Фестиваль для южного города - Чингиз Абдуллаев

Он даже не спросил, запомнил ли Эдгар перечисленные фамилииили нет. Дронго был уверен в своем напарнике. Бывший сотрудник разведки КГБ,оказавшийся в родной Латвии в роли почти предателя, Вейдеманис переехал вМоскву и помогал Дронго в его расследованиях.

– Все проверю, – ответил Эдгар с характерным для латышаакцентом, – можешь не беспокоиться.

В приемную начали входить журналисты и телевизионныеоператоры, которые должны были снять встречу министра с приехавшим режиссером.

– Давайте выйдем в коридор, – предложил Дронго, –и подумайте над моими словами.

Они поднялись с Хитченсом и протиснулись в коридор.Неожиданно Дронго почувствовал, как кто-то схватил его за локоть. Он обернулся.

– Не беспокойтесь, – услышал он чей-то шепот, – яиз МНБ. Мы будем следить за всеми журналистами, которые сейчас войдут кминистру. Больше ничего подобного не случится. Наш генерал просил передать вампривет.

Журналисты и телеоператоры ринулись в кабинет министра.Министр культуры был человеком вежливым и воспитанным. Он работал в этойдолжности уже много лет, а раньше возглавлял Министерство молодежи, спорта итуризма Азербайджана. В обычных условиях министр спорта, назначенный министромкультуры, мог бы вызвать насмешки из-за смены работы. Но министр былплемянником известного композитора, знал несколько иностранных языков, успелпоработать на комсомольско-партийной работе. В отличие от многих другихчиновников он был грамотным, начитанным и интеллигентным человеком. Поэтому,увидев толпу журналистов и телеоператоров, он не поморщился, хотя ему было явнонеприятно видеть такую орду в своем большом кабинете.

Заметив его реакцию, начальник управления кинофикации смелошагнул вперед, заслоняя министра, и стал отвечать на вопросы вместе с самимМовсани. Многие журналисты уже узнали о покушении, и теперь все вопросы былисвязаны только с этим нападением. И в этот момент зазвонил телефонный аппарат,стоявший на небольшой приставной тумбочке слева от стола министра. Это былбольшой кремового цвета телефон. Министр чуть поморщился. Звонок был явно не ковремени. Не отвечать было нельзя, а говорить по такому телефону в присутствиижурналистов равносильно самоубийству.

Однако он взял трубку.

– Добрый день, – услышал он нежно-ласковый голос. Этобыла заведующая гуманитарным отделом президентского аппарата. Она былаженщиной, известной в республике. Когда-то в молодые годы она была секретаремпарткома Академии наук, успела защитить докторскую диссертацию и считаласьперспективным ученым. Эта дама была не только талантливой и умной, но иобладала организаторскими способностями. Однако, как часто бывает в жизни, ум италант сыграли с ней злую шутку. Она действительно сильно отличалась от другихчиновников президентской администрации, да и вообще от остальных чиновников. Аза долгие годы руководства гуманитарным отделом при двух президентах онаобщалась с тысячами писателей, художников, композиторов, академиков,профессоров и целой кучей министров, которые назначались, работали, невыдерживали испытания, уходили в отставку и на их места назначались новые.Соответственно не все выдерживали ее высокие требования. Среди творческих людейбыло много явных графоманов и выскочек, среди научных деятелей не меньшепустозвонов, а среди чиновников просто много дураков. И поэтому наша Дамавыработала особый голос в разговоре со всем этим контингентом. Это былснисходительно жалобный голос по отношению к своим подопечным, уставший голосдоброй матушки, которая пытается уберечь своих детей от необдуманных шагов. Снекоторыми министрами, которых она уважала или признавала их компетентность,она разговаривала нежно-ласковым голосом. Одним из таких был и министркультуры. Еще с целой группой людей Дама разговаривала сухим, бесцветнымголосом, давая понять разницу между собой и досаждавшим ей человеком. Дамубоялись и не очень любили, и она об этом знала. Но умные люди ее уважали,признавая ее очевидные достоинства, и она об этом тоже знала. К ней обращалисьпо всяким вопросам – важным и не очень, глобальным и мелким. Часто люди показывалисебя в ее кабинете не с лучшей стороны, исповедуясь ей в своих тайныхпристрастиях или вожделениях. Трудно сохранить уважение к человечеству, когдазнаешь столько человеческих пороков. Дама видела так много мелких пакостников ипроходимцев, что, возможно, потеряла веру в человечество. Но с годами онасделалась сентиментальной, что было оборотной стороной ее жесткости.

– Что у вас происходит, дорогой наш министр? – спросилаДама.

– Все нормально, – не понял министр.

– Я имею в виду этого иранского режиссера, – пояснилаДама. – Зачем вообще нужно было его приглашать?

– Он прилетел на фестиваль, – тихо сказал министр, соблегчением подумав, что у него большой кабинет. К тому же начальник управлениякинофикации честно заглушал его голос своими ответами, стараясь сделать все,чтобы помочь своему патрону.

– Я знаю, зачем он прилетел. И знаю, кто егопригласил, – коротко сказала Дама, – но его визит сейчас очень не ковремени. О том, что его попытались убить, вам уже известно?

– Говорят, что это был какой-то ненормальный.

– Я сейчас звонила министру внутренних дел, – сообщилаДама. – Мне рассказали, что нападавший был вооружен и два раза выстрелил врежиссера. Только по счастливой случайности не попал, но тяжело ранилпереводчика, которого увезли в больницу. Разве нам нужны такие проблемы? Язнаю, что вы друзья с министром иностранных дел, но иногда нужно думать наперспективу.

– Мы как раз поэтому посчитали, что визит Мовсани нуженнашей стране, – попытался возразить министр культуры.

– Нам не нужен человек, которого могут убить в нашей странеи который вызовет новый скандал на весь мир. И вообще нам не нужен такойфестиваль, во время которого могут убить нашего гостя. Вы подумайте над моимисловами.

– Обязательно, – вежливо согласился министр культуры.Он не хотел много говорить, ведь метрах в пяти от него стояли несколькожурналистов и каждый из них мог незаметно записать его разговор.

– И вообще нужно как можно скорее все закончить, –посоветовала Дама. – Пусть сегодня он будет на открытии и банкете, азавтра отправьте его домой. Не нужно дальше его мучить.

Министр знал, что на завтра запланировано вручение почетногодиплома университета культуры их гостю. Но возражать не захотел. Если он скажетхотя бы одно слово, то стоявшие в кабинете журналисты сразу поймут, о чемразговор. В конце концов, пусть все решают организаторы кинофестиваля. Он неимеет никакого отношения к приглашению Мовсани и его нахождению в Баку.

– Подумайте над тем, чтобы немного прибрать этукинематографическую братию. Они как дети, – снисходительно сказалаДама, – часто сами не понимают, что им нужно. Или как необходимо себявести. Часто совершают неразумные поступки.

– Это их кинофестиваль.