Игры небожителей - Галина Владимировна Романова

Брр, неприятным было то общение.

— Надо поговорить. — Вера смотрела тяжело, неприветливо. — Впустишь?

— Входи. — Настя тяжело вздохнула и распахнула дверь.

Вера разулась, прекрасно зная, что Настя не терпела, когда по дому ходили в уличной обуви. Поискала глазами гостевые тапки, которыми прежде пользовалась. Не нашла. А Настя их выбросила, вот так! И пошла босиком следом за бывшей невесткой в кухню.

— Чай будешь? — спросила Настя. — Или кофе?

— Что? — Вера рассеянно рылась в своей сумочке, подняла на нее взгляд. — Если можно, кофе. Без молока, но с сахаром.

— Хорошо.

Настя принялась заряжать кофеварку. Спросила, не поворачиваясь:

— О чем хотела поговорить?

— Громов давно тебя допрашивал?

— Громов…

Ей тут же сделалось зябко. Взгляд, которым Громов каждый раз ее награждал — обвинял, призывал к раскаянию, просто требовал написать признательные показания. Все равно какие, но признательные!

— Пару дней назад будто бы случайно ехал мимо моей работы. И решил пригласить меня выпить кофе. — Настя поморщилась. — От кофе я отказалась, разумеется. Но разговаривать с ним пришлось.

— Ты рассказала ему о том, что у тебя роман со спортивным инструктором?

Кофейная струя с громким шипением брызнула в кружку, заставив Настю вздрогнуть. Или это слова Веры так ее напугали?

— Что?

Она повернулась к бывшей золовке.

— Ты рассказала Громову, что на тот момент, когда Сашка был еще жив, ты закрутила роман со своим спортивным инструктором? — Вера улыбалась гадко, со значением. — И он обучал тебя приемчикам каким-то? Рассказала?

Настя потрясенно молчала, застыв с кофейной чашкой в руке.

— А что, как-то ты избила Сашку до синяков и угрожала убить, рассказала?

— Что за бред, Вера!

Настя с грохотом поставила перед ней кофе, расплескав часть на стол. Бывшая золовка тут же благоразумно подобрала широкие рукава яркой трикотажной кофты.

— Ничего не бред. Справку о побоях видела.

— Да ну! Где? Где видела?

— Брат показывал. У меня же потом и оставил. У меня она. — Вера часто покивала в подтверждение своих слов. — С соседкой твоей говорила. Она подтвердила, что ты орала на всю лестничную клетку, что убьешь его. И после этого он вышел от тебя с окровавленным лицом. Разве нет?

И зачем только она впустила эту женщину в свой дом? Настя со вздохом подошла к окну, снова взобралась с ногами на подоконник.

— Что ты хочешь от меня, Вера? — спросила она после паузы. — Денег у меня нет, если ты собралась шантажом из меня их выудить.

— Не собиралась. — Вера пригубила кофе.

— Квартиру тоже на тебя не перепишу, если ты за этим.

— Нет. У меня уже есть квартира. Не такая большая, как твоя, но тоже достаточно просторная.

— Тогда зачем ты здесь? Чтобы сказать мне, что ты знаешь? И чтобы я потом жила в страхе от того, что ты знаешь? Безумие какое-то! И уж если ты тут за этим, то я тоже имею тебе кое-что рассказать.

И она рассказала. Во всех подробностях о том, как Сашка неоднократно пытался посвятить ее в свои тайны. И как она закрывала уши руками, чтобы его не слышать. Как напевала громко. Но кое-что ей все же удавалось расслышать. Особенно в последний его визит.

— Когда он явился ко мне после дикого ресторанного скандала, который устроил.

— И после этого его никто больше не видел, — закончила за нее Вера.

— Да. После того, как он вышел отсюда, он сюда больше не возвращался.

— Он потом больше никуда не вернулся, — поддакнула Вера вполне миролюбиво, потрясла в воздухе опустевшей чашкой. — Хороший кофе, Настя.

— Спасибо.

— И к слову, эти тайны все мне давно известны. Я ушей не закрывала, когда мой братец со мной откровенничал. — Вера брезгливо поморщилась на кофейную кляксу на столе. — Дай тряпку, что ли. Глаза не глядят.

Настя слезла с подоконника, вытерла стол, села напротив Веры.

— Что ты хочешь, Вера? Зачем ты здесь?

— Все его тайны я знаю, — повторила она, словно не слышала вопроса. — Но рассказать об этом никому не могу. Так же, как и ты. Не могу пойти в полицию. Не могу призвать к ответу. Так же, как и ты.

— А мне это и не надо! — фыркнула Настя.

И подумала про себя, что была уже счастлива, когда отделалась от этого семейства. Думала, что отделалась.

— Но зато мы с тобой можем хорошо заработать на другом. А заодно получить и моральное удовлетворение.

Вера порылась в сумочке, вытащила крохотный предмет, обернутый в пищевую пленку, и положила его в центр стола.

— Вот!

— Что — вот? Что это?

— Флешкарта с фотоаппарата.

— Это я вижу. Что на ней?

— А на ней запись. О-очень интересная запись, порочащая очень влиятельного господина, активно лезущего во власть. Она совершенно случайно оказалась у меня в руках. И вот теперь я хочу распорядиться этим правильно. Я хочу очень выгодно ее продать.

— Мне?! — Настя вытаращила на нее глаза. Качнула головой. — Мне это не нужно точно! Я вообще против чужих секретов, я говорила.

— Я хочу это продать тому самому влиятельному лицу, которое активно лезет во власть. Но одной мне как-то страшновато. И я хочу, чтобы ты мне в этом помогла.

— Я?! — Настя даже осипла от возмущения. — Вера! Ты совсем свихнулась?! Я не стану ничем таким заниматься!

— Станешь, Настенька.

Вера нарочно назвала ее имя с той самой интонацией, с которой на ранних стадиях их отношений выговаривал ее имя Сашка. Настя, помнится, от этого млела. И думала, что он ее любит. И даже боготворит. Дура!

— Интересно знать, откуда такая уверенность? — фыркнула Настя, покраснев до кончиков ушей.

— А у тебя просто нет выбора. Либо ты меня страхуешь, либо я сливаю все про тебя Громову. Скажу сразу, что деньги, при удачном стечении обстоятельств, делим тридцать на семьдесят.

Вера снова сунулась в сумку и достала оттуда сложенный вчетверо лист, исписанный мелко и густо. Посмотрела на Настю с легкой улыбкой и проговорила:

— А теперь внимательно слушай мой план…

Пашка объявился на третий день ее возвращения на малую родину. Просто постучался в дверь поздним вечером и застыл с несчастной, виноватой мордой на пороге.

Варя с мамой как раз сели ужинать.

Нажарили картошки с грибами, наделали салата. Сварили огромную курицу, решив из бульона на утро наделать домашней лапши.