Жизнь за брата - Сергей Самаров

Капитан Юровских слушал меня и, одновременно поглядывая в монитор, пощелкивал компьютерной мышью.

— Вот. Нашел. Двое из троих привлекались за торговлю наркотиками. Но тогда доказать ничего не удалось. Дело возбудили, провели обыски на квартирах, но потом закрыли за недостаточностью улик. Дозы были слишком маленькими для привлечения к уголовной ответственности. Сказали, что сами употребляют, хотя следов от уколов у них обнаружено не было. И в крови наркотиков не было. На это они говорили, что только решили попробовать, но не успели, потому что их повязали.

— Это которые из троих? — поинтересовался я.

Ни один из них внешне не напоминал наркомана. А определять наркоманов я умел практически безошибочно. Даже по походке, когда ноги болтаются, как на шарнирах.

— Десантник, у которого были при себе только водительские права, тот самый, с эмблемой ВДВ на затылке, и мастер спорта по боевому самбо.

— Исключено. Они не наркоманы… — сделал я категоричный вывод. — У них нормальная для гражданских людей физическая форма. Не буду утверждать, что не пробовали, но сейчас не балуются, к сожалению.

— Почему к сожалению? — не понял Юровских.

— Потому что наркомана проще всего допрашивать во время «ломки». Он за «дозу» всех сдаст, только пообещай.

— Ладно. Будем надеяться, что сдадут. Но вы что-то обещали предложить… Какую-то версию… Я пока не уловил общего смысла. Понял только, что в невиновность майора Саврентьева вы верите свято. И все…

— Да. Тем не менее убили Евгения не простые люди. Не бандиты с улицы. Я бы сказал — специалисты. Военные специалисты. Мой брат служил в ВДВ, как вам известно. И прошел две чеченские войны. То есть имел солидный боевой опыт и награды. Значит, мог и за себя постоять, и работу свою выполнить. И вот, на основании того, что напавшие на меня парни служили в ВДВ, по крайней мере двое служили, я делаю вывод, что нападение на ювелирный магазин совершали опытные офицеры-десантники. Может быть, отставные офицеры, но это не меняет сути дела. Причем это были офицеры, которых Евгений знал, видимо, по своей службе в семьдесят шестой Псковской десантно-штурмовой дивизии. Более того, он узнал одного из них, из-за чего и был убит. Имя «Ларик», произнесенное с удивлением и даже с возмущением, и послужило причиной выстрела. Кроме того, я подозреваю, что этот самый Ларик был командиром у парней, которые на меня напали. У двоих из них, что служили в Псковской дивизии, если быть точнее. Они как-то случайно здесь встретились. И этот самый Ларик привлек их как известную ему физическую силу для своих дел, не зная, куда их посылает. А парни уже по собственной инициативе привлекли третьего, мастера спорта по боевому самбо, считая его авторитетом по рукопашному бою. Но тут я могу ошибиться. Возможно, Ларик в курсе, против кого он посылал пацанов, и надеялся, что я буду более жесток в обращении с ними. А он мог снять драку на камеру и потом этой записью меня шантажировать. Если у него есть такая необходимость. Хотя я не вижу пока причин для шантажа. Возможно, он рассчитывал таким образом узнавать через меня, как идет следствие, или что-то подобное.

— Все, конечно, гладко получается, — согласился капитан Юровских. — И звучит убедительно, все, кроме начала. Главное, я не понимаю, откуда взялась такая версия. Должен быть какой-то изначальный толчок, что направил ваши мысли по этому руслу. И этот толчок должен служить убийственным аргументом, чтобы руководство меня поддержало.

— Просмотр видеозаписи. Это и есть толчок. Именно просмотр натолкнул меня на эту мысль. Я видел напряженную позу, в которой Евгений лежал на полу. Это не поза сдавшегося, это поза человека, который ищет момент, чтобы вскочить и оказать сопротивление. Покоренный человек не так лежит. Он никоим образом не готовится к сопротивлению. А Евгений готовился. Только момента дожидался. Я знаю, что такое готовность, сам в такой же позе, наверное, ждал бы удобного момента.

