилась. Мать однажды застала егов ней и сказала, что он сделался очень похож на отца. Наверное, ей простохотелось порадовать сына, но у него сердце забилось чаще обычного, и онпринялся думать, что когда-нибудь эта куртка окажется ему как раз впору… аможет, даже чуть-чуть узковата в плечах…

У Эйрика Эйрикссона, хозяина двора, не было своих сыновей:только дочки, давно вышедшие замуж. Вот он и радовался Хельги, точно родному.Через несколько дней, когда шторм поутих и в небе проглянуло солнце, онподозвал Хельги и сказал:

– Съезди-ка ты и пригласи сюда Кетиля Аусгримссона.Ведь скоро твой праздник.

Кетиль Аусгримссон, зять старика, жил совсем недалеко, всоседнем фиорде. Хельги бывал у него и хорошо знал дорогу.

Прошлым летом к Эйрику приезжали корабельные мастера; онистроили для него кнарр, морскую торговую лодью. Любопытный Хельги тогдаподружился с мастерами и под их приглядом сам вытесал себе лодочку, быструю,прочную, хорошо слушавшуюся руля. Он часто ходил на ней по фиорду и на острова.И теперь он по привычке направился было в корабельный сарай, но мать остановилаего:

– Не надо на лодке, Мстиславушка… Поезжай, дитятко,лучше верхом.

Хельги нахмурился.

– Морем ближе, только Железную Скалу и обогнуть. А налошади, это же два дня добираться.

Мать не стала с ним спорить, но лицо у нее сделалось такоенесчастное, что Хельги понял – придется в очередной раз уступить. Ладно, совсемскоро они поедут на север, в Халогаланд, и он будет ходить в походы вместе состаршим братом и дядей. Тогда-то ей останется только бояться за него и глядетьв море с высокой горы, ожидая возвращения корабля!

Все еще ворча про себя, он вывел из конюшни буланую кобылку,на которой обычно ездил, и положил ей на спину мягкое кожаное седло. Матьподошла к нему, держа в руках вязаную шерстяную рубашку. Правду сказать,рубашка была старая и вся изорванная, потому что Хельги ходил в ней охотиться;но толстая мягкая шерсть хорошо сохраняла тепло, и мать раз за разом латала ее:не простыло бы дитя неразумное на высоких вершинах, где искрится лед и лежатхолодные снежники…

– Я не хочу ехать в этой рубашке, – сказал Хельгисердито. – Я в ней похож на слугу. Дай мне лучше ту крашеную, с вышитымирукавами!

Мать ответила, улыбнувшись:

– Крашеную я положила тебе в сумку, чтобы не помялась вдороге. Ты наденешь ее, когда будешь подъезжать ко двору. Тогда Вальбьергувидит тебя в ней и подумает, что к ним приехал сын воина, а не какой-нибудьработник.

Вальбьерг – так звалась румяная ровесница Хельги,воспитанница Кетиля Аусгримссона. Хельги покраснел и выдернул у матери рубашку.Мудра все же была мать и хорошо знала, как вести себя с сыном. Правда, ещекакой-нибудь год назад его больше обрадовала бы похвала из уст самого Кетиля, аВальбьерг была всего лишь несмышленой девчонкой, и ее похвалы или насмешкизначили меньше, чем шорох ветра в прошлогодней траве…

Двор Эйрика Эйрикссона назывался Линсетр – Место, гдевыделывают лен. Покинув его после полудня, Хельги переночевал в лесу и двинулсядальше с рассветом, совсем рано, когда солнце подсвечивало снизу медленнопроползавшие тучи. Наверное, ласковые пальцы лучей щекотали тучам бока: тучикраснели и золотились от удовольствия и казались мягкими, как невесомый гагачийпух. Хельги знал, что они притворялись. Самую первую тучу Боги вылепили измозгов поверженного великана. Потому-то облакам нельзя доверять. День обещалбыть жарким, но того и гляди шагнет из-за горы холодная тень, ударит режущийветер, сыпанет дождь, если не снег…

Коротая дорогу, Хельги время от времени вытаскивал меч и сосвистом рубил ветви ближних кустов. Мать рассказывала, самые отчаянные викингиее родины не только приезжали верхом к месту сражения, но и бились не покидаяседла. А не дело воину пренебрегать лишним умением, хотя бы самым диковинным.Буланка только стригла ушами и бежала дальше, давно привыкшая к выходкамседока.

Конечно, меч у Хельги был совсем не такой, как те, чтоносили прославленные мужи вроде дяди и брата. Хорошие мечи отнимают упобежденных врагов или покупают за серебро, привезенное из похода. Или получаютв подарок от великих вождей. Или выкапывают из древней могилы. Или сами куют вкузнице у хорошего мастера, это тоже почетно.

Хельги непременно добудет себе такой меч, когда его введут врод. И так уже он вполне достаточно отсиживался в Линсетре возле материнойюбки, в то время как другие парни ходили на боевых кораблях начиная сдвенадцати зим!..

Хельги думал нынче пополудни обогнуть вершину фиорда, азавтра утром постучаться в ворота Кетиля Аусгримссона. Денек выдался солнечный,и он сперва разделся до пояса, а потом, пожалев безропотную Буланку, слез сседла и повел ее в поводу. Викинг должен уметь ходить целыми днями не знаяусталости. И бегать быстрее всяких коней.

Еще немного погодя ему показалось, что вполне можно былообойтись без сапог. Он разулся, и сразу стало веселее шагать, и подумалось, чтопраздник, ожидавший его через несколько ночей, впрямь должен был состояться.Исполинская зеленоватая чаша фиорда лежала по правую руку; горы на том берегустояли по колено в воде. Быстрые облака скользили по склонам, заросшимкорабельными соснами, и тени скатывались по кручам, стремительно падая в воду.Чистый воздух позволял видеть все камни вершин, а далекие хребты уходили всинюю дымку, поднимаясь выше и выше, и Хельги в который раз позавидовал морскиморлам, кружившимся над фиордом. Им ведь ничего не стоило развернуть могучиекрылья и взмыть в небо, в синюю бездну, откуда видны разом все пределы земли…Хельги нравилось смотреть на фиорд. Он никогда не пытался облечь это в слова,но сердце само собой начинало стучать гулко и часто, и что-то мучительно иблаженно напрягалось внутри. Однажды он спросил мать, так ли хорошо было на ееродине, в Гардарики. Мать вздохнула, отвела глаза и ответила: