Цена страсти шейха - Кэрол Маринелли

– Ты очарователен, как твой папочка. – Обри лежала на кровати, поглаживая шелковистую черную головку. Она ждала, что глаза малыша потемнеют и станут как у Халида, но они оставались прозрачно-голубыми. И даже ими он умудрялся смотреть прямо в душу – как отец. Обри скучала по Халиду каждую минуту каждого дня, каждой ночи. Как же она хотела рассказать ему об их сыне, но боялась его реакции. И как в его примере с пастой «Примавера», новости об Аль-Заха не теперь были везде. А еще несколько дней назад по телевизору рассказывали о годовщине смерти Джоба. Обри хотела поехать, но не смогла себе этого позволить. Она продолжала заниматься на скрипке, но, чтобы получить скидку, ей пришлось оплатить 10 уроков подряд. Потом у нее пропало грудное молоко, и из-за этого появились новые траты, на которые она не рассчитывала. Услышав имя Джоба, Обри посмотрела на мать. На ее усталом и испещренном шрамами лице читалось сожаление. Как же хорошо, что в ту ужасную ночь их ссоры ей удалось сдержаться и не вывалить все. Может быть, где-то глубоко внутри мама и сама знала, что им с Джобом никогда не быть вместе, но мечты давали маме возможность сбежать из этой реальности.

Потом заговорили о новом предприятии Деверо – огромном отеле, который скоро откроется в Аль-Захане. При виде Халида на экране Обри покраснела, сердце забилось где-то в горле. Борода придавала ему импозантности, он казался таким непохожим на человека, с которым они гуляли по парку. Обри посмотрела на его маленький портрет в своих руках и сжалась – вот сейчас, в эту секунду мама все поймет. Невозможно же не увидеть их сходство!

Да, напоминания о Халиде и его стране были везде. Некоторые ее друзья отправились в Аль-Захан, чтобы заработать денег, открытие планировалось через несколько недель. А вчера по новостям показывали это огромное сверкающее и переливающееся здание, настоящий дворец. Казалось, невозможно включить телевизор и не натолкнуться на новости о нем.

Она посмотрела на заснувшего Ааяза. Что делать? Обри никогда не знала своего отца и не хотела, чтобы ее сына ждало такое же будущее.

Раздался мягкий стук в дверь – у мамы стучать было не в привычке. Обри приложила палец к губам:

– Он спит.

– Могу я подержать его? – Тетя Кармель протянула руки. Ааяз покорил сердца всей семьи и друзей. – Как ты?

– Хорошо.

– Ты вернулась на трапецию.

Обри кивнула:

– Пока для практики и подменяю Айру.

Ей пришлось подождать несколько месяцев, но теперь она снова оказалась в воздухе, а тело опять слушалось ее и подчинялось инструкциям. Впрочем, она старалась не спешить и пока не была готова к выступлениям.

– Думаю, скоро я вернусь окончательно, но мне нужно набраться уверенности. Осталось скинуть пару килограммов. У Винса не должно быть ни единого повода отослать меня домой.

– Я спрашиваю, потому что недавно столкнулась с Бренди. Ты знаешь ее, она была на похоронах Джоба. Она была замужем за ним…

– Знаю. – Обри улыбнулась. Тетя Кармель и мама рассказывали ей об этом тысячу раз, с тех пор как она вернулась со всеми деталями похорон. Ну, почти со всеми.

– Мы называли ее Рэнди-Брэнди, – ударилась в воспоминания тетя. – Сейчас она руководит танцевальной школой.

И это она тоже знала.

– Бренди ищет артистов, чтобы отправить их в Аль-Захан на открытие. Все ее девочки уже подписали контракт, но их не хватает. Она спрашивала о тебе.

Обри перестала кивать.

– Это хорошие деньги.

– Я не готова к выступлению.

– Ты сказала, что уже почти. А там даже не все упражнения в воздухе. Ты должна хотя бы поговорить с Бренди, она оставила свои контакты. – Кармель положила на кровать визитку.

– Я не оставлю малыша, ему всего четыре месяца.

– Ты собиралась поехать на год со дня смерти Джоба.

– Но не поехала. И речь шла всего о двух ночах.

– А здесь всего неделя, бизнес-класс и оплаченный перелет. С деньгами, которые ты заработаешь, ты сможешь отказаться от дополнительных смен – а значит, провести в конечном итоге больше времени с Харрисом.

– Нет.

– Подумай об этом. – Тетя положила малыша в колыбель.

Подарок друзей. Но уже очень скоро он вырастет из нее, и придется покупать кроватку. И коляску, потому что в отсутствие Обри Ааяза носила на руках мама, а для нее он становился уже слишком тяжелым. Но не деньги сейчас беспокоили Обри. Если она поедет в Аль-Захан, то, возможно, увидит Халида. Она отчаянно хотела этого, но… Обри все ждала, что чувства утихнут, но нет.

Она открыла прикроватную тумбочку и, вытащив заветную серебряную бутылочку, снова вдохнула его аромат. Каждый раз он возвращал ее к тому моменту, как она впервые обернулась и увидела Халида. Они стояли почти вплотную, и до их общей ночи было еще так далеко.

Хотела ли она что-нибудь изменить? Обри обернулась на Ааяза и вслушалась в тихое посапывание. Определенно нет. Сказать Халиду? Может быть, поездка – шанс это сделать?

Нет. Ночь открытия – огромное событие. Даже если Халид будет там, вряд ли он признает ее среди множества других выступающих, хотя это и возможно. Обри не знала, как сопротивляться этому – пусть даже очень маленькому – шансу увидеть Халида. В конце концов, в крайнем случае она посмотрит на его дворец и однажды расскажет Ааязу о стране его отца, увиденной собственными глазами. Обри никогда не отвезет его туда, но хотя бы сможет описать ему родную арабскую землю.

Как же ей не хватало Халида. Настолько, что она была готова оставить сына не ради денег или его наследия, но ради шанса просто взглянуть на своего принца. Нет, чувства не утихли.

Тетя Кармель вышла к маме, а Обри вытащила визитку и договорилась с Бренди о встрече.

Аль-Захан превосходил ее самые отчаянные фантазии. Невозможно было поверить, что Обри стоит на земле Халида.

Было сложно оставить Ааяза, но мама прекрасно справлялась с заботой о нем. Перед отъездом дочери она держала малыша на коленях и корчила такие рожицы, что серьезный ребенок заливался хихиканьем. Да и сам он творил со Стеллой чудеса. Его не беспокоили ее шрамы, он смотрел прямо в испещренное лицо бабушки и улыбался – особенно когда она его смешила, как сейчас.

– У телевизора кое-что для тебя, Обри…

– Я уже собралась… – Обри оборвалась на полуслове – там лежал длинный плоский пакет в яркой оберточной бумаге. Мама и тетя Кармель с улыбкой смотрели, как она его открывает. Девушка залилась слезами – внутри скрывался серебряный кулон с фотографией Ааяза. Его чистые голубые глаза смотрели в самое сердце.

– Я не буду снимать его.

– Я так и думала. Поэтому мы выбрали чокер, чтобы ты могла оставлять его на выступлениях.

Обри снова расплакалась, поблагодарила маму и тетю. Она знала, что им нелегко было позволить себе такой подарок. Девушка надела чокер, и кулон занял свое место в выемке между ключиц.