— Давайте еще раз вместе просмотрим… — предложил мне капитан юстиции и снова защелкал компьютерной мышью, видимо, отыскивая нужный файл. — Садитесь ближе.

Я взял стул и сел рядом с ним.

Он включил видеозапись. Мы смотрели молча. Потом я обратил внимание Юровских:

— Вот, смотрите, Евгений подтягивает вперед колено, чтобы иметь возможность вскочить. И руку под себя заправляет, чтобы создать толчок рукой одновременно с ногой.

— Как бы вы сами поступили на его месте? — поинтересовался Юровских.

— Как я бы поступил на его месте? К счастью, я пока служу в спецназе, а не в охранной фирме. И моя подготовка превосходит подготовку не только охранника, но даже офицера воздушно-десантных войск. И потому, думаю, я успел бы достать оружие и произвести выстрел еще до того, как они ворвались в зал. После первого выстрела во второго охранника прошла целая секунда, прежде чем бандиты ворвались в торговый зал. Или, по крайней мере, три четвертых секунды. Мне обычно этого времени хватает на подготовку. Выхватываешь оружие, совершаешь кувырок, чтобы в тебя не попали, а потом стреляешь как раз в момент выхода из кувырка. Это отработанный вариант.

— Мы сейчас обсуждаем не боеготовность отдельных составляющих подразделений армии, а вероятность действий вашего брата. Предположим, вы не успели вытащить оружие, вас заставили лечь на пол. Какого момента вы стали бы дожидаться? Когда вы предпочли бы начать атаку?

— Евгений правильно выбирал момент. И я действовал бы точно так же. Сначала, когда все трое нападавших были возбуждены после первого выстрела, им бы ничего не стоило застрелить и второго охранника, и продавщиц. Он выжидал момент, когда они расслабятся. Этот момент наступил, когда двое выскакивали, второй одеждой зацепился за прилавок, и это отвлекло внимание от брата. Евгений приготовился вскочить и совершить прыжок на спину высокому, как только тот повернется к нему спиной. Но не совладел с эмоциями. Я думаю, что он раньше узнал нападавших, по крайней мере высокого, и готов был напасть на него. Нападение со спины в этом случае было реальной возможностью не получить пулю в грудь. Но сработал какой-то внутренний механизм: он вдруг вспыхнул, и Евгений назвал человека по имени, хотя, скорее всего, это не имя и не фамилия, а кличка или прозвище. Я подозреваю, что сработали эмоции. Возможно, самому Евгению показалось, что он только прошептал слово «Ларик», хотя в действительности он сказал его так, что даже микрофон камеры уловил. Да, именно это заставило бандита произвести выстрел.

Евгений вел замкнутый образ жизни всегда. Я помню, даже в детстве, к нему никогда не приходили домой друзья или одноклассники. Он был человеком нелюдимым. Это уже говорит о том, что этот Ларик не был близким другом брата. С кем он общался в последнее время, я вообще не знаю. Мы с ним, когда он ко мне приезжал два года назад, на тему друзей не говорили. Хотя ко мне в честь его приезда друзья заглядывали, он о своих друзьях не вспоминал. Я же здесь, в Самаре, где брат жил последние шесть лет, не бывал ни разу и не знаю его круг общения. В последний раз я навещал брата в Черёхе — это поселок под Псковом, где дислоцировался его десантно-штурмовой полк. И мы, скорее всего, имеем в качестве противников бывших офицеров этой дивизии, если не этого же самого полка. Если бы Ларик был из современного окружения Евгения, он узнал бы его раньше и был бы сразу убит. А здесь узнавание происходило постепенно, а потом вылилось в тот самый возмущенный выкрик.