День, когда я начала жить - Виржини Гримальди

– Мы так этому удивились, – прошептала она. – Жорж был безутешен, а я и представить не могла, что встречу человека, который вытерпит мой характер. И тем не менее мы влюблены друг в друга. Все так быстро произошло. Но, с другой стороны, мы не можем терять время.

– Это так прекрасно… Они не могут с вами так поступить. Вы же имеете право испытывать чувства!

Марианна улыбнулась шаловливой улыбкой.

– Тсс… Мы даже сделали нечто большее, чем просто испытывали чувства…

Мари сделала вид, будто прикрывает уши руками.

– Не уверена, что хочу услышать детали.

– Ах, Мари, за кого вы меня принимаете! Мы просто поцеловались, и ничего более. Мы следили за тем, чтобы нас не увидели, но вчера вечером на верхней палубе мы, может быть, вели себя недостаточно сдержанно. И вполне может быть, что кто-то нас заметил.

– Вы кого-то видели?

– Нет, но мы слышали быстро удаляющиеся шаги.

– Вы думаете, кто-то донес на вас?

– Я могу только предполагать. Кроме того, могли быть и камеры, которые нас зафиксировали. Я ведь этого не знаю. И все, что я знаю, это то, что нам сегодня утром под двери просунули уведомления.

Она рассказала, что их вызвал к себе директор круиза. Они покаялись, пообещали быть осторожнее. Когда Жорж говорил, его голос дрожал. Но директор были непреклонен. Таковы правила. Если он закроет глаза на это происшествие, то вся концепция «Вокруг света в одиночестве» не будет иметь никакого смысла.

Марианна вытерла глаза.

– Нас просто высадят в Сан-Франциско, вот и все.

– Об этом не может быть и речи! Мы найдем решение.

Мари относилась к людям, уважающим закон и правила. Она никогда не превышала скорости, не стригла лужайку по воскресеньям, бросала картонные упаковки в желтый мусорный бак и не употребляла продукты после истечения срока давности. Она боялась закона и тех, кто его применяет. Но в данном случае она надеялась, что речь идет о недоразумении. С ее точки зрения, эти правила были разработаны для того, чтобы убедить клиентов в том, что они могут не опасаться, что круиз станет прибежищем бабников и аферистов разного рода, в том числе и брачных. Она была согласна, что сексуальные домогательства, а тем более любовь на палубных лежаках были недопустимы. Но скромный поцелуй двух пожилых людей не мог расцениваться как серьезное нарушение правил, старики не должны понести наказание. Директор, вероятно, сгоряча принял такое решение, и будет несложно заставить его поменять.

Директор круиза сидел за письменным столом, когда Мари, Анна и Камилла вошли в его кабинет. Ему можно было дать не больше пятидесяти, и он имел настолько добродушный вид, что производил впечатление своего парня. Круглые щеки, как будто за каждой пряталось по ореху, лысеющая голова и добрый взгляд: он внушал симпатию.

Он молча выслушал женщин, взял карамельку из лежащей перед ним коробки, засунул ее в рот и глубоко вздохнул.

– Правила есть правила, я ничего не могу сделать для вас.

Анна стала пунцовой.

– Но вы же не можете бросить на произвол судьбы двух пожилых людей на другом конце света. Это, наконец, бессовестно с вашей стороны!

– Все предусмотрено, не сомневайтесь, – ответил он с сильным английским акцентом. – Как только будет возможно, они будут репатриированы самолетом во Францию, как это предусмотрено правилами, которые вы, разумеется, читали, прежде чем подписать.

– Месье, – проникновенным голосом произнесла Мари, пытаясь привлечь его на свою сторону, – вы не можете быть до такой степени бесчувственным. Они не хотели ни вам навредить, ни смутить пассажиров. Они просто обменялись дружеским поцелуем, думая, что никто их не видит.

– К сожалению, человек, который застал их «на месте преступления», был крайне возмущен этим случаем, и его мнением мы очень дорожим, потому что он составляет туристические справочники.

Камилла захлопала в ладоши.

– Мне все понятно. Вы выбрали отличную позицию, предпочитая пожертвовать двумя пожилыми влюбленными ради вашей репутации. Не сомневайтесь, я смогу ее вам основательно подмочить и все в красках опишу в интернете.

Директор положил в рот вторую карамельку.

– Если вам больше нечего мне сказать, то вы свободны. У меня много дел: нужно организовать репатриацию.

Подруги чувствовали себя окончательно выбитыми из колеи. Они встретились с Жоржем и Марианной в кафе на палубе «F». Их кругосветка закончится завтра в Сан-Франциско. Но они не казались гораздо менее расстроенными, чем можно было ожидать.

– Я уже смирилась с тем, что мы не увидим Сиднея, Пхукета и Дубая, – сказала Марианна, мешая ложкой сахар в чашке с кофе. – У нас не будет фотографий из этих мест, которые мы бы развесили дома по стенам. Но это не так страшно, принимая во внимание, что мы вернемся домой с чем-то более драгоценным, чем все кругосветные путешествия вместе взятые.

– Это правда, – подтвердил Жорж. – Надежда закончить свои дни счастливым стоит больше, чем посещение любой страны.

Проснувшись среди ночи, Мари услышала, как кто-то скребется в ее дверь. Она зажгла свет, накинула длинную футболку, встала и пошла открывать. В ее каюту тут же проник Лоик. Закрыв за собой дверь, он повернулся к ней и жадно впился в ее губы.

– Я так давно хочу тебя, – прошептал он ей на ухо, прижал ее к стене и пробежался губами по напряженной шее.

Рот Мари нашел его губы, языки сплелись в бешеном танце, она запустила пальцы в седые волосы, сунула руку под его футболку и одним махом сдернула ее.

Мышцы его спины двигались под ее пальцами; он обхватил ее за бедра и приподнял; она обвила его ногами, издавая стоны при каждом движении тазом и чувствуя горячее дыхание на своей шее.

Да когда же он наконец снимет свои джинсы?! Она так хотела его, сейчас же, сию же минуту.

Он расстегнул ремень, и…

…и звук туманного горна разбудил ее. Мари приподнялась на кровати. Судно в облаках густого тумана входило в бухту Сан-Франциско.

Ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Она встала и открыла застекленную дверь на балкон. Это был не первый эротический сон в ее жизни, но этот показался настолько реальным, что до сих пор пробирал мороз по коже.

Сексуальная жизнь Мари сводилась к выполнению супружеских обязательств раз в месяц. Это всегда происходило в воскресенье вечером, во время рекламы, которая предшествовала теленовостям. Она сжимала зубы, пока Родольф ерзал на ней, представляя, разумеется, другую. А что касается получения удовольствия, то у нее для этого были пальцы. Сам Родольф считал, что предоставляет ей необходимый минимум. Она никогда не знала другого мужчины и должна была удовлетворяться тем, что имела. Удовлетворяться его телом, которое, вытянувшись во всю длину, тяжело давило на нее, удовлетворяться однообразными возвратно-поступательными движениями, его хрипами, его широко раскрытым ртом, означавшим, что он скоро поцелует ее в лоб и выйдет из спальни вместе со своими причиндалами, болтающимися между ногами. Моменты интима еще больше отдаляли их друг от друга.